– При этом вы держали его под дулом пистолета?
– Ну да.
– Угу, хорошо. Итак, вы усадили Хеннегана на заднее сиденье патрульного автомобиля. Вы спросили у него разрешения обыскать машину?
– Спросил, и он не согласился.
– И что вы сделали?
– Я связался по рации с отделом по борьбе с наркотиками и сказал, чтобы прислали собаку.
– А что может собака?
– Она лает, учуяв запах наркотика.
– Сколько же времени понадобилось, чтобы доставить собаку на угол Флоренс-авеню и Норманди?
– Около часа. Пришлось везти ее из спецшколы, где проходила демонстрация выучки служебных собак.
– То есть около часа мой клиент сидел пленником на заднем сиденье вашего автомобиля.
– Да, верно.
– Ради его и вашей безопасности.
– Да.
– Вы подходили время от времени к патрульному автомобилю, открывали дверь и повторно спрашивали у мистера Хеннегана разрешения на обыск его машины?
– Да, два или три раза.
– И что он отвечал?
– Он говорил, что не разрешает.
– А как насчет сбежавшего пассажира? Вы или другие полицейские так его и не нашли?
– Нет, насколько мне известно. На следующий день дело было передано в наркоотдел Южного бюро.
– Итак, собака наконец прибыла. Что дальше?
– Кинолог обвел ее вокруг автомобиля Хеннегана, и возле багажника она залаяла.
– А как звали собаку?
– Хм, кажется, Космо.
– Какой марки была машина Хеннегана?
– «Тойота-камри».
– Значит, Космо прогавкал вам, что в багажнике находится наркотик?
– Да, сэр.
– И вы открыли багажник.
– Да, решили, что реакция собаки – достаточное основание для того, чтобы произвести обыск.
– Вы нашли там наркотики?
– Мы нашли пакет с кристаллической массой, похожей на метамфетамин, и пакет с деньгами.
– Сколько этой массы там было?
– Два и четыре десятых фунта.
– А денег сколько?
– Восемьдесят шесть тысяч долларов.
– В банкнотах?
– Да, вся сумма.
– И тогда вы арестовали мистера Хеннегана за хранение наркотиков с целью продажи?
– Да, мы объявили ему об аресте, перечислили его права и отвезли в Южное бюро, чтобы зарегистрировать.
Холлер кивнул и опять погрузился в свои записи. Босх понимал, что у того припасен какой-то козырь. Какой именно, прояснилось, когда судья вновь призвал адвоката продолжить допрос.
– Офицер Санчес, – сказал Холлер, – давайте вернемся к тому моменту, когда вы остановили автомобиль мистера Хеннегана. Как вы уже говорили, он притормозил на красный сигнал светофора и ждал, когда сможет безопасно поехать направо. Я корректно излагаю?
– Да, все верно.
– И при этом он не нарушил никаких правил, так?
– Да, так.
– Но если никакого нарушения не было, почему вы его остановили?
Санчес бросил взгляд в сторону прокурора, сидевшего за столом напротив Холлера. До сих пор он не вмешивался в ход допроса и лишь делал какие-то записи. По этому взгляду Босх понял, что Холлер нащупал слабое место в показаниях полицейского.
– Ваша честь, могли бы вы распорядиться, чтобы свидетель ответил на вопрос, а не смотрел на обвинителя в ожидании подсказки? – обратился к судье Холлер.
Судья Йеррид опять вынырнул из своего убежища и велел Санчесу отвечать. Полицейский захотел, чтобы Холлер повторил вопрос, и адвокат задал его снова.
– Это был канун Рождества, – сказал Санчес, – а мы в это время всегда раздаем талоны на индейку.
– Талоны на индейку? – эхом откликнулся Холлер. – Это еще что такое?
2
Босх наслаждался сценой в духе фильма «„Линкольн“ для адвоката»[1 - «„Линкольн“ для адвоката» – фильм Брэда Фурмана по одноименному роману Майкла Коннелли, снятый в 2011 году, с Мэттью Макконахи в роли Микки Холлера. – Здесь и далее примеч. перев.]. Холлер заставил полицейского подробно изложить все детали ареста, нащупал ахиллесову пяту оппонента и собирался, используя это, показать высший класс. Босх подумал, что прокурор не случайно сидел, будто воды в рот набрав: он понимал, что против фактов не попрешь. Все будет зависеть от того, как он сумеет аргументировать их трактовку в своей речи перед судьей.
