Эшли Дьюал "Ты мне обещал"

***

Я выхожу из душа, одеваюсь и подхожу к заранее приготовленному марлевому бинту. Аккуратно обматываю ладонь, саднящие костяшки и стискиваю зубы. Сегодня я как никогда выпустил пар, теперь пальцы на руках едва чувствую.

В дверь стучат.

– Заходи. – Быстро прячу аптечку и, не поднимая глаз, усмехаюсь, – пришел меня проверить, мамочка?

– Делать мне больше нечего, – Джейк по-хозяйски плюхается на диван. Не люблю, когда кто-то приходит ко мне домой без спроса, однако Джейку можно многое простить. Он единственный, кто не засыпает меня лечебными речами. – Сегодня все в силе?

– Да, будем играть против Джо. Надеюсь, принести крупную сумму.

– Ты всегда приносишь крупную сумму. Поэтому и позволил себе квартиру, вместо того чтобы как все смертные прохлаждаться в общежитии. Кстати, что на тебя нашло?

Выдыхаю. Видимо, я погорячился, и Джейка тоже не стоит впускать так просто.

– Когда нашло?

– Не прикидывайся. Что это была за девчонка? – парень чешет нос и издевательски лыбится. – Ты с катушек вроде слетел. Унесся куда-то. Вы знакомы?

– Были.

– И это все? А как же душещипательная история о том, как…

– Джейк, – я перевожу на него уставший взгляд, – не стоит, правда. Я не хочу об этом говорить.

Парень усмехается. Он привык к тому, что я редко изливаю душу, все мои знакомые к этому привыкли. Однако игры в пивном баре Тима приносят неплохие деньги, и поэтому Джейк не ушел на боковую, отстреливая каждые выходные несколько сотен.

Ему это выгодно, а мне есть с кем осушить пару стаканов.

Взаимовыгодное сотрудничество. Для иных людей – дружба.

– Как собираешься играть, когда… – он косится на мои перебинтованные руки.

Я пару раз пробую пошевелить пальцами. Они до сих пор едва двигаются, но боли я не чувствую. Я уже давно ничего не чувствую.

– Сойдет.

– Принцеска, это бильярд, а не пасьянс.

– Джейк, я же сказал все в норме. Лучше налей что-нибудь.

Слежу за тем, как парень идет на кухню, а сам сажусь в кресло. Голова невольно опускается вниз. Подпираю ее руками и вздыхаю: если бы я знал, чем все кончится, ни за что бы, ни подошел к Китти Рочестер два года назад.

КИТТИ

Стелла сидит на скамейке около главного входа в университет. Она увлеченно читает, то и дело теребит медовые волосы и, кажется, совсем меня не видит. Но я должна подойти к ней. Подойти и извиниться, что не менее важно.

– Стелла! – останавливаюсь перед блондинкой в нескольких шагах. Девушка тут же поднимает на меня удивленный взгляд. – Ты не занята?

– А тебя это остановит?

– Не особо. – Усмехаюсь и сажусь рядом. Соседка закрывает книгу и полностью оборачивает ко мне свое удивительно-красивое лицо. И даже рыжеватые веснушки его не портят. – Я хотела извиниться за то, что нагрубила тебе на днях. У меня голова пошла кругом, и сейчас мне очень стыдно.

– Да брось. Вы – американцы – всегда излишне эмоциональны. Сам Энтони Гидденс, который, если ты не знаешь, великолепный английский социолог, говорил о вашей странной манере все преувеличивать.

– Ну, если так сказал сам Энтони Гидденс.… В любом случае, мне жаль, что я тебе нагрубила. Я не всегда была такой стервой.

– И мне когда-нибудь удастся узнать причину подобного изменения?

– Не знаю.

– Все так плохо?

Пожимаю плечами. Плохо ли? Наверняка, существуют проблемы посерьезнее моих душевных скитаний. Но оттого жить легче не становится.

– Знаешь, в одном я уверена, тебе просто хорошенько досталось. Сама по себе ты хорошая девушка. Иначе бы так не волновалась. Плохие люди не переживают. Плохим людям вообще на все плевать, и я говорю тебе об этом, основываясь на личном опыте.

– Ты не просто так уехала из Ливерпуля? – удивляюсь я. – Что-то случилось?

– Не то, чтобы прямо случилось. Просто я перешла черту, злоупотребила любовью родителей. В любом случае, мне понятны твои чувства, Китти. Все мы бежим от чего-то.

Я усмехаюсь. Удивительно, что жизнь свела меня именно с этой девушкой. Такими темпами, я и вправду поверю, что на все есть своя причина! Мы еще немного болтаем, а затем устало плетемся в здание. На этот раз предметы у нас разные. Стелла пойдет на ненавистный мне французский язык, а я – на литературу. Не очень хочу с ней прощаться.

