– Кропоткина говорила с подругой, а я случайно подслушала.
– При каких обстоятельствах?
– Они шли по сцене… а я находилась в кулисах. – Лионелла решила не сообщать следователю, что в это время лежала в гробу.
– Когда это было?
– Вчера, за три часа до спектакля.
– Имя подруги? С кем она говорила?
– Не знаю. Там было темно.
– Значит, не разглядели? А Кропоткину как узнали?
– По голосу. В их разговоре прозвучала странная фраза… – начала Лионелла, но продолжать передумала. – Впрочем, неважно!
– Начали – говорите.
– Кропоткина сказала, что вышла на подмену по просьбе некоего человека, которому не смогла отказать.
– Имя назвала?
– Нет.
– Впрочем, это неважно, – сказал Митрошников. – И так ясно: ее вызвал Магит.
– Он узнал об этом вчера на читке.
– Тогда ее вызвала завтруппой. Как бишь ее?.. – Он заглянул в список: – Терехина!
– Мне так не показалось.
Митрошников отвалился на спинку стула и, улыбаясь, спросил:
– Хотите отобрать у меня хлеб? Гипотезы выдвигаете? Строите версии?
– Ни о чем таком и не думала. – Лионелла достала зеркальце и, посмотревшись в него, поправила волосы. – На ваши черствые корки не претендую.
– И здесь вы, пожалуй, правы, – усмехнулся следователь. – Наш черствый хлеб не для ваших зубов.
– А вы не думали, что убить хотели не Кропоткину, а ту, другую актрису?
– Пока для этого нет оснований.
– Когда они появятся, концов уже не найдете.
– Ну, вот что, уважаемая! – Митрошников встал: – Можете идти. Больше не задерживаю.
– А как же протокол? – поинтересовалась Лионелла. – Я не должна его подписать?
– Как-нибудь в другой раз!
Глава 6
О таком вслух не говорят
У репетиционной комнаты Лионелле встретилась Петрушанская.
– А вы, смотрю, молодцом, – проговорила она.
– Я в полном порядке, – ответила Лионелла.
– Он спрашивал про конфликт на вчерашней читке?
– Следователь задал мне такой вопрос.
– Хотелось бы знать, что себе вообразил этот солдафон? В чем нас подозревает?
– Наверное, в том, что, повздорив с Кропоткиной, мы сколотили банду и организовали ее убийство.
– Вы шутите, дорогая, но уверяю, что в вашей шутке есть доля истины. Идете на читку?
– Да, конечно.
– А я, пожалуй, домой. Что-то голова разболелась. Завтра увидимся.
Стараясь не шуметь, Лионелла проскользнула в репетиционную комнату и села на прежнее место.
– Все в порядке? – спросил у нее Магит.
– Да, вполне. – Лионелла полистала свою роль: – На каком месте читаем?
– Астров! Дайте свою реплику.
– И понимать тут нечего, просто неинтересно, – прочитал Мезенцев.
– Ага, вижу. – Лионелла провела пальцем по строчке: «Откровенно говоря, мысли мои не тем заняты. Простите. Мне нужно сделать вам маленький допрос, и я смущена, не знаю, как начать».
– Допрос? – прочитал Мезенцев.
– Да, допрос, но… довольно невинный. Сядем! – продолжила читать Лионелла.
Переведя взгляд с нее на Мезенцева, Магит вдруг пошутил:
– Ну вот, Лионелла Павловна. Вас уже допросили, теперь вы допросите Астрова.
Читку пьесы «Дядя Ваня» закончили в семь часов вечера. Перед тем как отпустить актеров, Виктор Харитонович поделился с ними своими мыслями:
– Вчера и сегодня мы сделали первый шаг в понимании пьесы. Послушали ее текст в голосе, услышали, как говорят чеховские герои. Вам может показаться, что текст очень простой, но это только на первый взгляд. С завтрашнего дня начнется серьезная работа: будем разбираться со смыслами. Интерпретации ролей будут потом. Наша задача – услышать текст и дать его услышать другим. – Магит собрал разрозненные листки пьесы и положил их в портфель. – На этом пока все. Завтра собираемся ровно в одиннадцать, прошу не опаздывать.
Лионелла встала и протянула руку, чтобы забрать со спинки стула свой плащ, но вдруг услышала:
– Позвольте… – Мезенцев подхватил ее плащ и предупредительно расправил его: – Я помогу.
– Благодарю вас. – Лионелла вдела руки в рукава, и, пока застегивала пуговицы, Мезенцев предложил:
– Хотите поужинать?
– Где? – без капризов поинтересовалась она.
– Здесь недалеко есть прелестное заведеньице.
– Приглашаете?
– Да.
– Тогда идемте.
Место, куда они пришли, оказалось тем самым караоке-баром, о котором рассказывал ей Кирилл. Они заняли столик, сделали заказ и попросили принести аперитив.
– Часто здесь бываете? – спросила Лионелла.
– Частенько. Здесь хорошо кормят.
– А как насчет караоке?
– Что?
– Как насчет того, чтобы спеть?
– Сначала выпьем. Петь будем потом. – Мезенцев осушил бокал и подозвал к себе официантку: – Повторите! – Потом обратился к Лионелле: – Вам тоже?
– Мне – хватит. Я много не пью.
– Я тоже. – Он усмехнулся. – А вы, смотрю, загрустили.
– Сами понимаете, веселого мало.
– Жалеете, что приехали?
Лионелла повторила кусок из своей роли:
– «Откровенно говоря, мысли мои не тем заняты. Простите. Мне нужно сделать вам маленький допрос, и я смущена, не знаю, как начать».
– У вас хорошая память. Быстро учите текст?
– Практически моментально. Вы хорошо знали Кропоткину? – спросила Лионелла.
– Как резко сменили тему.
– А чего тянуть?
– Да, вы – женщина-радикал.
– Сколько Кропоткина проработала в театре?
– Лет семь или больше. До этого, кажется, работала в Волгограде.
– Она была замужем?
– К чему этот допрос?
– Вульгарное любопытство.
– Лет пять назад развелась.
– У нее был любовник?
– В театре? О таком вслух не говорят.
– Об этом, как правило, сплетничают, – заметила Лионелла и повторила вопрос: – Был у нее любовник?
– И не один. Для актрисы – рядовая история. – Спохватившись, Мезенцев взглянул на Лионеллу: – Ах, простите! Я не имел в виду вас.
– Можете назвать имена?
– Да что вы так вцепились в эту Кропоткину? Она умерла. Ее уже нет, а мы с вами живы, здоровы и можем получать от жизни удовольствие.
– Хороший текст. Из какой это пьесы?
– Не помню. – Мезенцев привстал и помахал кому-то рукой: – Идите к нам! За нашим столиком есть одно место!
Лионелла обернулась и увидела Кирилла. Он тоже заметил ее, сдержанно улыбнулся и двинулся к барной стойке.
– Не хочет… – сказал Мезенцев. – Впрочем, так даже лучше. По-крайней мере, мы сможем побыть наедине.
– Тогда зачем вы его звали? – поинтересовалась она.
– Ради вас.
– Не поняла.
– В театре говорят, что вы с ним любовники.
