– А откуда ты это знаешь? Они отвечали на твои молитвы?
– Да.
– Хм… – Уточнять, что это были за молитвы, Мияко не стала. – А ты говорила, что есть и другие ками…
Эми села поудобнее, откинувшись на спинку скамейки.
– Существует два вида духов: ками и ёкаи. Первые обитают в небесном мире, отличном от нашего. Самых сильных среди ками называют амацуками. Четверо из них правят небесами и остальными. Здешний храм посвящен Аматэрасу, амацуками ветра. Другие – это Изанаги, амацуками неба и главнейший повелитель всех ками, его сестра Изанами, амацуками земли, и Цукиёми, амацуками воды, брат Аматэрасу.
– Земля и небо, ветер и вода… – пробормотала Мияко. – А ёкаи? Они типа демоны, да? Все знают сказки про плута-тануки и каппу, топящего детей.
При упоминании каппы Эми вздрогнула.
– Ёкаи – духи, а не демоны. Ками земного царства. Мы живем с ними в одном мире, из-за чего у нас больше возможностей досадить ёкаю, нежели ками, поэтому о духах столько историй.
По мнению Эми – вполне оправданных.
Ёкаи жили отчасти в мире людей и отчасти в собственном царстве духов. Как и небесными духами ками, ими правили четыре самых могущественных ёкая – куницуками. Их повелителем был Сарутахико, властвующий над горами. Его жена Узумэ господствовала над лесом. Завершали четверку Сусаноо, куницуками штормов, и Инари, куницуками огня.
Ками могли направить свою силу в мир людей через священный предмет – шинтай – или наделить ею смертного, а вот ёкаям такие ухищрения были незачем. Куницуками бродили где-то по той же земле, что и Эми, дышали тем же воздухом. Мысль об этом вызывала в ней тревогу.
Мияко задумчиво постучала пальцем по губам.
– Ёкаи тебе не по душе, да?
Раздраженная своей неспособностью скрыть чувства, Эми покачала головой.
– Ками и ёкаи – оммё, – пояснила она, имея в виду инь и ян – равновесие между противоположностями, такими как небо и земля, тьма и свет, добро и зло. В равновесии находились даже стихии. Существовало оно как между самими амацуками, так между ними и куницуками, поэтому мир оставался в гармонии. – Они одновременно и подобия, и противоположности друг друга, никто не лучше и не хуже. Но у меня… случились неприятности.
– Ох… – выражение лица Мияко смягчилось. – Что стряслось?
Искренняя тревога и сочувствие в ее глазах сломали стены, которые возвела вокруг себя Эми, так легко, как было не дано чрезмерному любопытству Рины. Эми не хотела делиться столь личными, страшными воспоминаниями с незнакомкой, но теперь, с прибытием в этот храм, они всколыхнулись и отравляли ее, словно яд в крови. Может, после разговора станет легче. Да и с кем ей таким делиться? Лучше уж незнакомка, чем тот, кого придется видеть каждый день еще два месяца.
– Несколько лет назад мы с лучшей подругой гуляли по парку, – пробормотала Эми. Гуляли… Прозвучало так просто, легко. Она не хотела рассказывать, как долго и мучительно они пытались улизнуть из храма. – Мы шли следом за парнями. Я… я влюбилась в одного из них. Мы старались не попадаться им на глаза и сильно отстали. А потом заблудились. Не помню, что именно меня испугало, но по коже пробежали мурашки, а волосы встали дыбом. – Эми уставилась на пруд невидящими глазами. – За нами что-то следило. Я схватила Хану за руку, и мы бросились обратно. Нашли тропу, бросились вперед изо всех сил. Тории храма были уже совсем близко, на другой стороне ручья. Оставалось только перейти мост – и всё.
Перед глазами Эми заплясали темно-зеленые лесные тени. Из-за недавних дождей ручей бурлил мутной водой.
– Я вбежала на мост. Хана следовала за мной, но поскользнулась в грязи перед ним и упала. Ее ноги попали в воду. Буквально одни ступни. Я ринулась к ней. Что-то схватило Хану за лодыжку и дернуло. Я свесилась с моста и поймала ее за руку. Хана кричала. Существо пыталось утащить ее под воду, а я – удержать, но оно было таким сильным…
Лицо Мияко исказил ужас, но Эми этого почти не видела. В ее ушах звенели крики Ханы.
