Ривку описывали как скромную девушку, вышедшую из преуспевающей семьи израильских поселенцев. Ее предки начиная с XVI века жили в Цфате, считавшемся одним из четырех священных иудейских городов и центром изучения каббалы. Насколько нам известно, линия Ривки восходит напрямую к царю Давиду, а значит, ее семья состоит в родстве с каждым выдающимся раввином в истории, включая легендарного Бааль Шем Това. Отец Ривки – израильтянин в четвертом или пятом поколении, его предки похоронены на древнем Старом кладбище, где веками ранее был погребен великий каббалист Рабби Ицхак Лурия (Ари). Поскольку в семье Рава не было столь выдающихся людей, союз с Ривкой был предметом большой гордости для его родителей.
Рав и его молодая жена начали свою совместную жизнь в бруклинском еврейском квартале возле Истерн-Паркуэй и Проспект-парк, где и по сей день живет много ортодоксальных семей. В этом браке на свет появилось восемь детей – четыре девочки и четыре мальчика. На деньги из приданого Рав купил трехэтажный таунхаус с кессонными потолками. Они с женой занимали верхний этаж, второй этаж сдавали другой семье, а нижний был арендован под склад. Сестра Ривки жила в четырех кварталах от них, на Кэрролл-стрит. И хотя родители Ривки оставались в Израиле, ее брат тоже обосновался неподалеку в Нью-Йорке. Родители Рава к тому времени переехали в пляжную зону Рокавей, а брат Зигмунд проживал в бруклинском районе Флэтбуш.
Несмотря на кажущееся благополучие традиционной жизни раввина, через несколько лет после того, как Рав начал преподавать в ешиве, на душе у него стало неспокойно. Он чувствовал, что это дело не для него. В нем поселилась тревога. Рав неустанно спрашивал себя: «Чего на самом деле я могу достичь?» В то время он начал расставаться с некоторыми иллюзиями относительно религии. Ортодоксальный иудаизм в том виде, в каком его преподавали, не давал практических ответов на реальные жизненные вопросы. Раву необходимо было попробовать себя в чем-то другом.
Очень важно при этом понимать, что, несмотря на разочарования, мой муж никогда не отрекался от ортодоксального иудаизма. И никогда не переставал учить людей. В конце концов, Рав был Львом, а они все прирожденные учителя.
Филипп Грубергер начал вести бизнес со своим свояком, Хершелем Уоллингером, мужем сестры Ривки. Шрага Файвел – так звали моего мужа на иврите, а Филипп – английский эквивалент имени Файвел, который он использовал для светских дел. Позднее, переехав в Израиль, мы сократили фамилию Грубергер до Берг. Филипп Грубергер и Хершель Уоллингер стали страховыми агентами и открыли офис в центре Бруклина по адресу Ремсен-стрит, 127, недалеко от станции «Боро-холл». Здесь они выписывали полисы на правительственные и муниципальные здания Нью-Йорка и страховали генеральных подрядчиков.
По обычаю, ортодоксальные мужчины и замужние женщины не должны ходить с непокрытой головой. Мужчины носят шляпы или кипы, а женщины – шляпы или парики. Рав никогда не приходил на встречи с непокрытой головой, но когда в некоторых ситуациях он чувствовал, что кипа или шляпа будет неуместна, то надевал небольшой парик.
Их дело быстро начало процветать. Учитывая, что многие из клиентов входили в государственные структуры, в конце 50-х – начале 60-х годов у Рава появились связи в политической среде. Это позволило ему служить своеобразным проводником между религиозным и светским миром – и эту роль он сохранит на всю жизнь. До того, как за дело взялся Рав, ортодоксальные евреи Нью-Йорка оставались довольно изолированным сообществом и не имели политического влияния. Но он начал менять это положение дел. Рав стал первым, кто начал приглашать таких людей, как, например, мэр Нью-Йорка Роберт Вагнер, на встречи с лидерами различных ортодоксальных и ультраортодоксальных общин.
Ему было лишь немного за тридцать, когда он познакомил влиятельных государственных лиц с хасидской общиной, своими друзьями и соседями в надежде, что эти люди начнут лучше понимать друг друга. Рав начал консультировать муниципального советника Пола Р. Скривейна, председателя Городского совета Нью-Йорка, за символическую плату – один доллар в год. Некогда бывший водителем мусоровоза, Скривейн стал влиятельной политической фигурой в среде нью-йоркских демократов. Скривейн вел и мэрскую избирательную кампанию Роберта Вагнера, и кампанию по избранию в Сенат Роберта Ф. Кеннеди. Он определил роль города в борьбе президента Линдона Б. Джонсона с бедностью и помогал Роберту Мозесу в организации Всемирной выставки 1964 года. Связи со Скривейном сделали Рава заметным политическим игроком. Как выразился Исраэль Лифшульц, репортер из Jewish Look New York, в своей статье в 1975 году, этот молодой «предприимчивый раввин перепрыгнул политический забор с проворством и изяществом олимпийского атлета».
