– Папа был замечательным. Полтора года он учил меня дома, составлял вместе со школьным учителем план занятий и занимался со мной. И я не могу припомнить ни одного случая, чтобы он вышел из себя или расстроился. Папа был водопроводчиком, а вовсе не педагогом, у него образование – плохонькая сельская школа. И тем не менее он был самым терпеливым учителем в моей жизни.
– Это большая редкость. Учитывая, что вы жили одни.
Она чувствовала, что обязана отцу всем и что теперь настало время отдавать долги, даже если заболел он всего лишь от тоски.
– А письма – это его идея?
Она кивнула:
– В тринадцать-четырнадцать лет мне надоели эти обязательные визиты. В конце концов, для меня и моих одноклассников они стали неприятными и странными, ребята приходили все реже. С письмами дело пошло гораздо лучше. Папа попросил одноклассников посылать мне письма. Можно было отправлять все, что захочется: рисунки, рассказы, сказки, которые они вместе придумывали. Ну, знаешь, когда один начинает сказку, а второй сочиняет продолжение, и так далее.
Никлас уже это слышал. Неоднократно. И иногда ему казалось, что он лишь тень ее отца. Но он чувствовал, что ей нужно восстановить справедливость. Ведь, несмотря ни на что, ей удалось уговорить его переехать сюда и уволиться с любимой работы.
– И для одного из них сочувствие переросло в нечто большее, – сказал он, опередив ее.
– Да, для одного из учеников, конечно, неизвестного, ведь далеко не все мне писали… Этот парень, можно сказать, стал моей первой любовью.
– Но не самой большой?
Она поймала его взгляд, улыбнулась:
– Нет, не самой большой. Но что-то происходит с девочками в этом возрасте. Ты лежишь одна, больная, всеми забытая, и вдруг у тебя появляется тайный друг, которого очень волнует твое состояние, он пишет тебе длинные захватывающие письма.
– Ты на все письма ответила?
– Только на первые два или три. Я не успевала отвечать, новые так и сыпались в почтовый ящик. Папе это не понравилось. Он никогда ничего не говорил, но я это видела. Он считал, что это уже слишком.
– Может быть, тебе как раз и нужен был такой тайный друг в то время?
– Да, он был лучиком света, хотя иногда становилось как-то… не знаю, как объяснить…
– Жутко?
– Да, наверное. Это был перебор… Но чувство обожания было мне уже знакомо.
– Да?
Она усмехнулась:
– Была одна девочка, она ходила в седьмой или восьмой класс, когда я пошла в школу. По какой-то причине я ей очень понравилась, я помню, она говорила, что я заколдованная красавица. Однажды она сказала слова, которые я не могу забыть, может быть, потому, что позже со мной все это случилось. Она сказала, что мечтает однажды проснуться и оказаться в моем теле. Чтобы мы обменялись телами. Красиво сказано?
– Теперь я понимаю, почему ты так хотела вернуться. Здесь все тебя обожают. Меня это совсем не радует.
– Дурак! – Она погрозила ему кулаком. – Уже потом, после операции, один парень начал оказывать мне знаки внимания.
– У вас с ним что-то было?
– Никлас!
– Ну, вы встречались?
Она улыбнулась, поддразнивая его:
– Я думаю, судьба в тот момент уже решила, что мне предназначен ты. Бедняга сломал ногу и пролежал несколько недель в гипсе. А потом интерес угас. К сожалению. Я начала разбираться в парнях.
– Кстати… – Никлас подсел поближе. – Линд вчера кое-что рассказал об этом Бродяге.
– О Конраде? Ох. Мне так его жаль.
– Что его сестра сбежала.
– Он так и сказал?
– Не совсем. Он сказал, что она исчезла, но было понятно, что именно это он имел в виду. Линд рассказал об их неблагополучной семье, о том, что исчезнуть было неплохой альтернативой.
– Не знаю. Я всегда считала, что она упала со скалы, и ее унесло течением. Но, конечно, гораздо лучше думать о том, что она живет припеваючи, хотя я в этом сомневаюсь.
– В любом случае грустная история.
– Из-за Конрада она еще грустнее. Он ведь совсем не глупый. Вот так копать изо дня в день, год за годом, видимо, они были крепко привязаны друг к другу…
Воцарилось молчание, потом Карианне вновь заговорила:
– Думаешь, тебе здесь понравится?
– Все изменилось. Теперь вместо кровавых бандитских разборок я расследую дела о затонувших куклах. Но кажется, что эта перемена – к лучшему.
Она улыбнулась.
– Я очень надеюсь, Никлас.
– Я тоже, – он махнул рукой. – Но дело-то не во мне. Я волнуюсь, что тебе скучно.
Карианее всегда со всем справлялась сама, и с делами, и с личными проблемами. Никлас считал, что это последствия многолетней болезни и беспомощности. Теперь она осталась без работы, и перспективы ее найти были весьма туманными.