– Так что это за талоны на индейку, офицер Санчес? – повторил вопрос Холлер.
– Ну, в южной части Эл-Эй[2 - Эл-Эй – сокращенное название Лос-Анджелеса.] есть сеть рынков под названием «Малыш Джон», и каждый год перед Днем благодарения и Рождеством они выделяют нам бесплатные купоны, а мы раздаем их людям.
– То есть в подарок, вы хотите сказать?
– Ну да, в подарок.
– А по какому принципу вы отбираете людей, которым отдаете эти талоны на индейку?
– Мы ищем тех, кто совершает разные добрые дела, ведет себя как надо.
– В том числе соблюдает правила дорожного движения?
– Ну да.
– Значит, в данном случае вы остановили мистера Хеннегана потому, что он корректно повернул направо при красном свете?
– Да.
– Иными словами, вы задержали мистера Хеннегана за то, что он не нарушил закон?
Санчес опять посмотрел на прокурора, надеясь на подсказку, но не получил ее и попытался выпутаться самостоятельно:
– Когда его пассажир убежал, а в багажнике мы нашли деньги и наркотики, стало ясно, что он нарушает закон.
Оправдание выглядело жалко, Холлер же решительно гнул свою линию.
– Офицер Санчес, – сказал он, – прошу вас ответить как можно точнее: в тот момент, когда вы включили фары и сирену, давая мистеру Хеннегану сигнал остановиться, вы не могли упрекнуть его в нарушении каких-либо правил и законов? Это так?
– Ну да, – пробормотал Санчес.
– Скажите, пожалуйста, отчетливо, чтобы ваш ответ можно было записать.
– Да, это так, – бросил Санчес громко и раздраженно.
– Больше у меня нет вопросов, ваша честь, – объявил Холлер судье.
Йеррид поинтересовался у прокурора Райта, не хочет ли он допросить свидетеля. Райт не хотел. Факты были фактами, и никакие уточнения не могли их изменить.
Судья отпустил Санчеса и обратился к адвокату:
– Мистер Холлер, слово за вами. Вы готовы к выступлению?
Адвокат заверил, что настроен устно изложить свои доводы. Райт возразил, что лучше сделать это письменно. Судья прервал их спор, сказав, что желает выслушать аргументы защиты, а письменный их контекст, возможно, понадобится позже.
Холлер поднялся и прошел к кафедре, водворенной между столами обвинителей и защитников.
– Я буду краток, ваша честь, – начал он. – Факты говорят сами за себя предельно ясно: для задержания автомобиля моего клиента не было даже незначительного повода. Когда офицер Санчес с напарником дали мистеру Хеннегану сигнал остановиться, он не нарушал никаких правил и не совершал никаких подозрительных действий.
Холлер захватил с собой сборник правовых норм. Глядя на страницу, освещенную лампочкой, он продолжил:
– Ваша честь, Четвертая поправка к Конституции гласит, что обыск и арест могут производиться только при наличии ордера, выписанного на достаточном основании. Однако, как указано в сборнике Терри, существуют исключения из этого правила. Согласно одному из них, автомобиль можно остановить, если есть основания полагать, что было совершено нарушение, или подозревать, что находящиеся в автомобиле люди занимаются преступной деятельностью. В данном же случае ни одно из этих условий не имело места. Четвертая поправка позволяет правоохранительным структурам прибегать к силе в строго ограниченных случаях. Раздача талонов на индейку не относится к ним. Как показал сотрудник полиции, арестовавший мистера Хеннегана, тот вел автомобиль в полном соответствии со всеми правилами дорожного движения. Не имеет значения, что было обнаружено в багажнике впоследствии. Представители власти нарушили права моего клиента и произвели незаконный обыск и арест.
Холлер сделал паузу, очевидно раздумывая, не надо ли добавить к сказанному что-нибудь еще.
