Я убрала с лица выбившуюся прядь волос, стараясь выиграть хоть немного времени, чтобы взять себя в руки. Как же мне не хотелось, чтобы он понял, что, конечно же, я его помню, что эти годы я иногда вспоминала о нем и много думала уже здесь, в Уайлдвуд-Ков. Меня так и подмывало спросить у местных, как он поживает, но я боялась. Не хотелось услышать, что он женился или что стал алкоголиком.
Глядя на него сейчас, было понятно, что алкоголика из него не получилось – слишком уж хорошо он выглядел. Я бросила взгляд на его безымянный палец – кольца не было. Сердце у меня забилось сильнее.
– Бретт Коллинз, – сказал он, видимо, решил, что молчала я, потому что и правда не узнала его. – Лет восемнадцать назад ты приезжала к Джимми на лето и иногда гуляла с местными ребятами.
– Ну конечно! – Как только я оправилась от удивления и справилась с сильнейшим приступом неловкости, на моем лице появилась улыбка. – Боже мой! Сколько лет!
– Это точно.
– А как ты узнал, что я в городе?
– Новости быстро распространяются, – сказал он. – Я бы и раньше зашел, но вернулся только вчера, пару недель был в отъезде.
Я старалась не отвлекаться и не думать о его голубых глазах или о том, что он был в отличной форме – за эти годы у него прибавилось несколько килограммов мышц. Время к нему было определенно милостиво.
Он вновь радостно улыбнулся, а я снова покраснела, потому что поняла, что продолжаю его разглядывать. Я заставила себя моргнуть.
– Извини, я просто совсем не ожидала тебя увидеть, – проговорила я, слегка встрепенувшись.
– Да ты что, правда?
Я улыбнулась еще шире.
Входная дверь резко распахнулась, и внутрь влетела Ли. Щеки у нее горели.
– Что случилось? – спросила я. Ли резко остановилась и, широко распахнув глаза, молча смотрела на нас с Бреттом.
– Джимми… – выдохнула она.
– Он приехал? – Я хотела было опять улыбнуться, но ничего не вышло: Ли смотрела на нас чуть ли не с ужасом. Вряд ли так выглядит человек, который рад выписке своего босса из больницы.
Мне стало не по себе, где-то в животе начало неприятно тянуть.
– Что случилось?
– Мыс Майлера, – проговорила Ли, дыхание ее все еще было сбившимся. – Там скалы… Я вызвала 911.
Тянуть стало еще сильнее. Я бросилась к двери, на улицу, оставив Бретта внутри. Наша закусочная выходила на набережную, которая проходила по верхней части пляжа. Я пронеслась мимо женщины, катившей двойную коляску, пересекла набережную и запрыгнула на лежавшее там бревно. Слева от меня открывался вид на изгибавшийся Уайлдвудский пляж, который оканчивался обрывом. Поднеся руку к глазами, чтобы закрыться от солнца, я стала вглядываться в даль.
Почти сразу что-то бросилось мне в глаза – что-то белое среди темных скал.
Сердце глухо застучало. Я спрыгнула с бревна и побежала через пляж. Мои зеленые «конверсы» утопали в песке, двигаться было нелегко, но я продолжала нестись вперед.
Чем ближе я подбиралась к скалам, тем отчетливее становилось видно, что белое пятно на фоне черного – это человек в белой футболке, растянувшийся в ловушке между двумя острыми камнями.
Из моей груди вырвался сдавленный крик, и я изо всех сил бросилась туда, спотыкаясь и поскальзываясь. Правая нога погрузилась в песок и неестественно вывернулась. Я начала падать и оказалась на четвереньках. Рак-отшельник, прокладывавший свой путь неподалеку, испугавшись, спрятался под прибитой к берегу деревяшкой. Я неуклюже поднялась на ноги. Каждая клетка моего тела билась в страхе и отчаянии.
– Марли, стой! – Сзади ко мне подбежал Бретт. Он схватил меня за руку, будто я собиралась броситься к скалам. – Я сам!
Что-то в его голосе заставило меня остановиться и уступить дорогу. А может, дело было в том, что я вспомнила, с каким ужасом на лице Ли сообщила нам о случившемся.
