Он повторил мое обещание, которое я дала ему несколько лет назад, в голосе звучало презрение. Я раскрыла руки для объятия, и он подошел, расслабившись в моих руках. Мы словно два разных цвета, смешанные друг с другом во что-то уникальное и настоящее – оттенок, которым можем быть раскрашены только мы.
Найт зарылся лицом в волосы, а я зажмурилась, представляя, как он делает то же самое с кем-то еще. Несмотря на прохладу, моя кровь вскипела.
Мой.
Я не просто подумала об этом. Мои губы повторили это слово. Я даже практически услышала его. И еще крепче обняла его.
– Или вместе, или никак, – прошептал он мне на ухо.
Я знала, что это было обещанием.
Я также понимала, насколько оно было несправедливым, потому что я не смогу спасти его, если мне придется.
Если кому-то вроде Найта в принципе нужно мое спасение. Найт нормальный ребенок. Он разговаривает. Он спортивный, общительный и уверенный в себе. Эди говорила, что он очень привлекательный, модельные агентства останавливали Розу в торговых центрах и пихали свои визитки, умоляя позволить нанять его. Он смешной, очаровательный, воспитанный и такой богатый, что вы даже представить себе этого не можете. Весь мир готов принадлежать ему, и, я уверена, однажды так и будет.
Я заплакала в его руках. Хотя и не плакса. Я могу пересчитать на пальцах одной руки все разы, когда я плакала. Судя по всему, я выплакала все тогда, когда ушла Вал. Но сейчас просто не могла остановиться из-за того, что у нас никогда не будет этого «и жили они долго и счастливо».
Он заслуживал большего, а не девушку, которая никогда не сможет рассказать ему, что чувствует.
Он идеальный, а я сплошной недостаток.
– Пообещай мне. – Его губы коснулись меня, теплое дыхание послало дрожь по всему телу.
Другую дрожь – ту, которая заполнила все внизу живота лавой. Пообещать что? Я удивилась. Но все равно согласно кивнула, желая успокоить его, хотя он еще не закончил предложение. Мои губы шевельнулись.
– Я обещаю. Обещаю. Обещаю.
Может, поэтому он никогда и не доверял мне.
В течение следующих шести лет он забирался в мою комнату каждую ночь и обнимал меня, проверяя, что со мной все хорошо.
Иногда он пах алкоголем.
Иногда другой девушкой. Сладко, фруктово и по-другому.
Чаще всего он пах как мое разбитое сердце.
Но всегда убеждался, что я в безопасности.
И он всегда уходил до того, как мой папа приходил будить меня.
В течение последующих шести лет, прежде чем покинуть меня через окно комнаты, он целовал меня в лоб как раз туда, куда целовал папа, чтобы пожелать доброго утра. Тепло от поцелуя Найта сохранялось долго.
Я виделась с ним в школе, наблюдала его дерзкую самоуверенность и слушала остроумные шутки, заставляющие девушек снимать трусики. Видела, как он проводил рукой по блестящим волосам и демонстрировал белоснежную улыбку и ямочки на щеках.
Всегда было два Найта Коула.
Один был моим.
А другой – всех остальных.
И хотя он всегда проводил со мной свободное время, защищая меня, всегда относился ко мне как к королеве, я знала, что он для всех король, а я просто правила маленьким кусочком его жизни.
Однажды ночью, в полную луну, заглядывающую через окно, мой Найт Коул поцеловал меня в чувствительное местечко за ухом.
– Лунный свет, – прошептал он. – Ты заполняешь пустоту и темноту, как луна владеет небом. Она тихая. Она яркая. Ей не нужно пылать, чтобы быть заметной. Она просто существует. Она сияет всегда.
Он называл меня лунным светом каждый день.
Я никак его не звала. Потому что не разговаривала.
Может быть, он и тогда знал, что я лгала из-за бездействия. Он не был никем. Он был моим всем.
Глава 2
Найту 18; Луне 19
Найт
– Ее здесь нет. Можешь застегивать ширинку, Коул. – Хантер Фицпатрик зевнул, бросив красный фирменный стаканчик в чью-то голову.
Придурок отвернулся, прервав разговор с второкурсницей из группы поддержки, приготовившись к конфликту. Но как только он увидел, что это был Хантер, то сразу же сердито прикусил губу.
– Фу. У тебя что, запор? – зарычал Хантер тем самым очень-смешным-и-серьезным тоном.