* * *
В 1958 году мне было 16 лет и я жила у своей бабушки Роуз. В детстве я нередко была сама по себе. В те времена мне приходилось зарабатывать, чтобы окончить школу. Полгода я проработала секретарем в страховом агентстве «Редженси» в Бруклине. Я приходила в офис после уроков: отвечала на звонки, встречала клиентов, сортировала почту и назначала встречи. Мои работодатели, рабби Филипп Грубергер и Хершель Уоллингер, брали свои скромные офисы в субаренду у более крупного страхового агента. Я находила это весьма хитрым решением: ведь, явившись на встречу, наши клиенты проходили через целое море столов по пути к «Редженси» – создавалось впечатление, будто все это были сплошь сотрудники Грубергера и Уоллингера и что бизнес шел более успешно, чем это было на самом деле на заре их карьеры.
Рав в основном трудился «в поле» – встречался с клиентами, подыскивал новые возможности для бизнеса и оценивал подрядчиков для составления полисов. Хершель обосновался в офисе, и большую часть времени я работала с ним. Оглядываясь назад, я понимаю, что в те времена рабби Филипп Грубергер даже не замечал меня. Так что никакой искры, проскочившей между нами, не было.
Он был намного старше и совсем не в моем вкусе. Мистер Грубергер был влиятельным бизнесменом с фундаментальным религиозным воспитанием, а я – дерзкой, нерелигиозной, строптивой девчонкой-подростком. У нас не было ничего общего. В те времена мы с Равом были как свинина и сыр – полные противоположности, которые по иудейским законам никогда не лежали на столе вместе.
Вспоминаю один из немногих моментов, когда мой босс удостоил меня своим вниманием. Однажды вечером, когда я уже собиралась уйти из офиса, зазвонил один из наших телефонов. Это была внутренняя линия, номер которой был известен немногим. Человек на том конце провода поинтересовался: «Могу я поговорить с рабби Грубергером?»
– Кто говорит? – спросила я.
– Это мэр Вагнер, – ответил он.
– Ага. А я папа римский, – парировала я, решив, что это розыгрыш, и бросила трубку.
Рабби Грубергер подошел и спросил: «Что это сейчас было?»
– А, – небрежно ответила я, – какой-то человек заявил, что он мэр Вагнер.
Рабби Грубергер побелел от гнева.
– Это и был мэр! – закричал он на меня. – Немедленно соедините меня с ним!
Мне пришлось быстро исправить свою оплошность.
Влияние Рава, выступавшего от лица своей общины, в то время быстро росло. К примеру, в Нью-Йорке существуют строгие административные нормы насчет очередности парковки. В период действия правил (в основном по будням) нельзя парковать машины на той или иной стороне улицы. За нарушение предусмотрен штраф. Это позволяет уборочным и поливальным машинам делать свою работу, но парковочных мест становится почти вдвое меньше.
Городские власти ограничивают действие этих правил на День благодарения, Рождество и Новый год, а при необходимости также во время снегопадов и прочих непредвиденных обстоятельств. Однако для религиозных иудеев эти нормы представляли собой большое неудобство, особенно когда главные праздники, такие как Рош Ашана и Йом Кипур, выпадали на будние дни. Поскольку ортодоксальным евреям запрещается садиться за руль в священные дни, они не могут переставить автомобили. Пользуясь своим авторитетом, Рав убедил администрацию мэра сделать исключение и для иудейских праздников.
Кроме того, он помог изменить так называемые «синие законы» в Нью-Йорке. Эти правила, установленные пуританами Коннектикута еще до Американской революции, запрещали магазинам и другим предприятиям работать в воскресенье, что было несправедливо в отношении магазинов религиозных евреев, которые закрывались в Шаббат (по субботам). Не работая оба выходных дня, магазины терпели большие убытки.
На сегодняшний день пуританские законы в Нью-Йорке давно уже упразднены, а тогда Рав помог сделать их более гибкими. Владельцы могли открывать свои заведения либо по субботам, либо по воскресеньям. Еврейские бизнесмены теперь имели равные условия для конкуренции. Вскоре работающее население всего города стало по воскресеньям стекаться за покупками в магазины еврейского квартала, пока остальные заведения в городе были закрыты. Так усилия Рава способствовали процветанию общины.
