Паразит Бу-Ка
Дмитрий Александрович Видинеев
Странное дело. Романы о необъяснимом
Эти паразиты не только крайне опасны. Они еще и подлые. Действуя исподтишка, они сводят людей с ума, вызывают ночные кошмары, заставляют совершать безумные, не свойственные людям поступки. Злобным тварям противостоят охотники Рита и Макар. Они готовятся сразиться с самым опасным и безжалостным из них – неведомым чудовищем по имени Бу-Ка. А для этого им придется забраться в его логово…
Видинеев Дмитрий Александрович
Паразит Бу-Ка
© Эксмо, 2020
Глава первая
Капитан хорошо сегодня поохотился. Пять паразитов, среди которых два опасных, расстались со своими жалкими жизнями. Одного паразита он уничтожил в дачном посёлке, другого в соседней деревне и троих в коттеджном городке. Все эти населённые пункты были зоной его ответственности, и свою работу он выполнял прилежно, с азартом. Даже относительно безобидных тварей убивал, не гнушался.
В свои шестьдесят пять Капитан находился в отличной форме, что для охотника немаловажно. Елизавета Петровна, приходившая в особняк два раза в неделю, чтобы прибраться, недавно сказала Капитану, что у него мышцы, как у атлета, многие молодые позавидовали бы. Это ему польстило. Будучи грубым и ворчливым, он даже сделал исключение и расщедрился на ответный комплимент, заявив, что у Елизаветы Петровны хорошая причёска.
Без физической силы никак. Его оружием была тупоносая кузнечная кувалда, и паразитов он до сих пор убивал с одного удара: хрясь – и нет твари. Только слизистое месиво на полу. Его удивляло, как вообще справлялась Рита, городская охотница. Хрупкая, мелкая, девчонка ещё совсем, но ведь умудрялась как-то очищать зону своей ответственности от паразитов. Правда там головастиков полным-полно, они тоже вносили свою лепту в истребление. Раньше с Ритой Валерия охотилась – опытная, сильная, – но она куда-то исчезла год назад. Теперь Рита одна, а в городе какая-то хрень неделю назад начала творится. Да и плевать. Капитан считал: всё, что происходит в городе, это не его дело. Ему и на своей территории забот хватало, а девчонка пускай, как хочет, так и выкручивается.
Он сидел в кресле в гостиной своего особняка. Справа на столике стояли бутылка водки, рюмка, тарелка с порезанными солёными огурцами. Каждый вечер Капитан выпивал три рюмки, не больше. Это с годами стало для него своеобразной традицией. В камине горел огонь, из динамиков выполненного в стиле ретро проигрывателя звучала джазовая композиция в исполнении оркестра Гленна Миллера. Капитан слушал музыку с закрытыми глазами, на его волевом лице отражалось умиротворение. Иногда он размыкал веки и глядел на кузнечную кувалду, которая покоилась на постаменте возле стены в ожидании следующей охоты. Это оружие уничтожило тысячи паразитов. Капитан считал кувалду частью себя самого, как конечность вроде третьей руки. Вид этого орудия истребления всегда дарил ощущение собственной значимости, превосходства над другими людьми.
Капитан не всегда был высокомерным, склонным к пафосу человеком, это, как и любовь к джазовой музыке, пришло с годами. Охотником тридцать лет назад его сделала старуха из соседней деревни. Её звали Еленой и все эту женщину считали ведьмой.
В те времена Алексей Свиридов служил в московском речной флоте старпомом, и Капитаном односельчане называли его в шутку. Ему это нравилось, к тому же он и вправду в ближайшем будущем рассчитывал стать капитаном круизного теплохода, и перспективы были очень обнадёживающими. Со старухой Еленой Алексей столкнулся, когда приехал в родной посёлок в отпуск. Он впервые её увидел, едва выйдя из автобуса на остановке. Старуха стояла и смотрела на него внимательным взглядом, словно изучала. Позже он ещё несколько раз видел её, и ему стало казаться, что она его преследует. Не по себе было, но подойти и спросить, какого чёрта ей нужно, он почему-то не решался. Что-то внутри него будто бы кричало: «Держись от этой тётки подальше!» Друзья рассказали, что живёт она в соседней деревне и слывёт ведьмой. Последний факт внёс в душевное состояние Алексея ещё больший дискомфорт, хотя до этого не верил ни в каких ведьм.