Выпив последнюю, пятую бутылку пива за ночь, я отвел взгляд от входной двери и засунул пустую тару в задний карман джинсов какой-то девушки. Она обернулась и засмеялась, когда узнала меня.
Я зажег сигарету, наблюдая за тем, как тлеет янтарь у меня под носом. Я передал ее Вону, выдыхая густые клубы дыма и плюхаясь обратно на мягкий диван.
– Отсоси, – сказал я Хантеру охрипшим от дыма голосом.
– Дашь совет? Ты в этом профи, – передразнивает он, ворча что-то о здоровье и опрокидывая шот с чем-то насыщенно-голубым.
– Позволь я позвоню твоей матери и спрошу, – съязвил я.
– Она слишком занята по вечерам пятницы, позвони лучше сестре Хантера. – У Вона, все еще называющегося моим лучшим другом, орлиный профиль и такой низкий голос, что кажется, будто черный, насыщенный дым течет в уши. – Кстати, Найт не пялится на дверь.
Так и есть. Но я был навеселе, немного пьян и застигнут врасплох. Так что ничего такого в безобидном флирте нет.
– Конечно, конечно, – сказал Хантер со своим бостонским акцентом.
Я шлепнул его по затылку, приводя в беспорядок зачесанные светло-пшеничные волосы.
В моей непоколебимой добродушной улыбке на миллион долларов и имидже подонка была одна-единственная трещина. Ее можно заметить только под определенным углом. Только одним. И только когда Луна Рексрот входит в помещение и наши взгляды встречаются – если быть еще точнее, в первую половину секунды, до того как я успеваю снова нацепить обычную самодовольную улыбку.
Во всех других ситуациях – по крайней мере, если вы не знаете об этом – вы никогда не запугаете меня, даже если очень постараетесь. А учитывая то, что я нерушимая легенда среди смертных внутри стен Школы Всех Святых, очень много людей пытались это сделать. И часто.
И почему я думал, что она будет здесь, – это за пределами логики. Дерьмо, которое я курил, было явно сильнее, чем коктейли из отбеливателя и антидепрессанты. Луна не частый посетитель вечеринок. У нее совсем нет друзей, кроме Вона и меня, и то, она тусовалась с нами, только когда мы были одни, без нашего гарема фанаток и антуража в качестве безмозглых придурков.
Может, я думал, что она придет из-за того, что лето неумолимо подходит к концу. Мой восемнадцатый день рождения пришел и ушел, а Луна все еще ничего не надумала насчет колледжа.
Ее папа рассказал моему, что он пытался убедить ее поступить в Аппалачский государственный университет в Северной Каролине. В нем учатся одаренные студенты с легкими расстройствами. Она идеальная кандидатура для них. Также ее приняли в Колумбию, в Беркли и в Калифорнийский университет. Лично я нахожу немного обидным то, что она может подумывать уехать из Тодос-Сантоса. В Сан-Диего есть несколько хороших учебных заведений недалеко от нас, она должна подойти им. К счастью, я слишком хорошо знаю Луну, она никогда не покинет дом, так что, все это не имеет значения.
– У меня настроение что-нибудь сотворить. – Хантер хлопнул меня по бедру, вероятно, почувствовав, что я слишком сильно увяз в собственных мыслях. Он наклонился к столику, чтобы схватить пиво, и локтем ударил Вона. – Ты в деле?
Вон так уставился на него, будто ответ был очевиден. Со своими ледяными, бледными глазами и иссиня-черными волосами он выглядел так, будто только вернулся со съемок фильма «Сумерки» – это заставляло девушек падать в обморок. Вон в совершенстве владел искусством одним лишь взглядом заставить вас чувствовать себя глупо за то, что вы задали ему простой вопрос, как сейчас это сделал Хантер.
Фицпатрик переключился на меня:
– Коул? – Он поднял брови вверх.
– Цеплять цыпочек – это моя главная работа.
Во всяком случае, это было моим официальным заявлением. Кроме того, Луна Рексрот не сдерживала меня, ведь она френдзонила меня так сильно, что даже мои ночные поллюции были чисто платоническими.
Хантер, как ирландский принц – слишком роскошный, чтобы играть в футбол на одном уровне со мной, и совершенно обделен талантом, чтобы стать художником, как Вон, – сложил два пальца и издал свист, перекрывший музыку. Ребята вокруг нас чокались пивом и пытались подавить довольные улыбки. Они знали, что когда мы хотим повеселиться, то и они получат свою часть отрыва.
