Я отрицательно замотала головой, бормоча, что мы только что пили, но Ешим-ханым бросила на меня взгляд пантеры и мягко закивала головой. Я в недоумении посмотрела на нее, она же беззвучно произнесла всего одно слово. Я поняла, что это было: тот самый кейф, смысл которого до сих пор не был ясен.
Мы пили чай и говорили обо всем, только не о квартире, которую я собиралась арендовать, – будто мы старые подружки, собравшиеся обсудить события последних лет десяти. Так я узнала, что эта милая старушка в роскошном колье, от которого я не могла оторвать взгляд, владеет половиной всего дома.
– Когда-то моему прапрапрадеду султан подарил землю, на которой стоит этот дом. Я даже не знала, что унаследовала ее, пока ко мне не начали стучаться строительные компании. Много лет я отказывалась, а потом подумала: детей у меня нет, внуков тоже. Почему бы не помочь людям? Только деньги мне не нужны были, поэтому взамен я взяла половину всех квартир. Теперь у меня офис: я занимаюсь арендой и продажей недвижимости. Но только тем, кто мне нравится.
– А если не понравится человек, не сдадите? – поинтересовалась я.
– Кончено, нет! – Она едва не подскочила на стуле от моего глупого вопроса, а я обрадовалась, что Дип не поехал со мной: вряд ли бы он расположил к себе такую милую старушку своими прагматичными взглядами на бизнес, в котором, по его мнению, «не должно быть ничего личного».
Ешим допивала уже который стаканчик чая (и как в нее столько влезает?), а я с восторгом смотрела на седовласую красавицу напротив. Она была спокойна и уверенна, почти не нервничала и говорила на чистом английском, потому что училась в Лондоне, как и большинство детей турецких миллионеров. Ее предки не были рабами или крепостными, их не пытались раскулачивать, а, напротив, всегда поощряли зарабатывать и уважали за деньги. Она была представителем совсем иной культуры, такой далекой и привлекательной, что я впервые за несколько недель в Стамбуле почувствовала самый настоящий, неподдельный интерес к истории этого города.
Наш разговор оборвался так же резко, как и начался. Очаровательная Коко протянула свою визитку, которую я приняла с трепетом и благодарностью, потому что теперь эта строгая дама казалось чем-то большим, нежели просто женщиной. Она была проводником в тот далекий мир султанов и гаремов, дарованных земель и редких камней, о которых я с замиранием сердца читала в юности…
Когда мы оказались на улице, Ешим посмотрела на меня внимательно и сказала:
– Этот дом тебе не подходит.
– Но почему? Муж сказал, что мы согласны.
– Кто? Муж? – И она заливисто засмеялась. – Мужья ничего не понимают в домах. Поверь моему опыту. И вообще, если бы я слушала всех своих четверых мужей, где бы я сейчас была?
Я не знаю, где бы она была, но эта новость просто шокировала. Турчанка четырежды замужем? Разгадав в моем взгляде тысячу вопросов, Ешим снова заговорщицки прошептала:
– А наша аристократичная лендлорд была замужем пять раз. И что? Первый был англичанином. Второй – французом. Потом немец. Какой-то шейх. Всех не вспомню. В последний раз кто-то из Азии, но это был недолгий брак. О, она была красоткой! Женщины с такими деньгами могут себе позволить и не такое. Ты знаешь, какое у нее состояние?
Я что-то промямлила в ответ, и ставшая уже почти подругой Ешим решила не пугать меня страшными цифрами. Угги все еще напоминали заморенных зверьков, и, судя по моросившему дождю, на сухие ноги сегодня рассчитывать не приходилось. Заметив мой разбитый вид, Ешим махнула рукой – и перед нами тут же остановилось желтое такси.
– Прямо как в Нью-Йорке… – удивилась я. Мне и в голову не приходило, что здесь можно так останавливать машины.
– Я училась в Нью-Йорке. Поверь, здесь намного лучше. Нужно только суметь разобраться.
– Кейф мне в помощь. – Я впервые за последние недели легко улыбнулась. Депрессия медленно отступала. Возможно, ее напугали эти разговорчивые старушки? Или она бежала от непрекращающегося февральского дождя? В любом случае, дышалось легче и совсем не хотелось знать, куда мы направляемся.