Старался держаться подальше от Елены, но однажды просто столкнулся с ней в подъезде своего дома. Она прошипела: «Ты мне подходишь, сынок». И схватила его за руку. У Алексея помутилось в голове, и он потерял сознание, а когда очнулся, на запястье была отметина похожая на родимое пятно.
Так он и стал тем, кем стал. Не сразу, конечно. Алексею ещё предстояло пройти через сомнения, страх и, в конце концов, осознать, что Елена преподнесла ему дар, а не наслала проклятие. Она научила его совершать переходы в нижний слой и обратно, объяснила, как уничтожать паразитов. Елена никогда не была охотницей, но много знала о тварях, обитающих по ту сторону.
К изумлению начальства, родных и близких Алексей из речного флота уволился. У него теперь была новая жизнь, тайная, интересная. Со временем он разобрался: если ты не слишком обременён моралью, то умение переходить в нижний слой и обратно может обеспечить безбедное существование. Моралью он был обременён, но жить-то на что-то надо. После борьбы с самим собой Алексей всё ж таки добыл с помощью своих новых способностей небольшую сумму денег. А потом ещё добыл, и ещё. Совесть его уже не мучала, к тому же деньги он изымал исключительно у подонков.
Первые годы Алексей-Капитан уничтожал паразитов из чистого желания помогать людям, сам процесс истребления удовольствия ему не доставлял. А потом он начал убивать тварей из мести и делал он это уже со злым наслаждением.
Капитан наполнил рюмку водкой, залпом выпил, закусил огурцом. Хорошо пошло! Впрочем, как всегда. Это уже была вторая рюмка за вечер. Когда настанет черёд третьей? Это зависело от настроения. Он довольно крякнул, запахнул плотнее расшитый золотом халат, устроился в кресле поудобней и снова прикрыл глаза. Перед внутренним взором возникло лицо матери. В последние недели Капитан часто видел её во сне или когда просто закрывал глаза. Во снах она что-то говорила ему встревоженно, словно пыталась о чём-то предупредить, но он не мог разобрать ни слова.
Она умерла два десятка лет назад и её гибель стала причиной мести Капитана. Однажды он попал в серьёзную аварию, долго пролежал в больнице в тяжёлом состоянии. Когда пришёл в себя, ему сообщили, что мать покончила с собой, приняв смертельную дозу снотворных таблеток. Это был шок. Все объясняли её поступок тем, что она не верила, что сын оклемается после аварии. Глупая версия, натянутая. Капитан считал это бредом. Вернувшись домой, он узнал в чём истинная причина самоубийства. В спальне матери обосновался редкий и очень опасный паразит, который ввергает человека в отчаяние, уничтожает инстинкт самосохранения и заставляет свести счёты с жизнью. Капитан расправился с тварью, вопя от ярости. Он бил и бил кувалдой, пока не закончились силы.
Капитан не верил в такие совпадения: авария, самоубийство матери. Он всегда считал паразитов тварями безмозглыми, но ему казалось, что за ними стоит какая-то разумная сила. После трагедии он утвердился в этом мнении. Именно эта сила подстроила аварию и подослала к матери опасного паразита. Сделала это, чтобы наказать его!
Других объяснений Капитан не видел.
Но если подлая, стоящая за паразитами сила, желала своими действиями его напугать, усмирить, превратить в жалкое существо, не помышляющее больше об охоте, то она просчиталась. Теперь Капитану хотелось только мстить. Он принялся уничтожать тварей с удвоенной силой, причём истреблял даже относительно безвредных паразитов.
Прошли годы, и к желанию мстить добавилось кое-что ещё. Убивая тварей, Капитан начал ощущать свою исключительность. Его распирала гордыня из-за того, что он знает то, что знают лишь единицы, делает то, о чём почти никто не догадывается. На простых смертных он теперь глядел свысока, ведь все они были кормом для паразитов, а он их спасал, как пастух спасает овец от волков. Глупо пастуху смотреть на овец, как на равных себе.
