Ирина Успенская "Практическая психология. Разрушитель"

Турена Виктория перехватила, когда он шел в свои покои после тренировки. Красный, потный и расстроенный до дрожащих в голубых глазах слез.

– Что случилось?

Алан нахмурился и, остановившись напротив сына, положил обе руки ему на плечи. Тот только головой мотнул и отвел взгляд.

– Турен Ли Алан! Что случилось?

– Они меня не понимают, – он поднял глаза. – Не понимают, что я говорю. – Тур нервничал и, как всегда в такие моменты, во рту у него была «каша». – Мы тренировались пять на пять, капитан поставил меня командиром, а они не понимали мои команды и… смеялись.

– Смеялись? – нахмурился Алан.

– Не в глаза. Потом, в бане, я слышал.

Виктория сильнее сжала его плечи, в очередной раз проклиная бандитов, которые отрезали мальчишке кончик языка.

– Сын, – Алан постарался говорить спокойно и убедительно. – Ты самый смелый и достойный человек из всех, кого я знаю. Но людям свойственно видеть только то, что сверху. Ты никому ничего не должен доказывать.

– Я не хочу, чтобы ты во мне разочаровался.

– Турен, мне ты уже все доказал. – Алан на мгновение прижал сына к груди. – То, что нас не убивает, делает сильнее. Запомни это. Знаешь, что я подумал, – он увлек Турена за собой в сторону покоев Валии. – Тебе нужно тренировать выдержку, чтобы ничто не могло заставить сильно нервничать. Есть всевозможные практики. Плюс упражнения для речи.

Виктория кое-что еще помнила. Средний сын долго не выговаривал некоторые звуки, и они много занимались с логопедом и дома.

– Хочешь, я поговорю с Алвисом, чтобы он позанимался с тобой?

Турен отрицательно помотал головой.

– Я лучше кира Мэтью попрошу. – Парень постепенно успокаивался. – Брата Алвиса я боюсь.

– Я тоже.

– Правда? – Тур недоверчиво смотрел на герцога.

– Правда. Он умен, непредсказуем и ведет игру на нескольких направлениях. Я не могу его просчитать, и это меня пугает. Он опасный противник. Очень опасный.

– Он не предавал отца, – тихо произнес Тур. – Мэтью Гарнер ошибается. Брат Алвис бился на стенах рядом с отцом. Когда провожал нас, он был ранен, но не ушел.

«Значит, ему что-то было нужно», – подумала про себя Виктория, но вслух этого не произнесла.

– Ты хочешь проведать кирену Валию?

Алан задумчиво посмотрел на сына, останавливаясь у покоев герцогини.

– Тур, а отчего ты не называешь ее мамой?

Парень замялся и словно нехотя ответил:

– Я называл, когда был маленьким и она возилась со мной, а потом у меня появилась нянька, наставники. Мы стали меньше общаться, и я начал называть ее как они. Привычка.

Он пожал плечами, а затем остановился и, не глядя на герцога, добавил:

– Знаешь, я ведь путешествовал с отцом, к нам приезжали гости, никто не относится к детям как ты.

– Как?

– Как горец или селянин. Среди аристократов это не принято. Отец всегда говорил, что сильная любовь делает слабым и уязвимым.

Виктория усмехнулась. Да, герцог был прав, но… она такая, какая есть, и ничего менять не собирается.

– Смирись, – зловеще прошипел Алан, выпячивая глаза и оскалив зубы. Он протянул дрожащие руки к шее Турена. – Я буду вечно находиться рядом и любить тебя…

– Я смирился, – озорно сверкнул глазами Тур и хихикнул.

– И попробуй все же сказать «мама».

– Кир Алан! – к ним бежала Светика. – Утречка доброго! Что же вы не предупредили? Я распоряжусь, чтобы принесли напитки! А кирена Валия уже встала! Тур, она всегда такая молчаливая? Ой, кир Турен! – она добежала и присела в реверансе.

