– Я ему помогаю в работе, – пояснила Томми, успокаивая Клодда. – В журналистских кругах это называется «стажер».
– Понятно, – сказал Клодд. – И что вы думаете, Томми, насчет наших планов? Я все-таки стану называть вас Томми, потому что, между нами говоря, считаю, что из нашей затеи кое-что получится.
Томми остановила на нем взгляд своих черных глаз. Их взгляд словно пронзал Клодда насквозь.
– Ну вот, опять вы таращитесь, Томми! – упрекнул ее Клодд. – Похоже, нелегко вам будет расстаться с этой привычкой.
– Пытаюсь понять, что вы такое. Деловой человек – фигура ответственная.
– Рад это слышать, – удовлетворенно кивнул Клодд.
– Если вы окажетесь очень умны… Будьте добры, подойдите поближе к лампе, а то мне вас плохо видно.
Клодд не мог понять, почему он это сделал, но он встал. Он также никогда не мог понять, почему впоследствии он всегда поступал так, как желала Томми; единственным утешением ему служило то, что и все остальные выглядели перед ней равно беспомощными. Клодд пересек длинную комнату и застыл навытяжку перед письменным столом, ощущая несвойственную ему обычно нервозность.
– По вашему виду не скажешь, что вы очень умны!
Клодд испытал еще одно новое ощущение – падение в собственных глазах.
– Но вместе с тем очевидно, что вы умный.
Ртутный столбик тщеславия Клодда скакнул так высоко, что, будь он от природы менее крепок, это не преминуло бы пагубно сказаться на его здоровье.
Клодд протянул руку.
– Мы одолеем это дело, Томми! Шеф подыщет материал, а мы с вами пустим его в ход. Вы мне нравитесь.
И вошедший в этот момент в комнату Питер Хоуп поймал искру, вспыхнувшую в глазах Уильяма Клодда и Томми, которую также звали Джейн. Они стояли, соединенные рукопожатием, по разные стороны письменного стола и смеялись, сами не зная чему. И, стряхнув с себя груз многих лет, снова почувствовав себя мальчишкой, Питер Хоуп тоже засмеялся, сам не зная чему.
– Решено, шеф! – воскликнул Клодд. – Мы с Томми обо всем договорились. С нового года начинаем!
– Вы достали деньги?
– Рассчитываю достать. Почти уверен, что они от меня не уплывут.
– И хорошую сумму?
– Более или менее. Приступайте к работе.
– Я скопил кое-что, – начал Питер. – Следовало бы скопить больше, но как-то не удалось…
– Возможно, мы этим воспользуемся, – сказал Клодд, – а может, и нет. Ваше дело – умственная работа.
На некоторое время в комнате воцарилось молчание.
– Мне кажется, Томми, – произнес Питер, – мне кажется, что бутылочка старой мадеры…
– Не сегодня, – оборвал его Клодд. – Потом.
– Надо выпить за успех, – уговаривал Питер.
– Успех одного, как правило, несчастье для другого – проигравшего, – заметил Клодд. – Тут, конечно, ничего не поделаешь, но сегодня об этом думать неохота. Мне пора возвращаться к своему мышонку. Доброй ночи!
Клодд пожал хозяевам руки и поспешно удалился.
– Вот я все думаю, – размышлял вслух Питер, – что за странная смесь этот человек! Он добр – смог ли кто-нибудь оказаться добрее к тому несчастному старику. И в то же время… во всех нас, Томми, столько всего намешано, – продолжал Питер Хоуп, – столько всего. И в мужчинах, и в женщинах.
Питер по натуре был философ.
Вскоре старенький, седенький мышонок, изнуренный кашлем, заснул навеки.
– Просил бы вас, Глэдмен, с супругой прийти на похороны, – сказал мистер Клодд, заглянув в лавку торговца канцелярскими товарами. – И Пинсера с собой прихватите. Я напишу ему.
– Не понимаю, какой в этом прок, – возразил Глэдмен.
– Ну ведь вы трое – единственные родственники покойного. Приличие требует вашего присутствия, – не отставал Клодд. – К тому же предстоит огласить завещание. Возможно, вам любопытно будет послушать.
Сухопарый старый торговец выкатил на Клодда водянистые глаза.
– Завещание? А что ему, собственно, завещать? Кроме ежегодной ренты, у него ничего не было.
– Вот придете на похороны, – сказал Клодд, – тогда все и узнаете. Там будет клерк из конторы Боннера с завещанием. Как говорят французы, все должно быть comme il faut[3 - Как следует; по всем правилам (фр.).].
– Мне следовало бы знать об этом раньше… – проговорил мистер Глэдмен.
– Рад, что вы проявляете такой интерес к покойному, – заметил Клодд. – Жаль, что он мертв и не сможет вас отблагодарить.
– Послушайте, вы! – воскликнул старый Глэдмен, срываясь на крик. – Он был беспомощный псих и не сознавал, что делает. Если вы недостойным образом повлияли на…
– Увидимся в пятницу, – бросил на ходу Клодд, торопясь по делам.
Пятничная церемония протекала отнюдь не в дружелюбной атмосфере. Миссис Глэдмен то и дело внушала что-то пронзительным шепотом мистеру Глэдмену, который бурчал что-то ей в ответ. В остальное время оба смотрели насупившись на мистера Клодда. Мистер Пинсер, дородный, грузный господин, имевший отношение к палате общин, проявлял высокопоставленную сдержанность. Распорядитель испытал большое облегчение, когда церемония подошла к концу. Он расценил эти похороны как самые неприятные из всех, в которых ему когда-либо доводилось участвовать, и какое-то время даже всерьез подумывал о том, чтобы поменять профессию.
