Кевин Эштон "Как научить лошадь летать? Тайная история творчества, изобретений и открытий"

Как научить лошадь летать? Тайная история творчества, изобретений и открытий
Кевин Эштон

МИФ Арт
Книга о том, что творцом может быть каждый. Автор развенчивает миф о гениальности и доказывает, что инновации – это результат упорной работы.

Когда-то Кевин Эштон считал, что абсолютно не креативен: его идеи не возникали в голове как по волшебству, окружающие сопротивлялись им, воплотить задумки в жизнь было трудно. Но однажды он попробовал решить одну скучную, на первый взгляд, задачу – и через несколько лет изобрел интернет вещей (так Кевин назвал схему развития интернета, согласно которой повседневные объекты могут подключаться к общей сети и обмениваться информацией).

Автор знакомит читателей с другими изобретателями и их творениями. Это обычные люди: они прошли путь неудач, насмешек, отказов и многочисленных повторов. В книге много удивительных историй. Мы узнаем, как были открыты секреты ДНК, кто придумал главных героев «Улицы Сезам», зачем братья Райт хотели «заставить лошадь летать». Каждый сюжет разворачивается в своем месте и времени, затрагивает разные сферы и подчеркивает уникальные аспекты созидательного процесса.

Важная книга для творцов и новаторов, а также полезное исследование того, как новое приходит в этот мир.

Для тех, кто интересуется процессом творчества и создает что-то новое.

Для тех, кому важен опыт людей, которые стали новаторами.

На русском языке публикуется впервые

Кевин Эштон

Как научить лошадь летать? Тайная история творчества, изобретений и открытий

Издано с разрешения Kevin Ashton c/o InkWell Management LLC

Научный редактор Александр Исаенков

Книгу рекомендовал к изданию Дмитрий Духовник

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Кевин Эштон, 2015. Это издание публикуется при содействии InkWell Management LLC и Synopsis Literary Agency

© Перевод на русский язык, издание на русском языке, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2020

?

Саше, Арло и Тео

Гений – это тот, кто остается самим собой.

    ТЕЛОНИУС МОНК, джазовый пианист

Больше всего на свете старайтесь быть собой. Это самый верный путь.

    БИЛЛ МЮРРЕЙ, актер

Предисловие. Миф

В 1815 году немецкое музыкальное издание Allgemeine musikalische Zeitung[1 - «Всеобщая музыкальная газета»; музыкальное издание, выходившее в Лейпциге с перерывами с 1798 по 1882 г. Прим. науч. ред.] опубликовало письмо Моцарта[2 - Это письмо было опубликовано в Allgemeine musikalische Zeitung, или «Всеобщей музыкальной газете», в 1815 году, т. 17, с. 561–566.], в котором тот описал свой творческий процесс:

Когда я, если можно так выразиться, остаюсь совершенно один, наедине с самим собой, и нахожусь в хорошем расположении духа, например путешествуя в карете, или прогуливаясь после замечательного обеда, или во время бессонной ночи, именно в такие моменты музыка приходит ко мне легко и непринужденно. Внутри словно разгорается пламя, и, если меня не тревожат, задумка разрастается, становится упорядоченной и определенной, и вскоре целое длинное произведение предстает в моей голове почти завершенным, чтобы я мог изучить и рассмотреть его, словно картину или скульптуру. Партии звучат в голове не по отдельности, а все вместе. Когда начинаю записывать, работа идет быстро, поскольку, как я говорил, все уже создано, и то, что оказывается на бумаге, в итоге очень редко отличается от того, что я слышал в воображении.

Другими словами, величайшие симфонии, концерты и оперы Моцарта рождались тогда, когда он был один и в хорошем настроении. Чтобы сочинять, ему не требовались никакие инструменты. Как только он заканчивал придумывать свои шедевры, оставалось лишь записать их.