По запотевшим стеклам бежали ручейки, и можно было играть на желание: какая капля прибежит первой. Вдруг зазвучал азан. Водитель приоткрыл окно, чтобы лучше слышать. Тонкий голос муэдзина, перебиваемый ветром, слегка дрожал, и все же мелодия его молитвы легко угадывалась. Таксист посмотрел на мою попутчицу в зеркало и, сочтя ее достойной собеседницей, начал обсуждать современную молодежь, которая совсем не знает, как жить. Счастливая от возможности обменяться взглядами, Ешим принялась активно кивать, с трудом вставляя комментарии в его эмоциональный монолог. Краем глаза я заметила, как вдруг он вопросительно кивнул в мою сторону:
– Ябанджи[6 - Иностранка (тур.).], – полушепотом отрезала моя новая подруга. Тот понимающе поморщился и больше, кажется, не смотрел на меня до самого конца поездки.
Я плохо следила за дорогой, и все же заметила, что мы въехали в незнакомую мне часть города. Казалось, будто это вовсе и не Стамбул, а какой-то европейский городок. Кругом были типичные парижские домики, приклеенные друг к другу боковыми стенами.
Очаровательные мезонины и слуховые окошки самой причудливой формы, невероятной красоты подъезды, выкрашенные в милейшие цвета, манили внутрь загадочными историями, грустными и романтичными.
Мы проехали великолепный особняк, оказавшийся старинным французским лицеем Богоматери в Сионе, в котором обучались дети именитых вельмож империи, а позже и приемные дочери Ататюрка[7 - Мустафа Кемаль Ататюрк (1881–1938) – первый президент Турецкой Республики, реформатор и основатель современного турецкого государства.]. В квартале от него расположилась итальянская школа, чуть дальше – готический замковый комплекс наследника швейцарской пивоваренной империи Карла Бомонти, который создал здесь фабрику, производившую около семи миллионов литров крафтового напитка в год. Все это я узнаю позже, пока же внимание приковывали стремящиеся ввысь шпили католических соборов, деревянные резные террасы, скрывавшие модерновые интерьеры итальянских и греческих квартир, в которых давно уже не живут их первые обитатели.
Такси остановилось у милого современного домика в скандинавском стиле, обнесенного старинным забором из булыжников, какими обычно ограждали постройки в позапрошлом столетии. Голые ветви отсыревших деревьев доходили до третьего этажа. Интересно, будут ли они цвести весной? Мы бегло осмотрели квартиру, которая показалась достаточно просторной и светлой, а главное, она была на третьем этаже – как раз на уровне крон неизвестных деревьев. Из всех окон открывался невероятный вид на черепичные крыши старых особняков и ткацких мануфактур, созданных богатыми евреями много веков назад. На них красовались изящные таблички «Аарон и Ко», «Ной и сыновья» и все в таком духе. От этой связи с историей захватывало дух. Казалось, что я не смогу сделать выбор. Это место было намного проще предыдущего дома, да и Дип уже был настроен на тещину комнату, и мне не хотелось его огорчать. Я набрала его номер, чтобы посоветоваться, но он не ответил. Эти вечные встречи и конференции, отдалявшие меня от мужчины № 1 в моей жизни, портили настроение. Но разве могу я решить одна?
– Если сомневаешься, тебе нужен знак, – прочитала меня Ешим. – Главное, не спеши, и думай только о себе. Тем, кто тебя любит, твой выбор всегда понравится.
Для агента недвижимости эта женщина обладала определенно более высокой квалификацией, нежели требовалось. По крайней мере, сегодня она помогла мне лучше, чем это сделал бы любой профессиональный психолог.
Мы вышли во внутренний дворик. Редкие капли дождя со звоном разбивались о мокрую плитку, как вдруг первый за весь день луч солнца пробился и раскрасил холодный серый двор в теплые золотые оттенки. Точь-в-точь как у Писсарро… И только сейчас в прозрачном просвете чистейшего воздуха я увидела невероятной красоты соборную башенку. Она утопала в вечнозеленых зарослях высоких магнолий, и до нее было буквально подать рукой.
