– А если понадобится нечто более серьезное?
– В этом случае на сцену выйдет «Хриплый Чарли».
– Неожиданное решение, мессер, – пробормотал Валентин.
– Почему? – удивился Помпилио.
– «Хриплый» – весьма специфическое оружие, и если после города мы вернемся на открытое пространство…
– Я воспользуюсь «Трактирщицей», – перебил слугу дер Даген Тур.
– Я об этом не подумал, мессер.
– Мы давно выяснили, что предусмотрительность – не твой конек, Теодор, я разрабатываю планы, а ты их исполняешь.
– Безусловно, мессер.
– И я думаю, что «Хриплый» придется кстати.
– Не буду спорить, мессер.
– Именно так.
Гладкоствольная бамбада «Хриплый Чарли» мастера Болл-Жимера получила название благодаря своеобразному, напоминающему громкий кашель звуку выстрела. Это был укороченный дробовик с барабаном на четыре каморы, каждая из которых предназначалась для удлиненного патрона калибра восемнадцать миллиметров. «Хриплый Чарли» был идеален в ближнем бою, поскольку мог «сдуть» с дороги трех-четырех человек одним выстрелом. Или вынести дубовую дверь. Или пробить кирпичную стену. При этом его можно было с легкостью скрыть под плащом, а значит – незаметно пронести по улице.
– Полагаю, этого будет достаточно, – подытожил Помпилио. – Теодор, позаботься о боеприпасах.
– Какие именно, мессер?
– На все случаи жизни.
– Понимаю.
– А я пойду приму душ… – дер Даген Тур повернулся к двери. – Сколько времени у меня осталось?
– Чай будет подан через двадцать минут.
– Успею, – Помпилио помолчал. – Знаешь, Теодор, в последнее время я все чаще думаю о важности семейных ценностей. И о том, как приятно, когда они есть.
– Под семейными ценностями мессер подразумевает наличие в доме арсенала?
– Нет, Теодор, под семейными ценностями я подразумеваю наличие в доме жены.
– Понимаю, мессер.
– Даже мама не смогла бы заставить меня пить чай днем.
– Еще лучше понимаю, мессер, – подтвердил Валентин, который прекрасно помнил неукротимый характер мамы неукротимого дер Даген Тура.
///
– Я очень рада, что ты согласился отложить дела и присоединиться ко мне, – улыбнулась Кира. – Надеюсь, я не отвлекла тебя от чего-то важного?
– Нет, – качнул головой Помпилио, наблюдая за разливающим чай Валентином.
– Я просто подумала…
– Подожди секунду, – дер Даген Тур подался вперед, накрыл ладонью руку жены и выразительно посмотрел на слугу.
– Я могу идти, мессер?
– Да, Теодор, спасибо.
– К вашим услугам, мессер.
Валентин вышел из столовой, забрав с собой двух других слуг, и, когда за ними закрылась дверь, Помпилио продолжил:
– Мы – взрослые люди, и я, как мы оба знаем, чуть более взрослый, чем ты… лет на десять.
Кира улыбнулась, но прерывать мужа не стала.
– У каждого из нас были свои привычки, и сейчас мы их меняем. Каждому из нас придется от чего-то отказаться, каждому из нас придется с чем-то согласиться. Я очень рад, что ты придумываешь для нас новые правила, и, чем бы я ни занимался, как бы ни был занят, я буду с удовольствием являться к тебе на чай.
– Сейчас я, наверное, должна была сказать, что мне повезло с мужем, – очень тихо ответила Кира, – но ты прекрасно знаешь, что именно так я и думаю.
– Нам обоим повезло, – в тон девушке ответил Помпилио.
Они помолчали, позволяя тишине отделить эту часть разговора, после чего вернулись к чаю.
– Я хотела с тобой посоветоваться, – произнесла Кира, разглядывая выставленное печенье.
– О чем? – отозвался Помпилио, удивляясь отсутствию ветчины, горчицы и хлеба.
– Сегодня утром, когда я проснулась одна… – Кира замолчала, ожидая реакции мужа.
– От холода? – невозмутимо осведомился дер Даген Тур.
– Одна, – повторила рыжая.
– Не хотел тебя будить.
Кира многозначительно промолчала, и Помпилио понял, что придется извиниться.
– Сегодня я поднялся намного раньше обычного.
– Бессонница?
– Как раз наоборот: прекрасно выспался, – он помолчал. – Когда настроение хорошее, силы восстанавливаются невероятно быстро.
В карих глазах Киры вспыхнули лукавые огоньки, однако комментировать эти слова мужа рыжая не стала. Помолчала, после чего продолжила:
– Так вот, проснувшись в одиночестве, я некоторое время оставалась в кровати, обдумывая, обижаться на тебя или нет, а затем поняла, что мы должны переделать спальню.