Я пошла вслед за Бреттом. Он преодолел последний отрезок пляжа и вскарабкался на скалу. Я ждала его внизу. Сердце билось так сильно, что мне казалось, еще немного, и оно лопнет прямо у меня в груди.
Бретт перемахнул через камни с легкостью человека, который проделывал этот трюк сотни раз на протяжении многих лет. Он приблизился к неподвижной фигуре человека и наклонился. А я ждала – горло у меня свело, и я чувствовала, как подкатывает тошнота.
Через несколько секунд Бретт отвернулся от растянувшегося на камнях человека и вернулся ко мне. По лицу его все было ясно.
– Это ведь Джимми? – спросила я, когда он спрыгивал со скалы.
Бретт только кивнул. Я зажала рот рукой.
– Он жив? – Я задала следующий вопрос, хотя ответ был очевиден.
Я посмотрела в глаза Бретту. В них было отчаяние.
– Нет, Марли…
Глава 3
Колени у меня задрожали, и, не удержавшись на ногах, я опустилась на ближайший камень.
– Ты уверен? – спросила я у Бретта, хотя в душе и без того понимала, что Джимми больше нет.
– Уверен.
Потрясенная, я замотала головой совершенно не в состоянии понять, как же такое могло случиться.
– Что он вообще здесь делал? Ничего не понимаю…
Домик Джимми находился на другом конце бухты. Неужели он, только вернувшись домой, решил пойти прогуляться, и там… Что же случилось? Он был так слаб, что потерял сознание? Я поглядела в глаза Бретту.
– Его прибило к берегу волнами? Получается, он утонул?
– Не думаю. Мы нашли его выше уровня воды. Думаю, он упал сверху.
Я внимательно оглядела место, где мы нашли Джимми. Между валунами была проложена дорожка для искателей приключений, которая вела к обрыву высотой около двадцати пяти футов. Внизу же путешественников поджидали острые скалы.
Меня снова начало подташнивать, в груди саднило, и я прикрыла глаза. Джимми упал с обрыва? И как он погиб? Сразу или долго мучился и только потом скончался от полученных травм? И как он вообще оказался на этом обрыве? Все эти вопросы без остановки крутились у меня в голове.
Я открыла глаза и уставилась на океан. Начался отлив, и волны мягко накатывали на влажный песок. Солнце сверкало на поверхности воды, и все вокруг могло показаться таким умиротворенным и таким прекрасным. Но всего в нескольких шагах затаилась смерть.
Мне стало зябко. Дело было не только в том, что совсем рядом лежало тело Джимми. Мартовское солнце светило ярко, но почти не грело и не спасало от холодных порывов ветра, налетавших с океана. По рукам побежали мурашки. На Джимми была только футболка, и ему тоже наверняка было холодно. Только через мгновение до меня дошло, что Джимми уже ничего не чувствует и ни солнце, ни ветер его не беспокоят. Я глубоко задышала, горло у меня свело – так тяжело было принять эту мысль.
Я потерла руки, чтобы немного согреться, встала на ноги и постаралась подготовиться к тому, что собиралась сделать. Мне вовсе не хотелось подходить к Джимми, но я вскарабкалась на ближайший валун.
– Марли, не думаю, что тебе стоит туда подходить… – сказал Бретт, беря меня за руку. Он явно переживал за меня.
– Мне надо, – ответила я.
Он выпустил мою ладонь, и я шагнула на следующий булыжник. Я остановилась. С этого места тело Джимми было хорошо видно. Голова закружилась, и я схватилась за ближайший камень, чтобы не упасть.
Джимми лежал на животе, лицо от меня отвернуто. Он был таким неподвижным, таким безжизненным, что сомнений не оставалось – Бретт сказал правду. Мне не хотелось, чтобы таким было мое последнее воспоминание о Джимми, и, решив, что увидела достаточно, я начала разворачиваться. Краем глаза я заметила неясные блики света.
Оставаясь на том же булыжнике, я подалась вперед, к Джимми, чтобы получше разглядеть его футболку. Внизу были пятна крови, а вот у левого плеча – небольшие серебристые и красные пятна, блестевшие на солнце.