В камине потрескивали поленья. Заиграла очередная джазовая композиция, в которой солировал саксофон.
Капитан вдруг почувствовал, что он в комнате уже не один. Открыл глаза, увидел старуху в длинном чёрном пальто и с прямыми седыми волосами, и высокого типа в сером плаще, в шляпе и в больших затемнённых очках. Сердце заколотилось, в животе сгустился холод. Капитан собирался вскочить с кресла, броситься к кувалде, но голос старухи, в котором звенел металл, остановил его:
– Сиди, где сидишь, Капитан! И не пытайся сбежать в нижний слой, мой слуга Блох догонит тебя мигом. Он очень прыткий, поверь.
Вжавшись в кресло, Капитан напряжённо глядел на незваных гостей. Женщина выглядела очень старой, лицо покрывала сеть глубоких морщин, а вот осанка была хорошей, вовсе не старческой. Плечи горделиво расправлены, волосы отливали серебром, а глаза… в них Капитан заметил что-то потустороннее, сумрачное. Он подумал, что эти глаза видели то, что человеку нельзя видеть ни в коем случае. А у высокого типа в плаще было что-то не так с лицом. Кожа будто пластиковая, подбородок противоестественно острый, а тонкая линия рта словно нарисованная.
– Вы кто, мать вашу, такие? – процедил Капитан, пытаясь совладать с нарастающей паникой.
Старуха сделала издевательский реверанс.
– Странница. Если хочешь, зови меня так. Это имя дала мне Королева прекрасных созданий, и оно мне нравится. Я обычный человек. А Блох… о, тебе лучше не знать, кто он, но уверена, таких существ ты ещё не встречал.
Капитан покосился на кувалду на постаменте. Далековато, чёрт возьми, но если ситуация накалится, придётся к ней метнуться.
Странница подошла к столику, налила водки в рюмку, выпила. Затем посмотрела на большую, в полстены, картину. На ней был изображён Тор, убивающий своим молотом Мьёльниром великана Трима. Картина была написана на заказ, и у скандинавского бога грома и бури было лицо Капитана.
– Боже, какая пошлость, – простонала Странница. – Это просто ужасно. Ты, похоже, высокого о себе мнения, Капитан. Богом себя возомнил. Какая, чёрт возьми, пошлость! И весь этот дом, – она повернулась на месте, раскинув руки. – У тебя совершенно нет вкуса. Деньги наворовал и погляди, на что ты их тратишь? Вазочки, статуэтки, позолота везде… пошлость, одним словом. Больше похоже на дом цыганского барона. Я сама далеко не эстет, но даже для меня это слишком. А вот музыка ничего, нормальная. Никогда не понимала джаз, но всегда уважала.
Блох стоял возле камина, не шевелясь, но Капитан чувствовал, что этот тип, как сжатая пружина, готовая в любой момент резко распрямиться.
– Зачем вы здесь? – просипел Капитан. – Что вам нужно?
– Вопросы по существу, – оценила Странница. – Дело в том, что ты убиваешь прекрасных созданий. Потому мы и здесь.
– Каких ещё, к дьяволу, прекрасных созданий?
– Не строй из себя дурака, Капитан! – холодно сказала Странница. – Ты знаешь, о ком я. Ты их тысячи уничтожил своей проклятой кувалдой.
Он скривился.
– Паразиты.
– Не смей их так называть! – внезапно закричала Странница, сжав кулаки. – Не смей! – она так же резко успокоилась и будто бы обмякла. – Они всего лишь пытаются выжить.
– Они паразитируют на людях, – упрямо заявил Капитан.
– А люди паразитируют на всей планете и друг на друге. Мне довелось странствовать по тринадцати слоям, и нигде я не встречала существ, к которым так сильно подходило бы определение «паразит», как к людям. И это с учётом того, что я не люблю обобщать. Но я здесь не затем, чтобы спорить. Я пришла, чтобы совершить казнь. Старуху Елену мы с Блохом уже казнили. Жалко, конечно, ей, поди, лет под сто уже было. Но она была ещё в состоянии создавать охотников.
Лоб Капитана покрылся испариной, в горле пересохло.