– Гхм… – промычал Помпилио, который как раз откусил печенье. Прожевал, запил чаем и уточнил: – Другая мебель?
– Другая мебель, другое оформление стен, другое белье и… и надо будет убрать картины. Заменить их на зеркала. Я хочу больше зеркал.
– Пусть будет больше зеркал.
– Ты согласен? – удивилась рыжая.
– Да, – Помпилио допил чай и вновь наполнил чашку.
– А если я предложу перекрасить замок в какой-нибудь веселенький цвет? – заинтересовалась Кира.
– Перекрасим, – отозвался он, наполняя чашку жены.
– Ты соглашаешься, потому что тебе нравятся мои идеи или чтобы от меня отвязаться?
Девушка задала вопрос шутливым тоном, но было видно, что неожиданная податливость мужа вызвала у нее сомнения. И потому Помпилио ответил серьезным тоном:
– Если бы я хоть на секунду мог предположить, что ты способна потребовать перекрасить замок в какой-нибудь веселенький цвет, я бы ни за что на тебе не женился. Думаю, мы бы даже не встретились бы.
– Как бы у нас получилось не встретиться? – осведомилась Кира.
– Я бы что-нибудь предпринял, – рассмеялся дер Даген Тур.
– Я подумаю над твоими словами, – пообещала рыжая.
– Надеюсь, – Помпилио откинулся на спинку полукресла. – Как ты хочешь изменить спальню?
– Еще не знаю, но обещаю с тобой советоваться…
– Приятно слышать.
– …несмотря на то что ты ничего мне не рассказываешь, – закончила Кира.
– О чем? – растерялся Помпилио.
– Ни о чем.
– Э-э… – он почесал бровь, всем своим видом демонстрируя полное непонимание.
– Ты собрался в путешествие?
– Ах, это… – дер Даген Тур покачал головой. – Вчера мне прислали перспективные планы Астрологического флота на ближайший год, и мы с Баззой изучили их, – Помпилио помолчал. – Они собираются вернуться к исследованию Туманности Берга.
– Если не ошибаюсь, Туманность находится в нашем секторе?
– Да, верно.
Он уже привык, что говоря «наш», Кира подразумевает – «лингийский», но ему было бесконечно приятно слышать это снова и снова. Тем более он чувствовал по тону жены, что, говоря «наш», Кира не играла, она действительно так считала.
– Сколько планет в Туманности?
– Не меньше десяти.
– Вижу в твоих глазах охотничий азарт.
– Еще какой!
– Чего я не знаю? – прищурилась рыжая. Но через секунду догадалась: – Ты сказал: они собираются вернуться к исследованию. Флот уже пытался изучать Туманность?
– Да.
– И?
– Все с самого начала понимали, что задача поставлена сложная, – неспешно начал Помпилио, переводя взгляд на окно. – Туманность находится далеко, на предельном для межзвездного прыжка расстоянии, а многие утверждают, что даже за пределом. Как бы там ни было, стабильной точки перехода на какую-либо из планет Туманности пока не обнаружено, однако двенадцать лет назад командор дер Ман-Дабер прыгнул, и никто до сих пор не знает, что побудило его так поступить.
– Он погиб? – спросила Кира.
– Этого тоже никто не знает, – развел руками Помпилио.
И только сейчас рыжая догадалась, о чем рассказывает муж:
– Тринадцатая Астрологическая экспедиция!
– Именно, – кивнул дер Даген Тур.
Самая загадочная и самая трагическая страница в истории Астрологического флота. Разумеется, главным исследователям Герметикона доводилось терять корабли, но никогда до и никогда после они не несли столь страшные и необъяснимые потери: девять мощных, полностью снаряженных цеппелей, включая флагманский доминатор, прекрасно вооруженные и укомплектованные опытным экипажем.
– Спасатели тщательно прочесали Пелеранию, это ближайшая к Туманности планета, но не нашли следов Экспедиции. А через три месяца на Деригону вывалился обломок цеппеля, ободранный так, будто великан два дня волочил его по всем скалам Герметикона. Именно обломок: из девяти баллонов гелий оставался в двух, рулей нет, гондолы нет, машинное отделение взорвано, кузель отсутствует, фактически на нем оставался только астринг, который астролог ухитрился запустить с помощью резервных батарей. Других членов экипажа, кроме астролога, на борту не оказалось, – Помпилио выдержал паузу. – Цеппель опознали по надписи на носу: ИР «Пронырливый», Тринадцатая экспедиция. К сожалению, астролог не смог вспомнить, что случилось после прыжка, и даже лучшие ведьмы спорки не сумели вытащить из его головы информацию.
– Что стало с несчастным?
– Некоторое время он провел в психиатрической лечебнице, – негромко ответил дер Даген Тур.
– А потом?
– Потом… – по его губам скользнула тень улыбки.
– Нет, – тряхнула головой Кира. – Быть не может!
– Почему?
– Галилей?