– Из воды выпрыгнул второй ёкай и напал уже на меня, – прошептала Эми. Размером с ребенка, но коренастый, с голубовато-зеленой кожей, перепонками между пальцами, совершенно лысой головой и клыками, которые блеснули, как только он кровожадно ухмыльнулся. Эми не запомнила иных черт, кроме этой ухмылки. – Он вцепился мне в ноги, а потом стянул с моста. Не знаю как, но я так и не выпустила перила одной рукой, а другой крепко держала Хану.
Боли она не замечала тогда и не могла вспомнить сейчас, хотя не могла ее не испытывать. Кривые когти ёкая впивались ей в лодыжки, в пальцах оставались занозы от деревянных перил. За руку отчаянно цеплялась Хана, пока другой ёкай тащил ее на дно ручья. Хана захлебывалась грязной водой, едва удерживая голову на поверхности, и постоянно кричала, звала Эми.
Она помнила момент, когда осознала, что они обе умрут. Помнила, как смотрела на Хану и видела на ее лице отражение собственного ужаса.
А потом рука Ханы вдруг исчезла.
Эми с силой прикусила губу, но слезы все равно потекли по щекам. Даже сейчас она не знала. Не знала, что случилось. Ёкай дернул Хану прочь? Или она устала и невольно разжала руку? Или это Эми поняла, что вот-вот погибнет, и… отпустила руку Ханы? Неужели она позволила лучшей подруге умереть, лишь бы спастись самой?
Проверить уже невозможно, но Эми всегда будет бояться, что в глубине души знала ответ.
Считаными секундами позже на крики прибежали Катсуо с другими сохэями и бросились в воду. Ёкай отпустил Эми и скрылся в мутном потоке. Катсуо вытащил ее на берег и остался охранять, пока остальные обыскивали ручей. Спасти Хану они не успели.
– Эми?
Голос Катсуо вплелся в ее воспоминания, в его же суматошные крики, в топот окружающих. А затем она моргнула и увидела Катсуо неподалеку; он смотрел на нее и хмурился.
Охнув, Эми мигом отвернулась и спрятала лицо за рукавом. Мияко украдкой передала ей бумажный платочек.
– Кто это? – тихонько спросила она, пока Эми вытирала щеки.
– Сохэй… священник-воин. – Приведя себя в относительный порядок, Эми опустила руку и бросила на Катсуо косой взгляд. – В древние времена сохэи защищали храмы и шинтаи. Легенды гласят, что когда-то они изгоняли опасных ёкаев и ограждали невинных от зла или алчущих власти ками, но теперь эта должность скорее формальна.
Катсуо вскинул бровь, но промолчал. Уж его-то обязанности никак нельзя было назвать формальными. Меч на бедре он носил вовсе не для красоты и вдобавок прятал в рукаве пару-тройку козырей на случай встречи с ёкаем. Как правило, в нынешнее время ёкаи досаждали только тем, кто сам к ним лез. Однако Эми была исключением.
Мияко встала и, одернув свитер, неуверенно глянула на Катсуо, словно сомневалась, стоит ли с ним заговаривать.
– Спасибо, Эми. Я хотела бы узнать больше о ками. Можно снова прийти в следующие выходные?
– Конечно, Мияко. Тебе всегда рады в храме Шираюри.
Качнув головой и еще раз смущенно глянув на Катсуо, Мияко поспешно скрылась из виду. Эми сжала губы. Как давно подошел Катсуо?.. Он и так знал почти всю историю, но услышал ли то, что Эми отправилась за ними в парк потому, что ей нравился один из парней? Мог ли догадаться, что объектом ее страсти стал он сам?..
– У тебя очень хорошо получается, – отметил Катсуо.
– Что именно?
Он махнул вслед Мияко.
– Говорить с детьми, поддерживать прихожан, рассказывать о ками.
Значит, он подслушал абсолютно все! Стоило следить за ним пристальнее. Эми поняла, что он постоянно крутится поблизости от нее.
– Не надо целый день стоять у меня над душой, – сухо произнесла она и, поднявшись со скамейки, прошла мимо. – Здесь мне ничего не грозит.
Катсуо шагнул следом, и Эми чуть было не затопала ногами – делать так она, конечно, ни за что не стала бы, но раздражение все-таки не смогла скрыть. Стоило ей ступить на мост, как сердце вновь заколотилось, и эта реакция вызвала у нее еще больше злости. Остановившись на середине моста, Эми глубоко вдохнула сквозь сжатые зубы. Когда ужас чуточку отступил, она положила ладони на гладкие деревянные перила – словно любовалась видом на пруд и сад, а вовсе не пыталась упрямо одолеть страхи.