– Вы… вы убили Елену? – болезненно выдавил он.
– Это была казнь! Именем Королевы. И, как я уже сказала, мне её жаль. У меня не было к Елене ненависти, но я дала слово, что уничтожу таких, как она и таких, как ты, – Странница посмотрела в глаза Капитану. – Мне и тебя жаль. Ты искренне веришь, что делаешь хорошее дело, убивая прекрасных созданий. Ты всего лишь глупый старик, не способный видеть дальше собственного носа. Твоя смерть не доставит мне никакого удовольствия. Если хочешь, выпей напоследок. Можешь, хоть всю бутылку допить, мы с Блохом подождём.
Кувалда! Слишком далеко. А урод в плаще близко. Старуха предложила выпить? Что ж, он выпьет. Капитан с мрачным видом заворочался в кресле, потянулся к бутылке, кряхтя по стариковски, налил водки в рюмку. Делал всё медленно, чтобы снизить градус бдительности незваных гостей, даже обречённо. Смотрите, мол, я всего лишь усталый пожилой человек, и я смирился. Будь что будет…
Он внутренне собрался, как всегда делал, истребляя паразитов, а потом схватил бутылку, швырнул её в Блоха, затем вскочил, перевернул столик и устремился к кувалде. На пути была Странница. Капитан намеревался сбить её с ног, да так, чтобы она кости переломала, но старуха вдруг исчезла, словно мгновенно растворившись в воздухе. Переместилась в нижний слой, понял Капитан. Сам он в таком взвинченном состоянии переместиться не смог бы. Кувалда уже была рядом, оставалось только схватить её, но Блох, продемонстрировав нечеловеческую ловкость, перепрыгнул диван, обеденный стол и врезался в Капитана сбоку как таран, отшвырнув его к стене. В ключице вспыхнула боль, но Капитан не обратил на неё внимания, он боролся за жизнь и времени, даже на секундное проявление страдания не было.
В другой стороне гостиной появилась Странница. Она выглядела спокойной, словно точно знала, чем всё закончится и не волновалась. Капитан швырнул в приближающегося Блоха вазу, затем тяжёлую бронзовую статуэтку. Существо в шляпе ловко уклонялось.
– Смирись, Капитан! – крикнула Странница. В её голосе прозвучал упрёк, будто речь шла не о жизни и смерти, а всего лишь о лёгком наказании.
Капитан метнулся вправо, кинул в Блоха стул, сорвал со стены массивный подсвечник и тоже использовал его как снаряд. Угодил в грудь, но Блох даже не поморщился. Сгруппировавшись, существо в шляпе прыгнуло на Капитана, точно какое-то насекомое, из указательного пальца правой руки выскользнул длинный и тонкий, словно стилет, прямой коготь. Капитан резко подался в сторону, сбив торшер и едва удержавшись на ногах. Уклонился! Это обнадёживало, у Блоха, как выяснилось, существовал предел ловкости.
– Смирись! – снова потребовала Странница.
– Пошла к чёрту! – закричал Капитан и устремился к камину. Выхватил горящее полено, бросил его в Блоха. Несмотря на дикую боль от ожога, снова запустил руку в пекло, взвыл, вытаращив глаза, схватил пылающую головёшку и, развернувшись, ударил ей существо в шляпе. Попал по плечу, в воздухе закружились искры. Размахнулся для следующего удара, но нанести его не успел – коготь-стилет вонзился в шею, разрезав артерию.
Капитан захрипел, попятился, выронил головёшку, зажал ладонью рану, из которой хлестала кровь. Он с изумлением посмотрел на Блоха, потом на Странницу, словно вопрошая их: «Как так вышло? Почему?» По телу разлилась слабость, в голове помутнело. Капитан осел на пол возле камина, его губы смыкались и размыкались, будто в попытке что-то произнести. Занялся пушистый ковёр, на который упала головёшка, возле окна пламя с горящего полена перекинулось на занавески, тюль. Комнату начало заволакивать дымом. Из динамиков доносились звуки кларнета, пианино и контрабаса.
Странница подошла к Капитану, склонилась и произнесла:
– Именем Королевы прекрасных созданий ты проговариваешься к смерти!