Это письмо композитора часто используют, чтобы объяснить процесс творчества. Цитаты из него приводятся в труде 1945 года французского математика Жака Адамара под названием «Исследование психологии процесса изобретения в области математики»[3 - Адамар Ж. Исследование психологии процесса изобретения в области математики. М.: МЦНМО, 2001. Прим. ред.], в сборнике 1970 года Creativity: Selected Readings («Творческие способности: избранные эссе») под редакцией Филиппа Вернона, в удостоенном премии Королевского общества произведении Роджера Пенроуза «Новый ум короля»[4 - Пенроуз Р. Новый ум короля. О компьютерах, мышлении и законах физики. М.: ЛЕНАНД, 2015. Прим. ред.] 1989 года, а также в бестселлере Джоны Лерера 2012 года «Вообрази. Как работает креативность»[5 - Лерер Дж. Вообрази. Как работает креативность. М.: АСТ, 2013. Прим. ред.]. Слова Моцарта оказали влияние на Пушкина, Гете и драматурга Питера Шеффера. Так или иначе, это письмо сыграло важную роль в формировании общих представлений о творческом процессе.

Однако есть нестыковка. Моцарт этого не писал. Это подделка. Впервые об этом заявил биограф композитора, музыковед Отто Ян в 1856 году, позже факт подлога был подтвержден и другими исследователями.

Подлинные письма Моцарта, адресованные его отцу, сестре и другим людям, открывают истинные описания его подхода к творчеству[6 - Творческий процесс Моцарта описан у Eisen C., Keefe S. P., 2007; у Morris J. M., 1994; и у Jahn O., 2013.]. Музыкант обладал уникальным талантом, но его композиции не рождались магически. Он делал наброски, дорабатывал, а иногда заходил в тупик. Он не мог сочинять без пианино или клавесина. Нередко откладывал работу, чтобы вернуться к ней позже. Создавая композиции, мастер учитывал теоретические и практические аспекты, а также уделял особое внимание ритму, мелодии и гармонии. Благодаря таланту и усердным занятиям Моцарт мог писать быстро и легко, но все же творческий процесс был для него трудом. Шедевры не приходили к нему готовыми в бесконечном потоке воображения, он не умел творить без инструмента и не записывал композиции сразу, без изменений. Это письмо было не просто подделкой: оно сообщало ложную информацию.

Тем не менее этот текст до сих пор жив, поскольку поддерживает романтические представления о творчестве. В обществе принято мифологизировать появление чего-то нового. В жизни гениев непременно должны быть эффектные моменты озарения, во время которых им в голову приходят великие вещи и идеи в готовом виде. Поэзия и целые симфонии призваны рождаться в снах. Научные открытия обязаны совершаться под возгласы «Эврика!». Предприятия должны строиться по мановению волшебной палочки. Вначале этого не было, а потом внезапно появилось. Мы не видим дороги от точки, в которой ничего нет, к моменту зарождения чего-то, а возможно, и не хотим об этом знать. Творчество должно быть окружено флером загадочности, а не становиться результатом тяжелого труда и упорства. Не так уж приятно думать, что каждое элегантное уравнение, прекрасное полотно и удивительное устройство на самом деле появились после множества проб и ошибок, родились вследствие череды неверных решений и неудач и что каждый создатель такой же порочный, маленький и смертный, как и все мы. Мысль о том, что великие инновации приходят в мир чудесным образом посредством гения, кажется куда более заманчивой. Так вот, о мифе.