Несколько лет спустя Филипп Грубергер сделал состояние, расширив клиентуру своего страхового агентства до подрядчиков, работающих на крупных проектах в небоскребах Кони-Айленда и района Бенсонхерст в Бруклине. Вникнув во все тонкости местного рынка недвижимости, Рав начал вкладывать доходы от страховой компании в строительство многоквартирных домов в Бруклине и Куинсе. Он все организовал в одиночку, без партнера.
Для большинства людей это показалось бы невозможным, учитывая, сколько рабочих часов Рав ежедневно посвящал своему второму бизнесу – страховому делу. Но мой муж не был похож на большинство людей. Он обладал огромной работоспособностью: ему все было по плечу, ничто не ограничивало его взор, устремленный в будущее. Он никогда не останавливался на достигнутом. Чего бы он ни добивался – это позже стало относиться и к его работе по распространению каббалы, – он всегда знал, что можно сделать больше.
Да, Филипп Грубергер стал миллионером, несмотря на то что богатство никогда не было его основной целью. Всю свою жизнь он чувствовал сильнейшую потребность делиться своими ресурсами. Он жертвовал средства политическим деятелям, религиозным течениям и школам, понимая, что это поможет изменить мир к лучшему. Когда его альма-матер, Бейт Мидраш Говоха в Нью-Джерси, потребовалось новое здание, он организовал масштабный благотворительный вечер, собрал деньги и сам сделал крупное пожертвование. В знак признательности школа выгравировала его имя на табличке благотворителей на стене здания.
О его растущем благосостоянии и политическом влиянии в начале 1960-х говорило и то, что он бывал в семейной резиденции своего друга Тедди Кеннеди в Хайаннис-порт. Рав также посещал нью-йоркскую вечеринку по случаю дня рождения Джона Ф. Кеннеди и был вхож в Белый дом, где имел возможность обменяться любезностями с президентом лично. К слову, он удостоился чести быть первым гостем, которому в Белом доме подавали кошерный обед.
Уважаемый, успешный и пользующийся доверием представитель своей общины, Филипп Грубергер шел к вершине, что было вполне ожидаемо от человека с такой мощной энергией, связями и деловой хваткой. Но в 1962 году умерла Эстер Грубергер, нежно любимая мать Рава.
И тогда все изменилось.
Глава 2
Родственные души:
Встреча с Равом Брандвайном
Согласно каббале, каждая душа имеет две половины, и это значит, что у каждого из нас есть вторая половинка, или родственная душа. Зоар, фундаментальный текст каббалы, описывает родственную душу как идеального партнера, назначенного каждому человеку еще в момент сотворения мира. Половинки душ находят друг друга, преодолевая не только огромные расстояния, но и множество жизненных воплощений. Как и все важные для нас отношения, это взаимное притяжение подчиняется процессу, называемому тикун – исправление души, что является главной задачей в этой жизни.
Связь родственных душ согласно каббале – больше, чем просто сумма двух единиц. Это слияние пары с третьей силой – Светом Творца. Обоюдное стремление к Свету скрепляет эту связь. Это может быть романтическая любовь, отношения родителя и ребенка или учителя и ученика. Что важно – такие союзы заключаются между двумя людьми, объединяющими энергии в своем стремлении к Свету для достижения возвышенного духовного осознания и совершенствования мира с помощью этой связи.
Порой в таких парах заключается некий конфликт, и духовная связь партнеров бывает неочевидна миру или даже им самим. Но это не умаляет ее значимости.
Я верю, что учитель моего мужа, Рав Йегуда Цви Брандвайн, был его родственной душой. Они нашли друг друга, живя в разных частях мира, и объединились, чтобы раскрыть Свет и возвышенное духовное понимание. Временами вокруг их духовной связи бушевали распри и разногласия, но внутри царил мир, что очень характерно для союза родственных душ. В письмах, которые Рав получал от своего учителя в течение семи лет обучения, начиная с 1962 года, Рав Брандвайн обращался к нему «ядид нафши», что переводится как «возлюбленный моей души». Их соединял Свет. И, как вы увидите далее, эта связь была настолько сильна, что Рав готов был общаться со своим учителем и днем и ночью.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=56566443&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Сейчас Ивано-Франковск, Украина. – Здесь и далее – примечания переводчика.
2
700 кв. футов ? 63 кв.м.
3
Вид кекса с пряностями.
4
20 фунтов ? 9 кг.