– Ну и последнее, – снова заговорил он. – тот час, который мистер Хеннеган провел взаперти на заднем сиденье патрульной машины, был арестом без ордера и без достаточных оснований – то есть опять же нарушением прав гражданина. И все это явилось результатом незаконной остановки, ваша честь. Одно противоправное действие повлекло за собой другие. Благодарю вас.
Холлер вернулся на свое место. Его клиент не подавал никаких признаков того, что он слушает и понимает происходящее.
– Мистер Райт? – пригласил обвинителя судья.
Прокурор встал и неохотно приблизился к кафедре. Босх не имел юридического образования, но приобрел солидный багаж правовых знаний на практике, и ему было ясно, что у обвинения мало шансов.
– Ваша честь, – начал Райт, – полиции ежедневно приходится контактировать с населением, и иногда это заканчивается арестом. Сборник Терри отмечает одно из положений Верховного суда, где говорится, что «не всякое общение полицейских с гражданами приводит к аресту». В данном случае налицо пример такого общения, целью которого было наградить человека за примерное поведение. Но поступок пассажира, покинувшего автомобиль обвиняемого, изменил ситуацию и вызвал последовавшие за этим действия патрульных.
Райт сверился с записями в своем желтом блокноте и продолжил:
– Обвиняемый является наркодельцом. Первоначально намерения полицейских носили благотворительный характер, но это не может служить препятствием к принятию мер по борьбе с наркотиками. Суд обладает большой свободой выбора в этом отношении, и офицера Санчеса с его напарником нельзя обвинять в том, что они исполняли служебный долг.
Прокурор сел на место, и Босх понял, что в своем выступлении тот фактически сдался на милость суда.
Холлер поднялся, чтобы ответить обвинителю:
– Ваша честь, я хотел бы сделать замечание. Мистер Райт не прав. Он процитировал нам положение из сборника Терри, но упустил из виду другое положение, которое гласит, что полицейский, задержавший гражданина силой или угрозой ее применения, произвел тем самым арест. Обвинитель пытается применить скользящую шкалу оценки и уверить нас, что арест был произведен в тот момент, когда пассажир мистера Хеннегана покинул автомобиль и возникло основание для задержания. Он заявляет, что до этого момента ареста не было. Но это ложная логика, ваша честь. Полицейский Санчес включением фар и сиреной дал мистеру Хеннегану сигнал остановиться у тротуара. Для подобного задержания должны быть достаточные основания. Граждане нашей страны имеют право путешествовать и перемещаться беспрепятственно. Принудительная остановка водителя с целью поболтать с ним – это такое же посягательство на свободу человека, как и арест. Вручение талонов на индейку не может служить основанием для этого, и потому доводы обвинения несостоятельны. У меня все, ваша честь. Спасибо.
Довольный своей речью, Холлер вернулся на место. Райт не стал выступать с ответным словом. Все, что мог, он уже сказал раньше.
Судья Йеррид вновь потянулся над столом вперед и прокашлялся в микрофон, наполнив аудиторию грохотом, напоминающим взрыв. При этом шуме Хеннеган резко выпрямился, озираясь, и стало ясно, что он таки спал все то время, пока решалась его судьба.
– Прошу прощения, – извинился Йеррид, когда последние раскатистые звуки стихли. – Выслушав свидетельские показания и доводы сторон, суд принимает решение отклонить ходатайство обвинения. Вещественные доказательства, обнаруженные в багажнике…
– Но, ваша честь! – вскричал Райт, вскакивая на ноги. – Тут требуется разъяснение. – Он широко развел руками, словно был изумлен вердиктом, хотя вряд ли мог ожидать чего-либо иного. – Ваша честь, обвинение строится на этих вещественных доказательствах. Вы хотите сказать, что наркотики и деньги ничего в данном случае не значат?
– Да, мистер Райт, именно это я и хочу сказать. Не было оснований останавливать машину. Один ложный шаг испортил все дело, как и говорил защитник.
– Но, ваша честь, это же торговец наркотиками! – не унимался Райт, тыча пальцем в сторону Хеннегана. – Он распространяет заразу в нашем обществе, а вы выпускаете его на все четыре…
– Мистер Райт! – гаркнул судья в микрофон. – Не сваливайте на суд вину за собственную неудачу.
