Стрелок. Путь в террор
Иван Валерьевич Оченков
Военная фантастика (АСТ)Стрелок #2
Отгремели и сражения русско-турецкой войны. Дмитрий Будищев демобилизовался из армии и мечтает о мирной жизни. Но вокруг него каждодневные реалии девятнадцатого века, когда одним можно всё, а другим ничего. Когда представители «высшего света» любого человека из простонародья могут унизить, обобрать, даже покалечить просто так, ради забавы. И что делать в этой ситуации человеку, привыкшему смотреть на проблемы сквозь прорезь прицела? Идти к народникам или заниматься своими делами?
Иван Валерьевич Оченков
Стрелок. Путь в террор
© Иван Оченков, 2020
© ООО «Издательство АСТ», 2020
Худая лошаденка с трудом тащила пролетку по булыжной мостовой, отчаянно цокая подковами. Возница – такой же худой и неказистый, как запряженный в его экипаж одр, постоянно понукал ее, но, видимо, больше по привычке, чем всерьез надеясь разогнать несчастное животное. Впрочем, его нынешние клиенты были людьми непритязательными, и слишком уж стараться не стоило. Добравшись до места, извозчик натянул вожжи и сиплым голосом крикнул:
– Тпру, проклятая!
При этом он искоса поглядывал через плечо, следя за седоками, чтобы те не улизнули, не расплатившись, как иной раз случалось. Однако на этот раз все обошлось.
– Прими, любезный, – протянул ему гривенник самый представительный из клиентов – по виду студент.
– Накинуть бы, барин, – по привычке заканючил возница, сняв одновременно с головы мятый цилиндр.
Но седоки, не обращая на него внимания, покинули видавший виды экипаж и дружно двинулись в ближайший двор. В воротах на них подозрительно посмотрел дворник, но тут, как на грех, лошадь, с таким трудом довезшая экипаж до места, навалила на мостовую целую кучу пахучих конских яблок. И местному привратнику пришлось, оставив метлу, браться за лопату.
Пока служитель был занят уборкой, молодые люди прошли двор насквозь и, зайдя в ближайший подъезд, поднялись на второй этаж. Студент с важным видом постучал в обитую зеленым коленкором дверь с надписью на табличке «Госпожа Бергъ, модистка», выбив при этом замысловатую дробь. За дверью немедля раздались шаги, щелкнул засов, и на пороге появилась миловидная барышня.
– Здравствуйте, Григорий, – с улыбкой поприветствовала она студента. – Вы нынче с друзьями?
– Добрый день, Гедвига Генриховна, – изобразил легкий поклон тот. – Как и уговаривались.
– Ну, что же мы стоим, проходите, пожалуйста.
Молодые люди вошли и проследовали за радушной хозяйкой в гостиную, обставленную просто, но не без изящества.
– Позвольте представить вам моих спутников, – начал Григорий. – Это Максим.
Рослый детина, одетый как мастеровой, стащил с головы картуз и неуклюже поклонился.
– А это – наш Аркаша, – продолжил студент и подтолкнул вперед совсем уж молодого человека, скорее даже мальчика, в гимназическом мундире. – Я вам о нем рассказывал.
– Рада вас видеть, господа, – просто ответила девушка и протянула новым знакомым руку.
Те по очереди пожали ее, причем гимназист при этом ужасно покраснел. Видимо, ему не часто удавалось коснуться особы противоположного пола. Закончив с процедурой знакомства, молодые люди стали рассаживаться за столом, но не успели они расположиться, как дверь распахнулась, и в комнату вошли еще два человека. Первым был довольно представительный господин, которого можно было принять за преуспевающего адвоката или врача, а второй была молодая женщина с решительным выражением на лице.
Все встали, приветствуя их, причем студент поздоровался с ними как старый знакомый, а остальным они представились:
– Меня зовут Ипполит Сергеевич, а это Искра! – сказал адвокат, пожимая новым товарищам руки.
– Как вы сказали? – конфузливо переспросил Аркаша. – Искра?
– Не всем нужно знать наши настоящие имена, – спокойно ответила ему женщина, вперив в молодого человека испытующий взгляд.
– Конечно… я понимаю… извините, – пробормотал еще больше смутившийся гимназист.
– Какие новости? – спросил Григорий.
– Увы, ничего сколько-нибудь обнадеживающего я вам не скажу, – пожал плечами Ипполит. – Тирания торжествует, и борца за народное счастье ожидает виселица![1 - Речь идет о покушении А. К. Соловьева, совершенном 2 (14) апреля 1879 года. Народоволец воспользовался беспечностью охраны императора и, подобравшись к тому на близкое расстояние, сделал в общей сложности пять выстрелов, но промахнулся.]