Капитан подумал, что нужно было выпить третью рюмку водки. Следовало выпить всю чёртову бутылку!
Блох встал на четвереньки, подобрался к нему, точно огромный паук. Щель рта приоткрылась, из неё выползла тонкая прозрачная извивающаяся трубка с острым концом и вонзилась в рану. Вверх по трубке потекла кровь. У Капитана не было сил, чтобы оттолкнуть Блоха, какой там, он не мог даже пошевелиться. Жизнь уходила капля за каплей, кровь утекала в желудок существа в шляпе.
– Не задерживайся, – строго сказала Странница Блоху. – Буду ждать тебя возле машины.
Она поморщилась, раскашлялась, разгоняя ладонью перед собой дым, и исчезла, но перед этим кожа на её запястьях вспыхнула синим светом. Минут через десять Странница появилась возле чёрной «Ауди» на дороге у опушки, а ещё через какое-то время к ней присоединился Блох, возникнув будто бы из ниоткуда.
Они смотрели, как мечется пламя в окнах дома Капитана. Отблески огня танцевали на мокрых стволах осенних деревьев, на стенах хозяйственных построек. Где-то далеко послышался звук сирен пожарных машин.
– Всё, Блох, поехали отсюда, – вздохнула Странница. – У нас ещё полно дел. И нужно тебе новый плащ достать. Этот обгорел на плече, а людей, знаешь ли, встречают по одёжке. Так уж здесь заведено.
Она села за руль, безмолвный Блох устроился на пассажирском сиденье. Вспыхнули фары, разорвав ярким светом вечернюю темень, заурчал двигатель. Машина поехала вдоль опушки к шоссе, ведущему в город.
Глава вторая
Дурная муха, осенняя, потому и не находила себе места, металась как сумасшедшая по охранной будке, жужжала, билась о грязное стекло, врезалась в стены и в мужчину, который сидел на шатком табурете за столом и лениво отмахивался от мелкой назойливой твари. Сегодня днём одна такая непоседливая козявка уже спикировала прямиком в его кружку с чаем – выливать пришлось, а ведь даже глотка сделать не успел, ждал, когда остынет. Пришлось заново воду кипятить.
Муха заметалась вокруг пыльной лампочки под потолком, затем бросилась к металлическому шкафу – короткая перебежка по поверхности с чешуйками облупившейся краски – и снова хаотичный полёт. Вправо, влево, удар в стекло, в радиоприёмник, из динамика которого доносилась нудная песня о неразделённой любви. Муха рванула в щель между стеной и шкафом, и это стало для неё роковой ошибкой – угодила в паутину.
– Попалась, гадина, – проворчал Макар.
Он мог расправиться с мелкой тварью в тот момент, когда она в будку влетела, то есть, минут двадцать назад, но гоняться за ней со свёрнутым журналом ему было лень.
Муха отчаянно жужжала, пытаясь вырваться из паутины. Мужской голос в приёмнике буквально провыл последние слова песни, закончив её плаксивым фальцетом. Макар представил себе исполнителя: лощёный хмырь в пёстрой одежде и взглядом грустного пуделя. Подобную хрень ведь только с таким взглядом и можно петь – текст паршивый, а музыка и того хуже. Типичный высер отечественной попсы. Как ярый фанат Кинчева, Летова и Цоя, Макар считал попсу чем-то схожей с тухлым мясом: сожрёшь – и блеванёшь. А почему слушал, почему не перенастраивал приёмник на другую волну? Да потому что нравилось ему критиковать и ругаться на хмырей-исполнителей. Это было сродни добровольному самоистязанию ради благословенных минут праведной злости. Глупо? Может, и глупо, но когда ты работаешь охранником и большую часть времени торчишь в унылой будке, это хоть какое-то развлечение.
На этот объект Макара перевели два месяца назад. Паршивый объект, шумный – стройка супермаркета. Никакого комфорта. Днём приходилось постоянно бегать к воротам, пропуская и выпуская грузовики, а ночью – делать обход территории. Впрочем, Макар на свои обязанности охранника частенько забивал, особенно когда погода была плохая. Пару раз за ночь пройдётся, глянет по сторонам, посветит фонариком, и достаточно. За те деньги, что ему платили, он и это считал подвигом.