Наши представления о творческом процессе формировались благодаря этому мифу с тех самых пор, как человек впервые задумался об изобретательстве. Люди древних цивилизаций верили, что вещи могут быть только открыты, а не придуманы. В их представлении все в мире уже создано, и с ними согласился бы американский астроном Карл Саган, однажды пошутивший на эту тему: «Если вы хотите испечь яблочный пирог с нуля, придется вначале изобрести Вселенную». В Средние века созидание считалось возможным, но было прерогативой божественных сил и тех, кого эти силы направляли. В эпоху Возрождения, наконец, было «дозволено» творить, но при условии, что это делают великие мужи вроде Леонардо, Микеланджело, Боттичелли и т. д. На рубеже XIX и XX веков творческий процесс стал предметом философских, а затем психологических исследований. Изучали прежде всего, каким же образом гении создают нечто новое, а ответ все еще увязывали со средневековым божественным вмешательством. В то время миф пополнился очередными анекдотами о прозрении и гениальности, а также подделками вроде письма Моцарта, к которым человечество обращалось снова и снова. В 1926 году британский математик Альфред Уайтхед сформировал существительное из глагола, подарив тем самым мифу название: творчество[7 - Многие исследователи пришли к заключению, что впервые слово creativity Уайтхед использовал в 1926 году в следующем предложении: «Причиной непостоянного характера реального мира могут быть названы творчество и живые существа». У Мейера (Meyer S. J., 2005) есть прекрасный пересказ этого постулата.].

Согласно мифу о творческих способностях, ими обладают лишь немногие, любой успешный создатель обязательно испытывает яркие моменты озарения, а сам процесс больше похож на волшебство, чем на работу. Гениев мало, и они придумывают легко. Любые попытки в этом других людей обречены на провал.

Книга «Как научить лошадь летать» рассказывает о том, почему этот миф ошибочен.

Я верил в него до 1999 года. Начиная карьеру в студенческой газете Лондонского университета, затем трудясь в стартапе лапшичной Wagamama в Блумсбери и позже – в компании по производству мыла и бумаги Procter & Gamble, был убежден, что абсолютно не креативен. Мне было трудно воплотить свои идеи. Когда я пытался, люди злились. Если же получалось, все сразу забывали, кто это предложил. Я прочел все книги о творческом процессе, которые смог достать, и в каждой было написано одно и то же: идеи возникают в голове по волшебству, люди всегда рады их принять, а создатели – победители. Ко мне же идеи приходили постепенно, окружающие скорее сопротивлялись им, чем радовались, а я чувствовал себя неудачником. Мои производственные показатели были неудовлетворительными, и я всегда был в шаге от увольнения. Я не мог понять, почему мой творческий опыт не совпадал с тем, что изложено в книгах.

Впервые я задумался о том, что книги могут ошибаться, в 1997 году, когда пробовал решить одну, казалось бы, скучную задачу, которая в итоге оказалась довольно интересной. Требовалось обеспечить постоянное наличие помады популярного оттенка от Procter & Gamble в магазинах, так как в половине точек продаж товар быстро заканчивался. После продолжительных исследований я выяснил, что причина кроется в недостаточной информации. Единственный способ узнать, что стоит на полках магазина, – идти и смотреть. В этом заключалось основное ограничение информационных технологий ХХ века. Все данные, попадавшие тогда в компьютеры, вводились вручную или путем сканирования штрихкодов. У продавцов не было времени весь день рассматривать полки с товаром, а затем вносить информацию о его наличии в реестр, так что их электронные базы не отражали реального положения вещей. Владельцы магазинов были не в курсе, что товар моей компании закончился, зато об этом знали посетители. Они пожимали плечами и выбирали другую помаду, поэтому мы теряли покупателей. Но если они уходили без приобретения, то уже и магазин лишался клиента. Отсутствующая на полках помада была самой незначительной проблемой в мире, но она оказалась симптомом другой крупнейшей проблемы: компьютеры – это мозги без чувств.

Было очевидно, что это мало кто замечал. К 1997 году компьютеры присутствовали в нашей жизни пятьдесят лет. Большинство людей выросли вместе с ними, а их принцип работы казался привычным. Компьютеры должны были обрабатывать данные, которые в них вводил человек. Как и следует из названия[8 - Название «компьютер» происходит от англ. compute – вычислять. Прим. науч. ред.], электронно-вычислительная техника воспринималась как думающая машина, а не чувствующая.

Однако изначально умные приборы задумывались совершенно иными. В 1950 году изобретатель компьютера Алан Тьюринг написал: «В итоге машины будут конкурировать с человеком во всех интеллектуальных сферах. С чего же лучше начать? Многим кажется, что абстрактная деятельность вроде игры в шахматы подойдет лучше всего. Также существует мнение, что следует снабдить машину самыми дорогими аналогами органов чувств. Оба подхода стоит испытать».