– Все будет хорошо, – сказала она. – Так было всегда, ты помнишь? Она иногда говорила, что у нее есть ангел-хранитель. И сильнее поверила в эту теорию, когда некий астролог рассказал ей, что она родилась в очень удачный момент.
– Твоя счастливая звезда?
– Да, возможно. Но, скорее всего, эту счастливую звезду зовут Рейнхард Сунд.
Ее отец стал вдовцом еще до того, как его единственной дочери исполнилось два года. Это отразилось на их отношениях.
– Как это?
Она пожала плечами.
– При поступлении в училище я была третьей в резервном списке на факультет торговли и делопроизводства. Времена были совсем другие, чем сейчас: и условия приема, и поступающие серьезно отличались от нынешних. Выбора практически не было, поэтому те, кто поступал в училище, действительно хотели там учиться. За три дня до начала учебного года мне сообщили, что я принята.
– Остальные передумали?
– Пошли слухи о дополнительном месте.
– Мухлеж?
– Думаю, да.
– Его можно простить. Ты заслужила это место.
– Возможно. Но я боюсь, он снова мной управляет.
– Фантомные боли фантазий?
– Я не могу поверить в то, что он симулирует, но не могу отделаться от мысли, что отцу просто захотелось, чтобы я вернулась домой. Помнишь ту брошюру, которую мы получили зимой?
Он помнил. Это была небольшая книжечка о планах по развитию коммуны, потенциальным жителям обещали счастье и благополучие.
– Они отслеживают уехавших.
– Не уверена.
– Думаешь, это он?
Она опустила голову как будто от тяжести признания:
– Да, думаю, он.
– Умно.
– Дом вдовы Габриельсен опять же…
Карианне позвонил агент по недвижимости из Бергланда и рассказал о том, что, по слухам, вдова Габриель-сен собирается переезжать, а все-таки продавать дом лучше своим. Карианне вежливо отказалась.
– Думаешь, это тоже он?
– Уверена.
Они опять помолчали. Ей тяжело давалась мысль о том, что болезнь отца была выдумкой.
Телефон Никласа в кармане куртки завибрировал. Звонил Амунд Линд:
– Я еду в Стурволлан. Хочешь со мной?
– Что случилось? – спросил Никлас. Он специально взял выходной, чтобы побыть с Карианне.
– Мне нужно на пляж.
– Новая кукла?
– А ты неплохо справляешься. Месяц назад тебе бы и в голову подобное не пришло, верно?
Никлас виновато посмотрел на Карианне, но та ответила понимающим жестом.
– Ладно. Когда ты будешь здесь?
– Через пять минут.
– Мне нужно десять-двенадцать минут. Я в горах.
– Ты на прогулке, Никлас. На прогулке. С гор ты за десять минут до дома не добрался бы. Ну, разве что пришлось бы прыгать. В общем, я тебя подожду.
* * *
– Я подумал, ты захочешь поехать… – Амунд Линд сидел, прислонившись к двери. В его машине чувствовался легкий аромат одеколона. – Важно понимать все, что происходит. Я хочу, чтобы тебе у нас понравилось.
Никлас всю дорогу бежал, поэтому запыхался и приоткрыл окно.
– Устал? – спросил Линд.
– Привык держать свое слово. Если я сказал десять – двенадцать минут, я не могу прийти через тринадцать.
Линд широко улыбнулся, обнажив нестройный ряд зубов:
– Хорошо, что ты держишь слово.
– Новая кукла, говоришь?
– На том же месте, нашли те же люди. В полицию позвонил муж, но я слышал, как жена всхлипывала на заднем плане. По всей видимости, панику поднимает именно она.
– Уже третья кукла… Никаких догадок?
Линд почесал раздраженную кожу на лице. На голове были заметны следы краски для волос.
– Вообще-то, сомневаюсь. Не знаю, что и думать. Конечно, женщина слишком впечатлительная, однако, что ни говори, находка необычная. Кто-то расправляется со старыми игрушками, причем не жалеет времени на то, чтобы сделать плот, и отдает кукол на волю волн. Мы обязаны проявить интерес к этому делу.
Вся ситуация казалась Никласу какой-то ненастоящей. Сейчас они, двое полицейских с высшим образованием, едут на место преступления, чтобы осмотреть куклу. Перемены, связанные с переездом из большого города, оказались еще более разительными, чем он мог себе представить.
– Наверное, я зря нарушил вашу идиллию. Ты говоришь, вы гуляли в горах?
– Мы просто гуляли. Я и Карианне – моя жена.
– Карианне, ну да. Та, которая вернулась домой. В гостях хорошо, а дома лучше?
– У нас особые обстоятельства. Ее отец очень болен, а ей скучно одной дома.
– Вы жили в Стрёммене?
– Да, последние четырнадцать лет.