– Сволочи! – глухо пробормотал Максим и сжал пудовые кулаки.
– Хуже другое, – нервно заявила Искра. – Жертва эта будет напрасна! Все зря!
– Почему вы так говорите? – возмутился студент. – Пусть покушение не удалось, но наш товарищ показал пример бесстрашия и…
– И промахнулся!
– Попасть с двадцати шагов – не такое простое дело!
– А что мешало ему подойти ближе и выстрелить в упор? Я же говорила, что дело надо поручить мне!
– Не горячитесь, товарищи, – остановил перепалку адвокат. – Криком мы ничего не добьемся. Хотя Искра права. Если бы нашелся решительный и хладнокровный человек, сумевший подойти достаточно близко…
– Нужно еще, чтобы он умел стрелять! – негромко заметила Гедвига.
– Что вы имеете в виду?
– Ничего, – пожала плечами барышня. – Просто для всякого дела нужен навык, и стрельба в этом смысле ничем не отличается от адвокатуры или любого другого занятия. Вам нужно просто найти такого человека, который не испугается и не промахнется.
– И где же вы видели таких людей? – удивленно воскликнул гимназист.
– На войне, – просто ответила хозяйка квартиры. – Правда, это был один человек, но он действительно никогда не промахивался.
– Вы были на войне?!
– Вот уж не думала, что среди ваших знакомых был бретер! – хрустнула пальцами Искра.
Присутствующие дружно уставились глазами в женщин, невольно сравнивая их между собой. Обе они были молоды, стройны и красивы, но каждая по-своему. Гедвига была брюнеткой, тщательно и со вкусом одетой, как и полагается модистке. Искра была ее полной противоположностью. Светло-русые волосы были гладко зачесаны назад, строгое темно-серое платье лишено каких-либо украшательств, подчеркивая, что ее владелица – натура целеустремленная и не собирающаяся тратить время на всякие глупости.
– Нет, это был простой солдат, – ответила ей хозяйка квартиры, и в ее голосе прозвучала легкая горечь.
– И где же он теперь?
– Не знаю. Кажется, где-то в Рыбинске, а может, еще где.
– Н-да, мудрено будет сыскать человека, да и надо ли?
– Вам виднее, Ипполит Сергеевич… Кстати, господа, не угодно ли чаю?
– Было бы недурно! – оживился студент. – А то мы с товарищами голодны как волки.
– Тогда вы должны помочь мне с самоваром. Обычно я его не ставлю, поскольку греть ведро воды, когда нужна одна чашка, право же – расточительство. Но нынче у меня столько гостей, что ведро будет в самый раз.
– Барышня, а давайте я, – выступил вперед Максим. – Оглянуться не успеете, как самоварчик поспеет. Я в этом деле мастак!
– Сделайте одолжение, – улыбнулась Гедвига. – Пойдемте, я покажу вам кухню.
– Что ты обо всем этом думаешь? – тихонько спросила Искра Ипполита, когда хозяйка с помощником вышли.
– Не знаю, прежде она не говорила мне о подобных знакомствах.
– Ты ей доверяешь?
– А почему нет?
– Не знаю, какая-то она…
– Уж не ревнуешь ли ты?
– Что за глупости!
– Прости, но это ты говоришь глупости. Гедвига – хороший и надежный товарищ. А если не хочет выглядеть синим чулком, так это потому, что профессия у нее такая! Кстати, она очень недурная модистка и пользуется популярностью. Это может помочь в нашем деле.
– Ты поэтому дал ей денег на открытие мастерской?
– И поэтому тоже. Довольно. Мы привлекаем ненужное внимание. Ступай к молодым людям и рассказывай им о страданиях народа. Лучше всего гимназисту, мастеровой и так все про это знает. Нам нужны исполнители!
Молодая женщина кивнула в ответ и подошла к Аркаше. Тот внутренне поежился, но постарался приосаниться, пытаясь представить себя более взрослым.
– Вы курите? – томно спросила она, доставая папиросочницу.
– Нет. То есть – да, – совсем смешался тот.
– Берите, – улыбнулась Искра.
– Благодарю, – покраснев, ответил тот и протянул руку.
– Как вы думаете, – внезапно спросила женщина, – такие стрелки действительно бывают?
– Не знаю. Наверное…
– А вы могли бы стать таким стрелком?
Длинный гудок в клочья разодрал ночную тишину, давая знать мастеровым, что пора просыпаться и идти на работу. Всего гудков давалось три. Первый будил работников, второй указывал, что пора выходить из дому, а третий звучал перед тем, как заводские ворота запирались. Тут уж, как говорится, кто не успел – тот опоздал. А наказание за опоздание одно – увольнение. Вот и поторапливаются рабочие, прихлебывая пустой чай, а то и просто кипяток, заедая его коркой хлеба. Если она есть, конечно, эта корка.
