Где лучше лечиться от холеры – в больнице или дома?
Холера – болезнь в высшей степени опасная и тяжелая. Лечить больных холерой, конечно, всего лучше и полезнее в хорошей больнице. Там больной постоянно будет под призором врача, фельдшера и подготовленной для ухода за больными опытной прислуги.
В больнице имеются все необходимые средства и пособия для лечения. Там может быть и более правильное и лучшее питание больных.
При лечении холеры с пользою применяются теплые ванны, разные согревания, лекарственные клизмы, вливания в вены – что удобнее всего применять в больницах.
При больничном лечении холерные чаще выздоравливают, чем при лечении домашнем. Вообще полезно поместить больного холерою в больницу, а еще полезнее его отделение для семейных: они тогда скорее могут уберечься от заболевания.
Скорое отделение первого заболевшего холерою в селе часто равносильно бывает совершенному прекращению болезни.
Нужно заботиться не только о себе, но беречь и других.
Предосторожности при обращении с умершими и их вещами
В случае смерти нужно как можно скорее похоронить покойника.
Хорошо предварительно смерть засвидетельствовать врачом или фельдшером.
Обмывать умершего не следует, а лучше поверх белья обернуть прямо простыней, смоченной в какой-либо обеззараживающей жидкости, и положить скорее прямо в гроб.
В видах возможных извержений и после смерти следует под низ подложить каких-либо тряпок с торфом, опилками, золой, песком и т. п., чтобы не было подтека из гроба.
Целовать покойников ни в каком случае не следует.
Хоронить необходимо в закрытых гробах.
Всякие сборы в доме родных или знакомых, поминки, тризны, а равно и многолюдные проводы не должны быть допускаемы.
Преступно мыть белье или другие какие вещи с умершего в речках, прудах или у колодцев, так как от этого могут возникнуть многие новые заболевания.
Опасно отдавать какие-либо вещи с умершего родным или знакомым.
Лучше всего загрязненные вещи с умершего сложить в корчагу или ведро и облить их предварительно кипятком или какой-либо обеззараживающей жидкостью. Солому и сор нельзя выбрасывать на двор. Лучше их сжечь в печке, а также сжечь и другие малоценные вещи, бывшие при умершем.
Для основательного обеззараживания и очистки помещения пригласить санитаров, по указанию врача.
Взгляд очевидца. Воспоминания об эпидемиях холеры, виденных мной
(А. Генрици)
Холера в Казани в 1847 году
Холера представляет собой явление в высшей степени сложное, загадочное. Это в буквальном смысле – сфинкс, который нас приводит в ужас своим смертельным взглядом, но которого мы до сих пор понять не можем, несмотря на то, что разгадкой его заняты тысячи ученых во всех странах света.
Ф. Ф. Эрисман
Штатный ординатор Генрици. Санитарный кордон у Казани. Обстановка в Казани. Лечение холеры. Устройство холерного отделения. Поведение палатной прислуги. Неуязвимость служащего персонала к холере. Болезнь и выздоровление Генрици. Паника перед холерой. Угнетенное состояние и повышенная эмоциональная чувствительность больных холерой. Начало холеры в Казани. Продромальные поносы. Выявление причин заболеваний среди солдат. Топография и климат Казани. Качество воды в Казани. Распространение холеры по Казани. Прекращение эпидемии. Приложение теории Петтенкофера к эпидемии холеры в Казани. Патологоанатомическое исследование погибших от холеры. Сопоставление теорий Коха и Петтенкофера.
В конце августа 1847 г. я был послан со студенческой скамьи штатным ординатором в военный госпиталь г. Казани, где уже свирепствовала холера
. Не доезжая до города верст за шесть, я был поражен вблизи перевоза через Волгу формальностями санитарного кордона из конных казаков, расставленного вдоль реки. Кордонные казаки, растянутые в необозримую линию, сами порядочно терпели и платились здоровьем от лишений, особенно те, которые стояли подальше от деревень и проезжих дорог, где им трудно было вести свое хозяйство и некого было омагарычивать за пропуск. Вообще, кормовое хозяйство казаков было самое безалаберное и мизерное; пили они воду, какую попало, и хотя упорные слухи ходили, что холера гнездится в одной только Казани с ее слободами, не распространяясь на уезды, но кордонные казаки одинаково относились как к убегавшим из Казани, так и к направлявшимся туда. Особенную проявляли строгость к проезжим, когда усматривали в том их нужду либо считали их более беззащитными. Без шума на кордоне не обходилось. Только военная форма и казенная подорожная спасали проезжих от нападок и притязаний кордонных. К пешим они относились еще строже, но защитницею последних была ночная темь, когда конному невозможно гоняться за пешим на неровной и обрывистой местности и когда переправа на лодках производилась между недоступными для конного местностями.