Что это? Блестки? Неясно.
Все, что случилось в этот день, было неясно. Я с усилием отвела взгляд от Джимми, спустилась вниз и села на тот же камень, на котором сидела до этого. Подошедшая сзади Ли положила мне руку на плечо.
– Я попросила Ивана запереть входную дверь, когда он будет уходить.
Мне хотелось сказать «спасибо», но горло свело, и я не смогла произнести ни слова.
– Марли, прими мои соболезнования. – В глазах у Ли стояли слезы.
Я потянулась к ее руке и крепко сжала. Пытаясь избавиться от жгущего чувства, сковавшего горло, я сглотнула и спросила:
– Как ты его нашла?
– Я шла по пляжу и говорила по телефону с Грегом, а потом заметила, что на камнях лежит кто-то. Подошла поближе, и как только поняла, что это Джимми…
Она моргнула, в глазах у нее появились слезы.
Я снова сжала ее руку. Затем я закрыла глаза и постаралась отвлечься, вдыхая соленый воздух и слушая шум набегающих волн. Я всю жизнь любила ходить на пляж и теперь искала у него утешения. Но мысли в моей голове продолжали кружиться, а боль в груди не проходила. Моего двоюродного брата Джимми больше нет. Упрямец и весельчак, Джимми покинул нас навсегда.
У меня защипало глаза. По щеке покатилась слеза, и я смахнула ее тыльной стороной руки. Бретт сел рядом со мной, а Ли устроилась на камне неподалеку. Мы сидели молча и ждали.
Я вновь попыталась отвлечься, вдыхая океанский воздух. На поваленное рядом бревно уселась чайка, а с той стороны бухты донеслись неясные, счастливые голоса: трое детей неслись по мокрому песку к убегающей кромке воды.
Жизнь продолжалась, как будто ничего не произошло. Но моя жизнь изменилась. Моя и без того небольшая семья лишилась еще одного члена. Я вновь задалась вопросом: неужели мне суждено потерять всех, кого я люблю?
Прошло несколько минут, Бретт поднялся с камня и коснулся рукой моего плеча:
– Приехали.
Я проследила за его взглядом. Наверху стояли двое санитаров и двое полицейских. Они припарковались в зоне для пикников, а теперь спускались вниз по камням. Бретт, наблюдавший за их продвижением, рукой указал им, где лежал Джимми.
Я была не в силах смотреть, как они обследуют тело, поэтому, оставив Ли и Бретта, я отправилась к воде. Аккуратно переступая через камни, я выбралась к полоске мокрого песка. Кроссовки оставляли неглубокие следы, и в меня плюнул моллюск, когда я оказалась возле его ямки. Я подошла к воде и взглянула на горизонт.
На севере виднелись острова Сан-Хуан, на востоке – вулкан Бейкер. Над ним собрались белые кучевые облака, но надо мной небо было ясно-голубым, от утреннего тумана не осталось и следа. Природа вокруг меня была прекрасна и вовсе не соответствовала буре, бушевавшей у меня в душе и в мыслях.
Сделав глубокий вдох, я отвернулась от океана и, ступая по своим собственным следам, медленно отправилась обратно – туда, где песок был сухим.
Меня поджидал Бретт. На переносице у него залегла неглубокая морщинка.
– Вам с Ли лучше отправиться обратно в закусочную. Шериф – мой дядя Рэй. Я ему передам, где вы. Он наверняка захочет поговорить, но лучше не здесь.
– Хорошо, – ответила я, ощутив, что снова могу говорить.
Я взглянула на скалы. Один из полицейских, тот, что помоложе, все еще стоял, согнувшись над Джимми. Второй уже поднялся наверх. Вместе с санитарами они стояли у травы, где обычно устраивали пикники. Я снова посмотрела на Джимми, но заставила себя перевести взгляд.
На глаза попалось изумрудно-зеленое перышко, подхваченное океанским бризом. Перышко подлетело ближе ко мне, я протянула руку и схватила его.
Зеленый был любимым цветом Джимми.