– Увидимся в кафе, – подмигивает блондинка. Кажется, кафе у нас – точка номер три: под первым пунктом, кинотеатр, а под вторым – библиотека, что удивило меня не меньше появления Троя. Кафе расположено близко к общежитию, и там неплохой Латте, который терпеть не может Стелла, но обожаю я. – Или сначала забеги за мной в общагу.

– Хорошо. Пока!

Киваю ей и со вздохом иду в сторону нужного кабинета. Зачем я только вспомнила о Трое? Опять грудь неприятно сдавливает. Стискиваю перед собой книжки и плетусь в кабинет, как на казнь, уже предчувствуя нечто плохое. Сейчас мы учимся воздействовать на публику. Иными словами, мистер Илиган предлагает – точнее заставляет – прочитать отрывок из какого-нибудь более-менее современного произведения. Наша главная задача воздействовать на аудиторию таким образом, чтобы люди или начали смеяться, или уподобились внезапному молчанию, или разревелись – что полная чушь, по моему мнению, или вдруг задумались над каким-то животрепещущим вопросом. В прошлый раз девочка читала отрывок из произведения Пауло Коэльо «Вероника решает умереть». Читала тот самый момент, когда главная героиня, наконец, решает покончить с жизнью, берется за таблетки. И все эти несчастные несколько минут аудитория похихикивала и засыпала, пока бедная Аманда стояла с трясущимися руками у трибуны и заикалась. Не хочется повторить ее подвиг.

Захожу в кабинет. Сегодня нас больше, чем обычно.

Оглядываюсь, ищу свободное место и неожиданно замечаю его.

– О, нет, – слетает с моих губ. Первый порыв просто сорваться с места и унестись как можно дальше. Какого черта он здесь забыл! Трой МакКалистер старше меня на два года, а значит, не должен идти со мной в одном потоке. Это бессмыслица!

Будто прочитав мои мысли, мистер Илиган восклицает:

– Сегодня я слегка усложняю вам задачу. Будете читать отрывок не только перед своими однокурсниками, но и перед старшими ребятами.

Я покрываюсь красными пятнами. Радуюсь, что Трой меня не видит, и шмыгаю на третий ряд. Парты у нас совмещенные, длинные. Они тянутся далеко ввысь класса и оканчиваются где-то у потолка; оканчиваются там, где сидит он.

Когда звенит звонок, меня передергивает. Сердце стучит так дико, что я не могу нормально дышать. Складываю на коленях ладони, с силой сжимаю их, приказываю себе не оборачиваться, не шевелиться.

– Боишься? – спрашивает меня Аманда. Я и не заметила, что села с ней рядом.

– Ага. Немного.

– Не переживай так. Я практически забыла о своем позоре. В конце концов, есть вещи и пострашнее общественного унижения.

Если она так думает, она ничего не знает о жизни. Быть отвергнутой ровесниками – это как быть сорняком, посреди благоденствующего, цветущего поля. Его жизнь гадкая и короткая. И ему приходится претерпеть столько унижений, что никакие иные проблемы в сравнение не идут.

Сосредотачиваю внимание на лекции. Прежде чем перейти к издевательствам, мистер Илиган объясняет теорию, повторяет элементы и способы воздействия, и я пишу каждое его слово, усердно сжимая в пальцах ручку, будто пытаюсь не только оставить на листке чернила, но и разорвать тетрадь к чертовой матери. Потом плавно отхожу от букв и начинаю вырисовывать круги, квадраты, треугольники. Зажмуриваюсь и поправляю рукав джинсовой куртки. То, что осталось у меня на запястье, режет похлеще кончика ручки.

Вдруг чувствую, как Аманда резко пинает меня в бок.

– Что? – смотрю на нее, и вижу, как та косит в сторону преподавателя. О, Боже.

Оборачиваюсь. Мистер Илиган стоит прямо перед моим носом и улыбается. На самом деле, я верю в то, что он хороший человек, просто немного любит издеваться над людьми, поэтому и подался в преподаватели.

– Наверно, вам не терпится ответить, мисс Рочестер?

– Нет, – подавленно шепчу я, – правда. Я слушала вас, записывала.

– Отлично, в таком случае вам будет проще, чем тем, кто витал в облаках.

Он все-таки издевается. Однако я и так уже чересчур напугана, чтобы ужаснуться сильнее. Сглатываю. Спускаюсь следом за учителем и могу думать лишь о том, что он меня заметил. Теперь Трой знает, что я здесь. Не оборачивайся. Не оборачивайся!

Я поднимаю глаза.

Трой смотрит на меня. На его лице все та же холодная маска, и мне становится так паршиво, что нос покалывает. Главное, держать себя в руках. Я отворачиваюсь, сжимаю в кулаки ладони и смотрю на мистера Илигана, будто сумасшедшая.

– Нет смысла волноваться, мисс Рочестер, – растерянно подбадривает он, – это всего лишь отрывок. Вас никто не укусит.

– Я и не волнуюсь.