Алан и Тур улыбнулись.

– Доброе утро, Светика. Доложи о нас кирене. Как у тебя дела?

– Ужас! Слуги совсем разбаловались! Но я их быстро научу строем ходить и песни петь!

Турен прыснул, а Алан рассмеялся, услышав из уст Светики любимую фразу Хвата.

– Кирена тебя хорошо приняла?

– Да я ее вчера и не видела, а сегодня утречком вот только воду принесла, но мне кажется, она меня и не заметила. Смотрит, словно мимо, – шепотом закончила она.

Вот и повод!

– Я вас познакомлю.

– Совсем она бедненькая, кир Алан. Ее подкормить надобно, что же это за кирена такая худая? Вот кирена Литина, та настоящая женщина! И, – она понизила голос, – нарядов бы ей поболее. Да прикажите дров выделить.

– Светика, для этого есть управляющий крепостью. С ним и договаривайся. А насчет нарядов я распорядился, – нахмурился Алан.

– Ага, вы такой щедрый! Кир Алан, а на свадьбу ко мне придете?

– Светика! Какая же свадьба и без меня? Мы все придем!

Турен серьезно кивнул, и девушка засияла пуще прежнего. Она распахнула двери, и они вошли в большую комнату с камином. Было тепло, потрескивали дрова, горели свечи. Диван, стол, два кресла, синий ковер на полу, тяжелые плотные шторы на окне. Чистенько и уютно.

– Садитесь, садитесь, – засуетилась Светика. – Турен, а ты к огню сядь, а то потный весь, еще застудишься. Я сейчас, я быстренько!

– Какая она… шумная, – тихо проговорил Турен, подтаскивая кресло к огню. – Я уже и забыл.

– Да, Светика всколыхнет местное болото.

Алан вытянул ноги и задумался. Разговор предстоял непростой, и как его начать, он не знал.

– Турен, твою мать хочет сватать брат Чех.

Тур молчал, глядя на огонь.

– Я не буду давить, но если она согласится…

– Соглашусь на что, кир Алан?

В комнату вошла Валия, и мужчины поднялись. На ней было надето все тоже зеленое платье, но поверх него накинута длинная меховая безрукавка, на ногах – меховые полусапожки, такие же, как носил дома Алан. Герцог склонил голову, Турен подвинул матери кресло, в которое она грациозно опустилась.

– Доброе утро… мама.

– Доброе утро, кир Турен, – Валия нежно улыбнулась.

Неисправима! Неужели не видит, как мальчишке не хватает ее объятий? Виктория едва сдержалась, чтобы не высказаться. Это было неправильно! Нельзя отталкивать ребенка, когда он в тебе нуждается. В груди вновь поднялась неприязнь к этой холодной красавице. Пусть бы она вышла замуж за Чеха и исчезла из их жизни!

– Я зашел узнать, как ваше драгоценное здоровье, – не удержался Алан от шпильки. – Вы вчера пропустили ужин, Эвелин сказала, что вам нездоровится. Лекарь приходил?

– Ничего страшного, общая слабость.

«А может, у нее проблемные дни? Господи, какое счастье, что я мужчина, – подумала Виктория. – Хоть об этом не надо думать в чертовом средневековье!»

– Вы довольны апартаментами?

– Своими покоями, – перевел Тур.

Он сидел набычившись и смотрел на огонь.

– Да, благодарю вас. И за ткани спасибо, но не стоило…

– Мама! – Тур вскочил на ноги. – Может, хватит уже притворяться… обиженной приживалкой? Если тебе здесь так с нами плохо, то выходи замуж за брата Чеха! Надоело!

Он выскочил из комнаты, с такой силой хлопнув дверями, что на камине погасли свечи. Валия дернулась, но не встала, опять застыв мраморной статуей.