Пытаясь проглотить комок в горле, который становился все больше и больше, я засунула перо в карман джинсов.
Ли взяла меня под руку, и вместе мы медленно побрели обратно к закусочной. Оказавшись внутри, Ли закрыла дверь и повесила на стекло табличку «Закрыто». Стоя в нескольких шагах от нее, я невидящим взглядом смотрела вперед себя.
Джимми больше нет. И никогда не будет.
Как же трудно это осознать. Я моргнула и наконец сфокусировала взгляд.
Одна из стен закусочной была выложена камнем, а еще на ней было изображение огромного камина, над которым висела деревянная полочка; потолок был белый, с темными деревянными балками, пол – темный. Складывалось впечатление, будто ты в деревенском доме – очень уютном и гостеприимном.
Помню, я очень переживала, собираясь в Уайлдвуд-Ков, но, оказавшись в закусочной впервые, я сразу почувствовала себя как дома. Может, дело было в уютном убранстве этого местечка, может, в том, что люди приняли меня очень радушно, а может, и в том, и в другом. Наверняка сказать трудно, но в этой закусочной мне было легко и хорошо.
А теперь Джимми – души и сердца «Флип Сайд» – больше не было. Что же будет с закусочной? А с Ли и Иваном? В голове у меня не было никаких мыслей, как будто я была не в состоянии справиться с возникшими вопросами.
– Хочешь, сделаю тебе чаю? – спросила Ли.
– Знаешь, я лучше пойду в дом Джимми, – ответила я.
Как бы я ни любила нашу закусочную, новости в городке разлетаются быстро, а значит, совсем скоро сюда потянутся любопытствующие местные жители: будут заглядывать в окна, стучать в дверь, чтобы узнать побольше о произошедшей трагедии.
– Давай я пойду с тобой?
– Да нет, спасибо. Я в порядке, не переживай. К тому же кто тогда даст знать остальным, где я?
– Верно.
Я постаралась улыбнуться, но у меня лишь слегка дрогнули губы:
– Спасибо тебе, Ли.
Я заглянула в заднюю комнату, забрала свою сумку и переоделась: сняла фартук и надела любимую синюю толстовку. Выйдя на улицу, я не оглядываясь отправилась по набережной в обратном направлении, подальше от Майлерс-Пойнт. В голове не осталось никаких мыслей, но в груди продолжало саднить, а глаза щипало. Отчасти виноват в этом был ветер, который играл с моими волосами, прорывался сквозь джинсы и кофту. Я поежилась.
Добравшись до окраины города, набережная, шедшая вдоль океана, сворачивала вбок и переходила в обычную дорогу. Я же поворачивать не стала и шла уже не по асфальту, а по песку. Слева от меня бились волны, справа росли пихты. Вот наверх по дереву побежал бурундук. Оказавшись на достаточном от меня расстоянии, зверек что-то заверещал. Над головой у меня пели и щебетали птицы. Все эти звуки были мне знакомы и привычны, и от них становилось спокойнее.
За пролеском показался дом Джимми, стоявший почти у самого океана. Увидев его, я испытала облегчение, как будто пришла к убежищу. Дом этот мне всегда нравился. Большой и нескладный, бело-голубого цвета, в викторианском стиле, он был украшен резными наличниками. Там было два крытых крыльца – перед главным входом и у задней двери, а еще у дома была двухэтажная башенка, где в детстве я часами читала в уютных креслах у окна или же разбирала пыльные сокровища, хранившиеся на чердаке. И великолепный вид на океан, открывавшийся из дома, никогда не надоедал.
Воспоминания о летних месяцах, которые я когда-то проводила с Джимми и его покойной женой Грейс, замелькали перед глазами. Такие яркие, такие красочные. Я моргнула несколько раз, чтобы не расплакаться, и перелезла через поваленное бревно, лежавшее на подходе к дому. Там я увидела рыжего пятнистого кота Джимми по кличке Оладушек. Он сидел у окна, и тут я не выдержала, и по щекам у меня потекли слезы.
Никогда уже Джимми не вернется домой, не погладит кота. Никогда его смех и безудержный оптимизм не заполнят этот старый викторианский дом.