Голос не слушается. Я говорю то громко, то тихо. Выбираю один из перевернутых листков и задерживаю дыхание.

– Оно совсем короткое.

– Значит, вам повезло.

Я пробегаюсь глазами по тексту и понимаю, что дышать нечем. Вновь. Опять. Я стою посреди кабинета и не могу открыть рот, как не пытаюсь.

– Мисс Рочестер, мы ждем.

Меня покачивает. Бледные пальцы с силой сжимают листочек, и уже через пару секунд он покрывается легкими, изогнутыми трещинами. Я набираю толику воздуха в грудь. Невольно поднимаю взгляд и вижу ухмылку Троя. Однако я слишком хорошо его знаю. За этой полуулыбкой стоит целый калейдоскоп чувств.

– Я заговорил об этом, потому что, – запинаюсь. Облизываю сухие губы и нервно переминаюсь с ноги на ногу. Робко пробую еще раз. – Я заговорил об этом, потому что за последние недели мог убедиться, какое это чудо – быть вместе. Я не могу их больше выносить, – сглатываю, – эти получасовые встречи. Я хочу больше получать от тебя. Я хочу, чтобы ты постоянно была со мной, мне надоели эти хитроумные прятки любви, они мне противны, они мне не нужны, мне нужна ты. Ты и только ты! Мне никогда не хватит тебя, и я…, – голос надрывается, – я не хочу обходиться без тебя и минуты.

Руки опускаются вниз. Легкие сдавливают невидимый прут. Я вновь смотрю на Троя, но он отводит взгляд, и мне ничего не остается, кроме как прошептать:

– Можно выйти?

Не дожидаюсь ответа. Кладу смятый листок на его стол и покидаю аудиторию, мечтая избавиться от всего, что причиняет такую боль.

ТРОЙ

Поднимаю глаза только тогда, когда за ней захлопывается дверь.

Кажется, лишь теперь я могу дышать. Кулаки разжимаются, плечи падают вниз.

– И что это было? – Джейк едва ли шепчет: присутствие мистера Илигана ничуть его не заботит. – Это же та девчонка из кафетерия.

– Да.

– И она разревелась?

– Не знаю.

– Унеслась прочь, как ненормальная!

– Ты сам все видел, – нервно дергаю наручные часы.

Я схожу с ума – только непонятно от чего. Все пытаюсь быть тем, кем был еще несколько дней назад, но не выходит. Сейчас все иначе. Сейчас здесь она. Но я не хочу испытывать того, что когда-то уже чувствовал! Я проходил через это, а избавляться от ощущений – совсем непросто. Я потратил ни один день на что, чтобы выкинуть Китти Рочестер из своей головы. И что теперь? Она вновь управляет мной, будто марионеткой. Ловит мой взгляд, а я лишь с чертовски безумным усилием отвожу его в сторону. Это неправильно. Это не то, чего я хочу. Ни сейчас. Ни когда бы, то ни было еще.

Встаю с места.

– Ты куда?

– Схожу покурить.

Учитель растеряно наблюдает за тем, как я картинно покидаю аудиторию. Хлопаю дверью и несусь по коридору, одержимый лишь мыслями о ней; лишь картинками ее лица, и рук, и звуком ее голоса. Я не видел Китти два года. Но сейчас время испаряется. Мы будто бы и не расходились. Будто бы я и не уезжал. А то, с какой обидой она читала отрывок Илигана? Лучше бы я сдох, но не видел ее глаз. Лучше бы мы никогда друг друга не знали. Тогда сейчас жить было бы проще.

Останавливаюсь уже на улице и зажигаю сигарету: пагубная привычка, к которой меня пристрастили еще в школе. Затягиваюсь. Выдыхаю дым и вновь срываюсь с места, продолжая идти в неизвестном направлении. Лишь бы подальше отсюда. Добиваю одну сигарету, достаю другую. Закуриваю и собираюсь к черту вернуться домой, как вдруг замечаю Китти.

Она сидит на скамье под деревом. Смотрит на свои руки и не двигается. Словно окаменела. А я хочу уйти. Уже разворачиваюсь – медленно, тягуче, неторопливо, потому что это сложно: сложно от нее отворачиваться, – как вдруг наши взгляды встречаются.

Китти воинственно выпрямляет спину. Она больше не та пугливая девушка, которая выбежала из аудитории. Больше не та девушка, которую я знал. Может, я ошибся. Может, теперь все иначе.

Не знаю, что сказать. Лениво отбрасываю в сторону сигарету, иначе она прожжет мне пальцы, и почему-то дергаю уголками губ.

– Привет, Китти. Отлично отчитала задание, кстати.

Она не отвечает. Поднимается, сокращаем между нами дистанцию и вдруг со всей силы влипает мне пощечину. Я удивленно усмехаюсь.

– Ого, какая страсть.

– Смешно? – шипит она и размахивается вновь. Однако на этот раз я перехватываю ее запястье в воздухе. – Отпусти меня.