Тем не менее лишь немногие пытались пойти по второму пути. В ХХ веке компьютеры стали быстрее и компактнее, получили возможность подключаться друг к другу, но их так и не снабдили «самыми дорогими аналогами органов чувств». В мае 1997 года суперкомпьютер Deep Blue впервые обыграл действующего чемпиона мира по шахматам[9 - По версии Профессиональной шахматной ассоциации (Professional Chess Association), основанной Гарри Каспаровым и Найджелом Шортом.] Гарри Каспарова, но при этом все еще не мог отслеживать наличие помады на полках магазинов. И мне хотелось решить эту проблему.

Я разместил миниатюрный микрочип в упаковке помады и установил антенну на полку с товаром. Это устройство получило звучное название Storage System (система хранения) и стало моим первым запатентованным изобретением. С помощью микрочипа удалось сэкономить деньги и компьютерную память, поскольку он подсоединялся к ставшей общедоступной в 1990-х сети интернет, где и хранились все данные. Чтобы руководители Procter & Gamble поняли мою систему подсоединения помады, подгузников, отбеливателей, картофельных чипсов и всех остальных товаров к интернету, я дал ей короткое и не совсем грамматически корректное название Internet of Things (интернет вещей). Чтобы воплотить задумку, начал сотрудничать с Санджаем Сармой, Дэвидом Броком и Санни Сиу из Массачусетского технологического института. В 1999 году мы основали исследовательский центр, и я переехал из Англии в США, чтобы стать его CEO[10 - СЕО (Chief Executive Officer) – директор, высшая управленческая должность, аналог российского генерального директора. Прим. ред.].

К 2003 году наш центр поддерживали 103 корпорации-спонсора, мы открыли лаборатории в Австралии, Китае, Англии, Японии и Швейцарии, а Массачусетский технологический институт подписал выгодное лицензионное соглашение, сделав, таким образом, нашу технологию коммерчески доступной.

В 2013 году выражение «интернет вещей» попало в оксфордские словари со значением «предложенная схема развития интернета, согласно которой повседневные объекты обладают возможностью подключаться к общей сети, что позволяет им обмениваться информацией».

Моя история совершенно не похожа на те, что описываются в книгах про творческие способности, которые мне довелось прочитать. В ней нет никакого волшебства, лишь толика вдохновения, зато десятки тысяч часов работы. Создание интернета вещей было сложным и тяжелым процессом, отягощенным политикой и ошибками, далеким от великих планов и стратегий. Прежде чем научиться быть успешным, я научился ошибаться. Я научился не удивляться неудачам, а быть готовым к ним.

С помощью этих знаний я способствовал открытию научно-технологических компаний. Одна из них в 2014 году вошла в десятку «самых инновационных бизнесов в интернете вещей», а две других были проданы более крупным игрокам, несмотря на то что одной из них к тому моменту не было и года.

О своем опыте созидания я рассказывал в лекциях. Одна из самых популярных привлекала такое количество слушателей, что каждый раз приходилось планировать задержаться еще на час, чтобы ответить на невероятное количество вопросов. Эта лекция и послужила основой книги. В каждой главе – реальная история творческого человека, каждый сюжет разворачивается в своем месте, времени и затрагивает разные творческие области, подчеркивая тем самым уникальные аспекты созидательного процесса. Это повествования внутри повествований, в которых я обращаюсь к науке, истории и философии.

Все эти сюжеты открывают перед нами воодушевляющую и одновременно сложную схему, с помощью которой люди и создают. Мы в силах доказать без тени сомнения: творцом может быть каждый, и это воодушевляет. Самое же сложное – то, что в этом нет ничего магического. Созидатели практически всегда в процессе, несмотря на сомнения, неудачи, насмешки и отказы – ради того, чтобы произвести на свет что-то нужное. Не существует никаких уловок, коротких путей и руководств, как быстро стать креативным. Это обычный процесс, пусть даже и с неожиданным результатом.