– Забыла сказать. К дому примыкает старинный католический собор Notre Dame de Lourdes[8 - Собор Лурдской Богоматери – грузинско-католическая церковь в районе Шишли (Бомонти). Построена в 1861 г.]. Надеюсь, вас это не смутит? По утрам и праздникам бьют колокола. Приход небольшой… И еще один нюанс. Когда-то на месте этого дома располагался монастырь с потайной библиотекой, тщательно охраняемой монахами. Компания, построившая это здание, выкупила землю у монастыря на том условии, что священная каменная стена, защищавшая когда-то монастырь, останется. И еще по договору нельзя было трогать и переносить библиотеку. Вот…
От этой невероятной истории, рассказанной так просто, как бы невзначай, у меня перехватило дух.
– Так где же теперь тайная библиотека?
– Как где? Она прямо здесь, под нами. К ней ведет тайный ход. Правда, попасть вы в нее вряд ли сможете. На это нужно специальное разрешение настоятеля церкви. Он, кстати, милейший человек, – и Ешим снова заговорщически улыбнулась, как бы давая понять, что в Стамбуле возможно все.
Сегодня Стамбул подарил удивительного человека, который за несколько часов узнал обо мне больше, чем могла рассказать я сама. Конечно, я выбрала вторую квартиру, не сомневаясь ни минуты. Район, в котором нам предстояло поселиться, назывался самым романтичным словом в мире – Бомонти! Сколько музыки было в этом новом сочетании звуков… Всю дорогу до отеля я вспоминала невероятное ощущение от стамбульского кейфа, очаровательную миллионершу Коко и, конечно же, Ешим, которая долго обнимала меня, прежде чем проститься, и обещала обязательно угостить настоящим стамбульским завтраком, как только наладится погода.
Проходя мимо мечети, я заглянула во дворик, где еще недавно мы мило болтали под снегом с огромным псом. Кроме нескольких попрошаек, у входа никого не было. Я грустно вздохнула и побрела дальше уже не так весело. Мотоциклисты, которых здесь было определенно немало, не желая стоять в пробках, проворно выезжали на тротуары и пару раз едва не зацепили меня зеркалами.
С моря подул леденящий ветер. В кармане завибрировал телефон, но я не могла шевелить пальцами от холода и не отвечала. Я просто шла, радуясь тому, что этот день был именно таким.
Загадочный кейф с ароматом свежезаваренного кофе
18 марта
Стамбульские квартиры без единого гвоздика для шляпы. – Зал для собак в стиле рококо. – Антикварная плита болотного цвета и медная джезва. – Румяная гречанка Айше и османский кофе фанариотов. – Странное предсказание кофейной гущи. – Лучшие мезе в городе в лавке Туана. – Мокрые ноги и небрежные стрелки на глазах. – Ужин при свечах, который все-таки состоялся.
В этом городе недели летели быстрее, чем где бы то ни было. Переезд, которого я так боялась, был почти пережит. В углу гостиной стояли еще несколько коробок, но я знала, что до них доберусь не скоро. Так было всегда – на финише мне никогда не удавалось сделать последний рывок. Система сборов, отработанная за последние годы до мелочей, казалась идеальной. Еще в Ташкенте я собирала пронумерованные коробки по четкой схеме, делая подробный список в специальном блокноте. Теперь это было похоже на магию. Когда мужу срочно понадобился его швейцарский ножик, мне достаточно было бегло пробежаться по записям – и я тут же указала ему на помятую коробку номер пятьдесят семь, в которой он без труда нашел то, что искал.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=56868000&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Трехдневный мир! (тур.). Это выражение часто используется стамбульцами для описания скоротечности времени.
2
Приятного аппетита, дочка! (тур.).
3
Чай в тонкостенном стакане грушевидной формы.
4
Мед со сливками (тур.).
5
Турецкий традиционный бублик.
6
Иностранка (тур.).
7
Мустафа Кемаль Ататюрк (1881–1938) – первый президент Турецкой Республики, реформатор и основатель современного турецкого государства.
8
Собор Лурдской Богоматери – грузинско-католическая церковь в районе Шишли (Бомонти). Построена в 1861 г.