По возвращении с кладбища Кенсал-Грин хоронивших уже ожидал клерк из конторы стряпчего. Клодд снова выступил в качестве радушного хозяина. На сей раз мистер Пинсер позволил себе принять стакан разведенного водой виски и пригубил его, не выказав ни малейшего предубеждения. Клерк выбрал виски покрепче. Миссис Глэдмен, обойдясь без консультации с супругом, визгливо отказалась – и за себя, и за него. Клодд, пояснив, что неуклонно чтит правовой прецедент, также разбавил себе виски и выпил «за очередную радостную встречу». После чего клерк приступил к чтению завещания.
Датированное августом прошлого года, оно было простым и кратким. Выяснилось, что старый джентльмен, к удивлению несведущих родственников, на момент смерти являлся обладателем доли в серебряных приисках, ранее признанных неперспективными, а ныне оказавшихся процветающими. По нынешнему курсу их акции стоили намного больше двух тысяч фунтов. Из них старый джентльмен завещал пятьсот фунтов своему зятю, мистеру Глэдмену; пятьсот фунтов – последнему из оставшихся родственников, своему кузену мистеру Пинсеру; остальное же завещатель отписывал своему другу, мистеру Клодду, в знак благодарности за проявленную им доброту.
Мистер Глэдмен вскочил, вскричав скорее насмешливо, чем гневно:
– Вы полагаете, что сможете прикарманить тысячу двести фунтов? Нет, в самом деле? – выкрикнул он Клодду, который в это время сидел перед ним, вытянув вперед ноги и засунув руки в карманы брюк.
– Полагаю, что да, – подтвердил мистер Клодд.
Мистер Глэдмен расхохотался, что, однако, не слишком разрядило напряженную атмосферу.
– Клянусь, Клодд, вы меня забавляете… ей-богу, забавляете! – повторял мистер Глэдмен.
– Вы всегда отличались хорошим чувством юмора, – заметил мистер Клодд.
– Вы негодяй! Отъявленный негодяй! – завопил мистер Глэдмен, резко меняя тон. – Вы думаете, закон позволит вам облапошивать честных людей? Думаете, мы будем сидеть сложа руки, а вы нас будете обкрадывать? – Мистер Глэдмен сделал драматический жест, указав костлявым перстом на стол. – Это завещание…
– Желаете опротестовать? – поинтересовался мистер Клодд.
На мгновение мистер Глэдмен застыл, открыв рот от изумления перед хладнокровием Клодда, затем вновь обрел дар речи.
– Именно! Опротестовать! – орал он. – Вы не сможете опровергнуть, что влияли на него, что продиктовали ему это завещание слово в слово, принудили несчастного, старого и беспомощного идиота поставить подпись! Он ведь даже не соображал, что…
– Ну хватит разоряться, – оборвал его мистер Клодд. – У вас не слишком приятный голос. Я вас спрашиваю, вы намерены опротестовать завещание?
– С вашего позволения, – вставила миссис Глэдмен с преувеличенной любезностью, обращаясь к мистеру Клодду, – мы немедленно удалимся, чтобы успеть до конца дня застать в конторе нашего адвоката.
Мистер Глэдмен подобрал из-под стула свою шляпу.
– Минутку, – остановил их мистер Клодд. – Да, я содействовал ему в составлении этого завещания. Если оно вам не нравится, мы откажемся от него.
– Конечно не нравится, – буркнул мистер Глэдмен более умиротворенным тоном.
– Присядьте, – предложил мистер Клодд. – Заслушаем другое. – Тут он повернулся к клерку. – Будьте добры, мистер Райт, зачитайте предыдущее, датированное десятым июня.
В столь же коротком и простом документе мистеру Уильяму Клодду в благодарность за его доброту завещалось триста фунтов, меж тем как остальное предназначалось Лондонскому Королевскому зоологическому обществу, поскольку покойный всегда питал интерес и любовь к животным. Все прочие родственники были поименно исключены из завещания, поскольку, как значилось в нем, «никогда не питали к завещателю ни малейшей привязанности, не проявляли никакой заботы, а кроме того, и так уже получили значительные суммы из его ежегодного дохода».
– Позвольте заметить, – сказал мистер Клодд, так как более никто из присутствующих не решился нарушить воцарившееся молчание, – что, предлагая моему бедному старому другу в качестве подходящего объекта для облагодетельствования Королевское зоологическое общество, я помнил об аналогичном случае, который произошел лет пять тому назад. Тогда завещание оспаривалось на том основании, что завещатель был не в своем уме. Потребовалось направить дело на рассмотрение в палату лордов, и только тогда Обществу удалось получить свою долю.
– Все равно, – заметил мистер Глэдмен, облизывая пересохшие губы, – вы, мистер Клодд, не получите ничего, ни пенни, даже этих ваших трехсот фунтов, какого бы умника вы из себя ни корчили. Деньги моего шурина пойдут на оплату услуг адвокатов.
Тут поднялся мистер Пинсер и ясно и четко проговорил:
– Если в нашем семействе и есть идиот, хотя я и недоумеваю, откуда ему взяться, так это, мне кажется, вы, Натаниэл Глэдмен!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=55326459&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Флит-стрит – улица в лондонском Сити, на которой долгое время размещались офисы основных столичных газет и журналов. – Примеч. ред.
2
«Огородная школа» – литературное течение конца XIX – начала XX в., широко использовавшее местный шотландский диалект и колорит. – Примеч. пер.
3
Как следует; по всем правилам (фр.).