Созидание – это не волшебство, а работа.

Глава 1. В творчестве нет ничего необычного

1. Эдмон

В Индийском океане, примерно в 2500 километрах к востоку от Африки и в 6500 километрах к западу от Австралии, находится остров, который португальцы называли островом Святой Аполлонии, англичане – Бурбоном, а французы некоторое время именовали Бонапартом. Сегодня остров известен как Реюньон. В одном из старейших его городов, Сент-Сюзане, стоит бронзовая статуя[11 - По адресу http://bit.ly/albiusstatue (http://bit.ly/albiusstatue) можно увидеть статую Эдмона Альбиуса.]. Эта скульптура 1841 года изображает африканского мальчика в нарядном костюме – однобортный пиджак, галстук-бабочка и слишком длинные брюки без защипов. На парнишке нет обуви. Рука вытянута вперед, а пальцы сложены так, словно он собирается подкинуть монетку. Ему двенадцать лет, он сирота и раб, и зовут его Эдмон.

В нашем мире не так много статуй африканских детей-рабов. Чтобы понять, почему на острове посреди океана стоит статуя Эдмона, а его рука застыла именно в таком жесте, придется отправиться на запад, за 1500 километров и сотни лет до наших дней[12 - Описания истории об Эдмоне Альбиусе и ванили основаны на Ecott, 2005, а также Cameron, 2011.].

На берегу Мексиканского залива жители местечка Папантла испокон веков использовали засушенные плоды вьющейся орхидеи в качестве специй. В 1400 году ацтеки стали взимать «черный цветок» вместо налога. В 1519-м испанцы привезли специю в Европу, называя vainilla (с исп. «стручочек, чехол, футляр»). Французский ботаник Шарль Плюмье в 1703 году переименовал ее в «ваниль».

Ее сложно выращивать. Ванильные орхидеи – довольно крупные вьющиеся растения, совсем не похожие на фаленопсис, который мы лелеем дома. Они могут жить веками и разрастаться на тысячи квадратных метров, забираясь на высоту пятиэтажного здания. Считается, что самая высокая орхидея – венерин башмачок, а тигровая – самая крупная, но ванильная несравненно больше. Тысячелетиями ее цветение видели лишь те, кто выращивал это растение. Вопреки представлениям ацтеков, цветки вовсе не черные, а бледно-желтые и распускаются раз в год, ночью, а к утру увядают. Если цветок опылен, из него вырастает длинный зеленый стручок, который зреет в течение девяти месяцев. Его следует собирать в строго определенное время. Если поторопиться, плод будет слишком маленьким, а если не снять вовремя, он может треснуть и испортиться. Собранные стручки обычно оставляют на несколько дней под солнцем, чтобы дозрели. Пока они еще не пахнут. Аромат появляется в процессе сушки, когда плоды оставляют на две недели на открытом воздухе, разложив на шерстяных покрывалах и укутывая на ночь. Затем они досыхают еще четыре месяца, к тому же их вручную выравнивают и массируют, доводя до готового состояния. В результате получаются маслянистые черные стручки, по стоимости сравнимые с серебром или золотом.

Ваниль захватила умы европейцев. Анна Австрийская, супруга короля Испании Филиппа II, добавляла эту специю в горячий шоколад. Английская королева Елизавета I любила ванильный пудинг. Король Франции Генрих IV постановил подделку ванили считать преступлением, за которое наказывали побоями. Президент США Томас Джефферсон впервые попробовал ароматную приправу в Париже и составил первый в Америке рецепт ванильного мороженого.

Однако вырастить ваниль за пределами Мексики не удавалось никому. На протяжении трех столетий европейцы безуспешно пытались заставить цвести привезенные вьющиеся орхидеи. Впервые этого добились в 1806 году сотрудники одной из лондонских оранжерей. И только спустя еще три десятилетия дало первые плоды растение в Бельгии.