Рядом к перилам прислонился Катсуо – то ли давая понять, что уж он-то нисколько не боится маленького безобидного мостика, то ли пытаясь поддержать Эми своим примером.
– Понимаю, что присматриваю за тобой слишком усердно, просто это место… не представляю, почему гуджи отправил тебя именно сюда, – произнес он. – Да, храм отдаленный, но как-то чересчур. На севере и западе лежат безлюдные горы, больше ничего. А ты знаешь, чем грозит дикая природа.
Эми перевела взгляд на Катсуо. Он смотрел на окутанную осенними красками вершину, которая вздымалась над верхушками деревьев. Эми действительно знала, чем грозят подобные места. Ёкаи. Раз уж для пребывания в земном мире ками были вынуждены использовать людей, то чаще всего они встречались в человеческих поселениях. А вот многие ёкаи предпочитали глухие дебри – и не жаловали непрошеных гостей.
– Я приехал сюда на неделю раньше тебя, – продолжил Катсуо, – так что успел осмотреться. Нашел след ёкаев меньше чем в десяти милях от храма. Здесь они ведут себя куда смелее. Обычно ёкаи избегают людей, особенно сохэев, но после вылазки мы с Минору увидели их следы поверх наших собственных. Они ходили за нами.
Катсуо взъерошил растрепанные волосы.
– В других местах ёкаи стали вести себя странно. В прошлый раз мне поручили разузнать про их нападения на востоке от Шиона – случаи с убитыми животными и парой пропавших детей. – Он качнул головой. – Я проверил все офуда, как только сюда прибыл. Каннуши Фуджимото поддерживает их в хорошем состоянии, так что здесь безопасно… и все-таки я беспокоюсь. Почему гуджи Ишида не отправил тебя в небольшой храм поближе к городу или где-нибудь еще, а выбрал именно этот, в кишащих ёкаями горах?
Эми стиснула перила, жалея, что остановилась на мосту, лишь бы показаться храброй. Уйти сейчас – означало признать поражение, но от мысли о горах, где полным-полно ёкаев, по коже забегали мурашки. Может, об этом Аматэрасу и пыталась предупредить?
Эми вдруг захотелось коснуться офуда, которые девушка всегда носила в потайных карманах рукавов, но она сдержалась. Бумажные талисманы могли защитить от ёкаев, однако пользоваться ими ей еще не приходилось. Пока она на священной земле, испытывать свои способности не было нужды.
– Гуджи Ишида выбрал этот храм, – произнесла Эми, стараясь говорить спокойно, – ведь он настолько крошечный и далекий, что никто не догадается меня тут искать. И вдобавок потому, что церемония в честь солнцестояния пройдет относительно недалеко.
Катсуо дернул плечами. Эми искоса на него глянула, пытаясь увидеть его глазами Мияко. Высокий, широкоплечий – почти такой же, как в семнадцать лет, когда Эми в него влюбилась, – однако теперь она не испытывала того трепета, что раньше. Да, Катсуо был красив, но его лицо вызывало слишком много плохих воспоминаний – с ними были связаны печаль, вина и унижение.
– Церемония… – произнес он глухо. – До солнцестояния осталось меньше двух месяцев. Так мало…
Тревога вновь ожила, однако Эми уверенно улыбнулась.
– Жду его с нетерпением. Последние три года я боялась каждой тени, но после солнцестояния ёкаи будут бояться меня.
Катсуо смотрел на нее; в его темных глазах застыло напряжение.
– Не стоит бояться, пока я рядом. Я уберегу тебя от любого вреда.
У Эми внутри все затрепетало, словно там пустились в безумный пляс огненные бабочки. О нет, только не это! Разве она не пришла к выводу, что влюбленности давно настал конец? Эми отвела взгляд, мысленно выругавшись в адрес Катсуо.
– Я нисколько не сомневаюсь, что ты бесстрашно исполнишь свой долг, – произнесла она как можно более официальным тоном.
Посмотреть на реакцию Катсуо Эми не осмелилась. Его обещание прозвучало так, словно не было продиктовано его обязанностями.
Воцарилась тишина – лишь изредка плескал пруд. Из-за главного святилища громко каркнула ворона.
– Какой будет церемония? – наконец нарушил молчание Катсуо. – Каннуши о ней молчат.
– Понятия не имею. Мне тоже ничего не говорили.
– Что? – Он выпрямился. – Ты ничего не знаешь?
Эми, удивленная таким возмущением, мельком бросила на Катсуо взгляд.
– Наверняка узнаю накануне.