Сюда Макара сослали из-за того, что он проштрафился на предыдущем объекте – хорошо хоть не уволили. Тогда Макар работал в торговом центре, следил, так сказать, за порядком. Среди охранников этот объект считался «тёпленьким местечком». Оно и понятно, днём потоптался то тут, то там, побродил по этажам, а потом можно и в комнате отдыха надолго зависнуть. А ночью так вообще лафа, запер все двери и дрыхни себе до утра. А если проверка нагрянет, так были кое какие хитрости, чтобы проверяющие врасплох не застали. Целый год Макар в торговом центре проработал, но затем случилась пакость, причём конкретная: какой-то урод намалевал красной краской на фасадной белоснежной стене матерное слово из трёх громадных букв, а вдобавок ещё и иллюстрацию нарисовал к этому самому слову. Люди утром шли на работу, снимали эти художества на телефоны и смеялись. Один из сотрудников торгового центра позже заметил, что без стремянки тут не обошлось – иллюстрация к матерному слову была метра четыре высотой, кто-то серьёзно подошёл к делу.
Козлом отпущения, разумеется, выставили Макара. Начальство кричало: «Проспал, зараза! Репутацию фирмы подорвал! Таким как ты только ямы помойные охранять!» А он стоял с угрюмым видом и кивал, соглашаясь: да, мол, виноват, не уследил. Должно быть из-за того, что он огрызаться не стал, его и не уволили. Наказали рублём и швырнули на грязный объект.
В том, что тогда случилось Макар не винил ночного художника. Он винил весь этот город. Три года назад, после гибели жены, подмосковный Светинск стал для него олицетворением подлости и на то были причины. Многие заметили бы, что испытывать отвращение к городу из-за мерзости и равнодушия некоторых людей – это глупо. Ну, в самом деле, нельзя же ненавидеть целый лес только за то, что в нём попадаются гнилые деревья? Или, к примеру, злиться на всех птиц, только потому, что парочка голубей нагадила на твой балкон? На подобные аргументы Макар мог бы ответить: «Мне плевать. Всё что у меня есть, это ненависть к городу, который убил мою жену». По крайней мере, слова «мне плевать» он точно сказал бы, ведь за последние годы они стали для него едва ли не девизом. Ему было тридцать два, и он уже давно шагал по дороге разочарований и на другие тропы сворачивать не собирался. Ему так было комфортней. Это походило на его отношение к отечественной попсе – терпеть не мог, но слушал.
Закончилась очередная песня, по радио начались вечерние новости.
Макар с недовольством поглядел на дверь, побарабанил пальцами по поверхности стола. Время семь, а сменщика всё нет. Опять опаздывает, хотя обязан являться без пятнадцати. Ну не урод ли? Тяжело вздохнув, Макар уже собирался подняться со стула и выйти на улицу, чтобы немного размяться, но вдруг услышал, как снаружи скрипнули ворота. Через несколько секунд дверь распахнулась, и в будку ввалился раскрасневшийся сменщик. Макару хватило мимолётного взгляда, чтобы определить, что тот поддатый.
– Извини, спешил, как мог! – развёл руками сменщик – пухлый парень с щекастым помятым лицом и с зализанными к затылку жидкими волосами цвета соломы. – Дружбана встретил. Разговорились, жахнули по паре стопок, – он снял с плеча спортивную сумку, швырнул её на лавку возле стены. – Не обижайся, Макар, сам знаешь, как это бывает.
Макар выключил звук в приёмнике, вышел из-за стола, скрестил руки на груди.
– Скажи, Лёх, тебе здесь нравится? – он обвёл взглядом убогую обстановку будки.
– Да не особо, – последовал настороженный ответ.
– И мне вот тоже не особо. Совсем не особо! – Макар повысил голос. – И меня достало, что из-за тебя я постоянно тут торчу больше, чем положено!
Лёха насупился.
– Ну что ты начинаешь опять? Я ведь извинился. Подумаешь, опоздал на каких-то пятнадцать минут. Вон мой сменщик постоянно задерживается и ничего…