Ванили не хватало опыления, как в дикой природе. То, что орхидея зацвела в Лондоне, было чистой случайностью. Плод в Бельгии получился путем сложного искусственного опыления. Только в конце XIX века Чарльз Дарвин предположил, что этим занимается определенный вид насекомых, который смогли выявить еще через сто лет. Это оказались блестящие зеленые пчелы из рода Euglossa. Без их вклада в опыление орхидей Европа столкнулась с проблемой. Спрос на ваниль рос, а Мексика производила не более пары тонн в год. Европейцам требовался дополнительный источник продукта. Испанцы надеялись, что ванильная орхидея без проблем приживется на Филиппинах. Голландцы высадили ее на острове Ява, а англичане – в Индии. Все попытки провалились.

И тут мы узнаем про Эдмона. Он родился в Сент-Сюзане в 1829 году. В то время Реюньон носил название Бурбон. Мать мальчика Мелиза умерла во время родов, отца он не знал. У рабов не было фамилий, поэтому ребенка звали по имени. Когда он был еще совсем малышом, его хозяйка, Эльвира Белье-Бомон, отдала кроху своему брату Ферреолю в близлежащее местечко Бельвю. Ферреоль был владельцем плантации. Эдмон рос, следуя повсюду за Ферреолем Белье-Бомоном, изучая фрукты, овощи и цветы, растущие на территории поместья, а также одну из диковинок – ванильную орхидею, которую хозяин посадил в 1822 году.

Как и все ванильные орхидеи на Реюньоне, она не плодоносила. Французские колонисты старались вырастить их на острове с 1819 года. После нескольких неудачных попыток (некоторые орхидеи оказались не того вида, а некоторые просто погибли) у них осталась всего сотня живых растений. Однако в Реюньоне дела с ванилью обстояли не лучше, чем в других европейских колониях: орхидеи цвели редко и никогда не давали плодов.

Одним весенним утром 1841 года во время обычной прогулки с Эдмоном Ферреоль с удивлением обнаружил два зеленых стручка, свисающих с лозы. Его орхидея, не плодоносившая двадцать лет, наконец завязала плоды. Плантатор изумился еще больше, когда двенадцатилетний Эдмон сообщил, что это он опылил растение.

До сих пор на Реюньоне не все верят в эту историю. Кажется невероятным, что ребенок, раб, да еще и африканец, смог решить проблему, которая занимала европейские умы на протяжении сотен лет. Кто-то говорит, что это была случайность: мальчик хотел повредить цветы после ссоры с Ферреолем или случайно потревожил растения, обнимаясь с девушкой.

Сначала хозяин не поверил Эдмону, но, когда через несколько дней завязались новые плоды, потребовал от мальчика демонстрации. Тот отодвинул краешек цветка ванили, приподнял бамбуковой палочкой размером с зубочистку ту часть цветка, которая предотвращает самооплодотворение, и осторожно прижал пыльник к рыльцу, предназначенному для принятия пыльцы. Сегодня это действие французы называют le geste d’Edmond, или «жест Эдмона». Ферреоль собрал владельцев других плантаций, чтобы сообщить новость, и вскоре парнишка путешествовал по острову, обучая других рабов опылять ванильные орхидеи. Спустя семь лет Реюньон ежегодно производил 45 килограммов высушенных ванильных стручков. Через десять лет объем возрос до двух тонн. К концу века остров производил двести тонн продукта, опередив даже Мексику.

В июне 1848 года Ферреоль освободил Эдмона – за полгода до того, как остальные рабы острова получили вольную. Мальчику дали фамилию Альбиус, что в переводе с латыни означает «более белый». Некоторые полагают, что это было комплиментом в условиях напряженных расовых отношений. Другие считают эту фамилию издевкой со стороны канцелярии, регистрировавшей имена. Но какими бы ни были намерения, история Эдмона не стала счастливой. Покинув плантацию, он отправился в город, где был арестован за воровство. Ферреоль не смог воспрепятствовать аресту, хотя ему удалось добиться сокращения срока заключения с пяти до трех лет. Эдмон скончался в 1880-м, ему был 51 год. Посвященная этому заметка в газете Реюньона Le Moniteur сообщала, что он умер в нищете и забвении.