Самыми поразительными последствиями такой деятельности кордона были: непомерная дороговизна в Казани, питавшейся предметами первой необходимости из уездов, и страшная паника перед холерою – до того страшная, что у проезжих морозом подирало по коже от баснословных толков, даже приходилось слышать о холере на последних станциях и на кордоне. У проезжих от мнительности и страха действительно расстраивалось пищеварение, и нелегко мне было уговорить одного из моих попутчиков скрыть свое расстроенное здоровье на кордоне. Проехавши кордон и ближе к слободам и городу, уже не приходилось слышать не только сказочных, но и правдивых рассказов о холере; все как-то тупо относились к себе и ко всему окружающему, казались какими-то пришибленными
, и на кордон все жаловались, как на какую-то напасть.
И в самом деле, что могли бы казаки сделать и на что решиться, если бы в числе проезжих или прохожих оказался больной холерой?! Ведь ни врачей, ни фельдшеров на кордоне не было, когда и в Казани в них ощущался недостаток; а каких-либо приспособлений для помещения и ухода за больными на кордоне тоже не было. При проезде предместьями и городом меня немало поразило число закрытых ставен в домах, а вид целых кварталов с почерневшими остовами домов, оставленных жителями после пожаров 1827 и 1842 гг., довершал удручающее впечатление запустения. Зная восточный обычай закрывать ставни в солнечные дни, я все-таки недоумевал, тем более что было уже после полудня, а погода в этот день, 2 сентября, стояла ветреная и довольно пасмурная, почему я и решился спросить разъяснения у своего ямщика. Тот отчаянно замахал головой, приговаривая: «Ах, да и не спрашивай про то и не рви ты у меня нутра из утробы; сам ты должен знать, что коли в каком доме та самая холера народец-то повыдушила, то и ставню велено закрыть. А тоже много ставен позакрывали и страстей ради, да сами разбежались куда попало, только б не сидеть у своем доме. Тоже бают, что в чужих людях она не так на тебя набрасывается».
На базаре оживления мало, сделки скорые, без шуму, а грязь на базаре и улицах, а особенно во дворах и в домах, баснословная. На другой день по приезде я был назначен в холерное отделение военного госпиталя, в котором до меня управлялся один Зедерштедт, бывший после профессором в Казанском университете
. Та сотня больных, которых я застал в отделении, представляла без исключения полную картину цианотической холеры в разных ее стадиях, но более в алгидной
. В периоде улучшения было три и не более четырех человек. Улучшение узнавалось по реже повторявшимся испражнениям и рвоте, по меньшей стремительности струи, которою выделялись испражнения, и по восстановляющейся фекальности последних, по уменьшившейся апатии и по меньшему впечатлению холода, производимому телом больного при его дотрагивании, пульс еще оставался неуловимым, и звучность голоса еще не возвратилась. Восстановившееся, хотя бы в самом малом количестве, выделение мочи всегда было верным признаком надежного улучшения. В общей сложности вошедшие в алгидный период почти все умирали через три часа до суток и не более 30 часов после наступления алгидного периода. Выздоравливающие после короткого алгидного периода поправлялись скоро (в сутки и до трех), причем последними исчезающими признаками перенесенной болезни были цианотическая окраска кожи и заострившийся нос. Выздоравливающие же после 8- до 12-часового алгидного периода поправлялись долго; их цианотическая кожа долго не получала нормальной упругости, а голос оставался еще сиплым несколько дней после восстановления мочеотделения. В этих случаях скоро наступающая реакция или, другими словами, быстро подвигавшееся улучшение было более угрожающим, чем утешительным явлением. Заболевали холерою более ночью или по утрам, вскоре после пробуждения. Преобладающее число заболевавших приходилось на солдат казанского гарнизонного батальона, затем на казаков и не меньше на арестантов, которых особенно много в Казани, как в пересылочной станции. Но было много больных посторонних ведомств и разночинцев, между прочим и сторож Казанского университета, так как в холерное время университет с клиникой были закрыты, а больничных учреждений было вообще очень мало.
Лечение тогда состояло во внутреннем употреблении противопоносных средств, по преимуществу опия с разными возбуждающими и эфирными веществами; в теплых ваннах с горчицею
; в растирании тела, и особенно конечностей, суконками, напитанными разными раздражающими веществами: скипидаром, аммиачным спиртом и настойкою волчьего лыка, как для восстановления температуры тела, так и с целью успокоить корчевые движения, и, наконец, еще в приставлении горчичников на живот и на икры – в качестве отвлекающих
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=57333490&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