– Вы действительно так глупы, кирена? Или это маска, которую вы носите, чтобы вызвать у окружающих жалость? – не выдержал Алан. Ему хотелось удушить эту непрошибаемую ледышку. – Неужели вы не видите, что он ждет от вас любви? Или вы не способны даже на это, любить своего ребенка? Не способны или не хотите? – задумчиво продолжил он. – Вы не замечаете, что Турен хочет видеть вас другом, хочет, чтобы вы блистали, чтобы он мог гордиться вами, стоя рядом? Не видите, что вы отталкиваете его своим глупым поведением?

Алан сидел на диване и наблюдал за женщиной. Она, выпрямив спину и не мигая, смотрела в стену. Она хоть слышит, что он говорит?

– Если бы не Тур, я бы палец о палец не ударил ради вас. Вы словно вмерзшая в лед статуя, которой не нужны ни помощь, ни любовь, ни дружба.

В комнату вошла Светика с подносом. Румяная, улыбающаяся, живая. На ее фоне Валия показалась Виктории еще более чужой и отдаленной.

– Ой, доброго утречка, кирена Валия. Что же вы не позвали помочь вам одеться? А где Турен? Ой, то есть кир Турен?

Она поставила поднос на столики, споро налив в чашки горячий напиток из медного чайника, подала одну чашку Алану, а вторую поставила перед Валией. Затем, бросив на нее жалостливый взгляд, поставила рядом с чашкой тарелку с маленькими булочками.

– А может, вам молочка? Тепленького?

Валия подняла на нее удивленный взгляд и отрицательно покачала головой.

– Вам кушать надо! А то от голода и головокружения и малокровие бывает. Брат Турид всегда велел кирене Литине горячее молоко по утрам пить. С маслом и медом!

– Оставь нас.

– Это Светика, ваша управляющая, – проигнорировав ее слова, произнес Алан. – Пока вы живете в крепости, она будет следить за вашим благополучием, питанием, гардеробом и здоровьем…

Валия нехорошо сузила глаза. Ага, не нравится, что к тебе приставили соглядатая? Ну возмутись, скажи хоть что-нибудь. Но женщина промолчала, лишь кивнула.

Светика бросила на Алана очень красноречивый взгляд и едва заметно укоризненно помотала головой.

– Светика, милая, сходи к Зире, скажи, что мы ждем ее к завтраку. И передай Райке, что через полрыски мы спустимся в столовую. Пусть накрывает на… семерых. И пошли Берта за Ивертом. – Светика закатила глаза. – Молчу, молчу! Ты умница и сама все знаешь. Ступай!

– А вы кушайте, кушайте, пока тепленькое, – Светика подвинула булочки чуть ближе к Валии. – До завтрака надо, чтобы живот заработал, так всегда брат Турид говорит!

– Кто такой брат Турид? – словно продолжая прерванный разговор, произнесла Валия, когда за Светикой бесшумно закрылась дверь.

– Был в Крови взывающим. Сейчас женат на моей бывшей жене.

– У вас была жена?

– Угу. А вы не знали?

– Нет. Турен не говорил. Отчего вы расстались?

– Мы не любили друг друга.

– А разве это так важно для семейной жизни?

– Для меня важно.

– А вашу… горянку вы любите?

– Я к ней привязан, – уклончиво ответил Алан, поставив пустую чашку на стол. – А какие планы у вас, кирена Валия? Не собираетесь замуж?

– За вас?

Вот и язвительность проклюнулась. Алан довольно усмехнулся. Не так уж тебе все безразлично, дамочка. Быть может, еще не все потеряно?

– Брат Чех просил вашей руки.

– И что вы ему ответили? – Валия заметно напряглась.

– Я же не деспот, кирена. Спрашиваю вас, хотите ли вы замуж за брата Чеха? Мне он показался очень достойным человеком.

– Да, он человек достойный, – тихо произнесла женщина. – И я должна буду переехать к нему?

– Обычно жены живут с мужьями.