Инновационный метод Эдмона достигнул Маврикия, Сейшельских островов и Мадагаскара. Климат последнего оказался наиболее благоприятным для ванильных орхидей. К началу ХХ века остров стал основным местом производства ванили, ежегодно поставляя миру урожай на сумму свыше ста миллионов долларов[13 - Здесь и далее под долларами имеются в виду доллары США. Прим. науч. ред.].

Спрос на ваниль возрос вместе с предложением. Сегодня это самая популярная в мире специя, которая по стоимости уступает только шафрану. Она входит в состав многих обычных и не очень вещей. Больше трети мороженого во всем мире имеет вкус ванили, как в рецепте Джефферсона. Она основной компонент кока-колы, а компания Coca-Cola считается самым крупным закупщиком ванили в мире. В ароматах Chanel № 5, Opium и Angel используется самый дорогой сорт ванили стоимостью в десять тысяч долларов за фунт[14 - Один английский фунт равен 454 граммам. Прим. ред.]. В большинстве рецептов шоколада одним из ингредиентов остается ваниль. Она также входит в состав многих чистящих и косметических средств и свечей. В 1841 году, когда Эдмон показал Ферреолю свой прием, в мире производилось меньше двух тысяч ванильных стручков, которые выращивались исключительно в Мексике и только посредством опыления пчелами. В 2010 году на планете получали больше пяти миллионов ванильных стручков в самых разных странах мира – Индонезии, Китае и Кении. Почти все они, включая и те, что растут в Мексике, рождаются в результате «жеста Эдмона».

2. Отдавая дань авторам

Самое необычное в истории Эдмона не то, что молодой раб изобрел нечто важное, а то, что он получил признание за свою инновацию. Ферреоль позаботился о том, чтобы юношу запомнили. Он рассказал владельцам плантаций Реюньона, что именно Эдмон придумал, как опылять ванильную орхидею. Он выступал в защиту парня, заявляя, что «сей юный негр заслуживает признания от этой страны. Благодаря ему зародилась новая индустрия, производящая этот замечательный продукт». Когда Жан Мишель Клод Ришар, управляющий ботаническими садами Реюньона, объявил, что это он разработал технологию получения плодов ванили, Ферреоль вновь заступился за мальчика. Он писал: «По вине преклонного возраста, плохой памяти или по какой-то еще причине господин Ришар вообразил, что он открыл секрет опыления ванили и обучил ему того, кто в действительности совершил это. Пусть же заблуждается и дальше». Без участия Ферреоля истина оказалась бы забытой.

В большинстве случаев правдивые истории действительно забываются. Например, мы не знаем, кто впервые решил, что высушенный плод орхидеи может оказаться вкусным. Ваниль досталась нам в наследство от давно ушедших народов. И в этом нет ничего удивительного, обычное дело. Почти весь мир основан на инновациях, авторов которых мы не помним, потому что они были обычными людьми, не исключительными.

До эпохи Возрождения такие понятия, как авторство, изобретательство и авторское право, фактически не существовали. До начала XV века слово «автор» имело значение «отец», и корень его был в латинском слове auctor – «мастер». Под мастером подразумевали человека, обладающего властью, то есть – в представлении почти всех мировых культур – короля или религиозного лидера, которым власть всегда доставалась по божественной воле еще с тех времен, как Гильгамеш правил шумерским городом Уруком почти четыре тысячи лет назад. Обычный смертный не мог быть мастером. До 1550-х годов слово «изобретатель», произошедшее от латинского глагола invenire («находить»), означало «открыватель», а не «создатель». Слово «заслуга»[15 - От англ. credit: заслуга, честь, доверие. Прим. ред.], от латинского credo («доверять»), вплоть до конца XVI века не имело значения «признание».