– Но как можно держать тебя в неведении? Ты камигакари… это же твоя церемония! Ты должна знать о ней абсолютно все!
Эми пожала плечами.
– Вряд ли от меня потребуется что-то, кроме присутствия.
– Ну, а что потом? Ты знаешь, что будет?
Эми снова пожала плечами. На лице Катсуо смешались потрясение и недовольство.
– И тебе даже не интересно? Это ведь твое будущее! Разве тебя не волнует, что случится дальше?
Эми шагнула к перилам и осторожно к ним прислонилась.
– Дело в том, что это не мое будущее. Я и мои желания тут ни при чем. Только Аматэрасу и то, что ей необходимо. И неважно, знаю я подробности или нет. Изменить что-то я не могу – и не хочу. – Хмурый вид Катсуо заставил ее вздохнуть. – Будущее перестало мне принадлежать с тех пор, как меня избрали камигакари. Я живу по воле Аматэрасу, которую воплощают гуджи Ишида и другие каннуши из Шиона – пока что. В день солнцестояния ее воля станет моей, а моя – ее. И наше общее будущее мне только предстоит познать. Я не могу строить на него планы. – Голос Эми смягчился. – Вот что значит быть камигакари. Можно даже сказать, что моя жизнь принадлежит ками – такое не снилось даже самым истово верующим мико и каннуши.
Катсуо перестал хмуриться, и в его глазах отразилось иное чувство. Странное, почти грустное… Эми не сразу поняла, что это была… Жалость.
Она отпрянула. Жалость? К ней? Она ведь мечтала стать камигакари! Это ее предназначение! Да, она иногда в этом сомневалась или желала испытать что-нибудь иное, но никогда не хотела действительно изменить судьбу. Она посвятила ками всю жизнь. Из многих тысяч мико Аматэрасу выбрала для своего воплощения именно ее, Эми.
Подобная гневная реакция не укрылась от Катсуо, и он примиряюще поднял ладонь.
– Я понимаю, что быть камигакари – огромная честь, и ты испытаешь нечто невообразимое. Просто я удивлен, что ты не… не сожалеешь о том, чего не познаешь.
– Зачем? – вспыхнула Эми. – Это что, прибавит мне радости? Вот уж вряд ли.
Катсуо пробормотал что-то в знак согласия и невольно обхватил эфес катаны ладонью. Наверное, так он чувствовал себя сильнее, увереннее.
– Ты ощущал ее присутствие? – спросила Эми, остывая.
– А?
– Ты когда-нибудь ощущал присутствие Аматэрасу, когда молился в храме?
Катсуо сдвинул брови.
– Нет.
– А я – да. Чувствовала ее касание. Она такая… поразительная, чудесная… ласковая… – Ветерок выхватил из хвоста короткую прядь волос, и Эми заправила ее за ухо. – Я уже сделала важнейший выбор в своей жизни. И ты тоже. Ты стал сохэем, чтобы служить ками. Мы с тобой не так уж отличаемся.
Катсуо покачал головой.
– Ты веришь так глубоко, так искренне, Эми, что остальные кажутся тебе такими же самоотверженными и преданными. Я стал сохэем, потому что в двенадцать лет считал, что сражаться с ёкаями – ужасно круто. Мне действительно понравилось этому обучаться, и я завел много друзей, поэтому продолжил. И только три года назад, когда ты чуть не погибла, я вдруг понял, что это не просто увлечение. Я впервые увидел ёкая. Не знаю даже, верил ли я вообще в них раньше.
Эми изумленно на него уставилась. То есть он тренировался годами и не верил в ёкаев?..
– Потом я начал воспринимать все серьезно. Но у меня иной случай, ведь я могу оставить службу в любой момент. Сегодня, завтра, в следующем году, через десяток лет… Могу решить, что лучше мне быть экономистом или адвокатом, жениться на хорошенькой девушке и завести семью. А ты – нет. Ты всем пожертвовала, и я не знаю, понимаешь ли ты масштаб того, что теряешь. Тебе едва исполнилось восемнадцать. Откуда ты можешь знать, чего хочешь от жизни? И совсем скоро шанса понять это уже не будет.
Эми нахмурилась. Катсуо в курсе, что она отпраздновала день рождения в прошлом месяце? Зачем ему эта подробность?..
– Шанс я уже упустила, – произнесла Эми. – Я стала камигакари в восемь лет, и теперь ничего не поделать. Время не повернуть вспять. И даже будь я способна отправиться в прошлое, я не попыталась бы ничего изменить.
Катсуо скривился, а затем выдохнул, признавая поражение, и махнул на дом.