Покончив со скудным завтраком, мастеровые покидают свои убогие жилища и нескончаемым потоком идут на свои фабрики и заводы. Хотя какие они свои? У них хозяева есть, а дело рабочих – с утра до вечера трудиться на них, чтобы заработать себе и своим детям на хлеб, делая при этом богатых еще богаче, а самим оставаясь в нищете.
Впрочем, далеко не все среди мастеровых нищие. Случается среди них и рабочая аристократия, вроде Акима Филиппова. Человек он звания хоть и самого простого – из крестьян, однако же цену себе знает! Шутка ли, машинист парового молота. Это вам не фунт изюму, или какой-нибудь там простой кузнец! Правда, к нынешнему своему положению шел Аким Степанович долго. Вон уж и волосы, бывшие некогда цвета воронова крыла, совсем поседели. А спина, бывшая с молодости прямой и крепкой, теперь по-стариковски сутулая. Кстати, Акимом Степановичем его сроду никто не называл. В молодости все больше Акимом, или даже Акишкой был, а к старости стал Степанычем. А вот так, чтобы вместе… рылом не вышел. Но в своем деле он – дока! Этого не отнять.
Владелец, а по совместительству директор и главный инженер, завода господин Барановский как-то, хвастаясь перед заказчиками, показал им фокус. Снял с живота золотые часы с цепочкой, раскрыл крышку, да и положил на наковальню. А затем махнул Степанычу рукой, дескать, делай! А тому что, дернул за рычаг, и тысячепудовая баба парового молота полетела с верхотуры вниз… Казалось, что сейчас от барских часиков и мокрого места не останется, ан нет! Остановил старик свой мудреный механизм. Петр Викторович даже побледнел маленько, хоть старался виду не подавать. Затем Степаныч молот назад поднял, да и отпустил часы, или как их еще господа называют – брегет. Глядь, а крышка-то закрыта! Ну и хозяин, понятно, рад-радехонек, стал показывать собравшимся, что на них даже царапины нет. Вот так-то, знай наших!
Степанычу тогда восхищенные его умением заказчики даже аплодировали. Ну и господин Барановский не обидел, пожаловал от щедрот своих – красненькую[2 - Красненькая – жаргонное название ассигнации достоинством в десять рублей.]. А чего? Десять рублей не всякий рабочий в месяц жалованья получает, а тут пожалуйста, можно сказать, задарма! Филиппов тогда на радостях… нет, не то, что вы подумали, водку он считай и не пьет, разве что на великий праздник, и то, если угостят. Нет, он тогда дочке своей – Стеше – платок купил красный, да не ситцевый, а чистого шелку! А еще бусы и отрез на платье. Не поскупился!
Две радости в жизни у Степаныча. Мастер он от бога, и дочь у него красавица! Жили они вдвоем. Мать Стешина померла, когда та еще совсем маленькой была, а вдругорядь жениться машинист не стал. Жили, кстати, неплохо. Можно даже сказать – зажиточно! Домик у них был свой и даже с маленьким садом. Зарабатывал старик хорошо – без куска хлеба не сидели, как иные. А хозяйством Стеша занималась, даром что ей от роду всего шестнадцатый год пошел.
Мысли о дочери всегда радовали старика, и в фабричные ворота он, в отличие от прочих мастеровых, вошел с улыбкой. У остальных рабочих лица были хмурыми, а иной раз даже угрюмыми. Ну а чего им радоваться-то? Работать надо!
С началом рабочего дня заводские стены заполнил гул. Громко бухал молот, гудели станки, да пыхтела паровая машина, приводившая их в действие. Заказов у предприятия Барановского хватало. Военному и морскому ведомствам нужны были зарядные трубки, станки для артиллерийских орудий, снаряды и многое другое. Война хоть и недавно кончилась, но за ее время запасы у российских военных изрядно сократились, и теперь требовалось их срочно восполнить.
Впрочем, было на заводе место, куда шум практически не доставал. Это был кабинет Петра Викторовича, служивший ему заодно и чертежной мастерской, и аудиенц-залом, и всем, что бы ни понадобилось хозяину. Сейчас он принимал в нем своего двоюродного брата и по совместительству совладельца, только что вернувшегося в Петербург из очередной поездки. Владимир Степанович был на восемь лет младше своего родственника, но уже успел стать довольно знаменитым изобретателем в области военной техники.
– Наконец-то ты вернулся, – озабоченно сказал Барановский-старший, нервно потирая руки. – О тебе не раз уже справлялись из министерства.
– Что у них там еще стряслось?
– Точно не знаю. Кажется, возникли проблемы со снарядами к пушке твоего изобретения. Гильзы у них помялись, или что-то вроде этого.