– Дамы, выстраивайтесь к комнате развлечений. И будьте аккуратнее. Не лезьте без очереди. Давай, давай. Если вы милы, смелы и готовы, то мы с радостью рассмотрим вашу кандидатуру. Но знайте одно – мы не позвоним вам завтра утром, не будем добавлять вас в соцсетях и не признаем ваше существование в коридорах школы. Но вы всегда останетесь в наших воспоминаниях, как гепатит Б.
Кучка молоденьких и девушек постарше парами сновали по лестницам особняка Вона, шепчась и хихикая. Вон устраивал вечеринки каждые выходные, пока его родители были в замке в Вирджинии, вероятно, частенько вспоминая свое исчадие ада. Девочки выстроились в ряд перед комнатой развлечений, словно шипы на фоне серых стен. Очередь начиналась у основания винтовой лестницы и змеей поднималась к тяжелым, черным дверям.
Вон, Хантер и я молча прошли мимо них с зажженными сигаретами в зубах. На мне белые рваные байкерские джинсы Balmain и потертая белая футболка с надписью «Я трахал твою подругу, и мне не понравилось», которая стоила целое состояние, в сочетании с винтажными кроссовками Gucci и шапочкой, которая точно сделана из меха какого-нибудь единорога. На Воне был костюм художника, грязнее, чем одежда проститутки из страны третьего мира, проститутки в поисках приключений. А на Хантере – настоящий костюм, благослови Великий Гэтсби его всратые вкусы.
Наши имена среди гудящих, стонущих и перешептывающихся девушек раздавались как молитва, отражающаяся от пульсирующих стен.
«A Song for the Dead» группы Queen вибрацией отдавалась в желудке, пока мы скользили по коридору в особняке Вона, здание было выполнено в готическом стиле, с высокими потолками и огромными портретами членов его семьи. На самом деле это было даже страшнее, чем в романах Стивена Кинга; хмурое лицо Вона пялится на тебя в натуральном размере с каждой стены.
Позвольте признать, ублюдок сделал бы Grim Reaper[2 - Grim Reaper – британская хеви-метал-группа.] в соревнованиях по угрожающему взгляду. Он выглядел очень по-мертвому на этих картинах.
Слишком бледным. Слишком жестоким. Слишком Воном.
Поскольку девушки не могли явно предлагать нам себя, не испортив драгоценной репутации – я всегда ненавидел двойные стандарты, где все парни игроки, а девушки шлюхи, – они просто делали вид, что разговаривают друг с другом, потягивая напитки.
Мы остановились и начали изучать очередь. Остальные члены футбольной команды и игроки в поло стояли позади нас наготове, как послушные песики, кем они и являлись.
Я капитан футбольной команды Школы Всех Святых, так что у меня есть блестящий титул квотербека[3 - Квотербек (англ. Quarterback), QB – позиция игрока нападения в американском и канадском футболе. В современном футболе он является лидером и ключевым игроком в атакующих построениях команды.] и особые привилегии. А у Вона репутация графа Дракулы, а семья Хантера является четвертой самой богатой семьей в Северной Америке, поэтому достаточно просто сказать, что наши члены сделаны из золота и любая киска в наших руках.
Хантер приподнял подбородок, показывая настоящее шоу. Иногда я реально ненавижу его, но по большей части мне плевать на его концерты.
– Ты. – Он указал на девушку по имени Элис, с эльфийскими белыми волосами и огромными ореховыми глазами. Он шевельнул указательным пальцем, предлагая ей подойти ближе. Она обменялась взглядом с подругой, затаив дыхание, и захихикала, отчего ее внушительная грудь затряслась. Одна из девушек толкнула ее в нашу сторону, громко зашептав:
– О мой бог, Эл. Просто иди.
– Сделай фотки, – кашлянула брюнетка в кулак.
Хантер указал подбородком на Вона. Тот пробежал своим холодным взглядом по девушкам, осторожно, методично. Казалось, что он ищет кого-то особенного. Кого-то, кого там нет.
– Ты выбираешь себе перепихон на одну ночь, а не подписываешь договор на ипотеку. Давай быстрее. – Хантер закатил глаза, перекидывая руку через плечо Элис. Она внимательно наблюдала и улыбалась ему так, что из глаз сыпались звездочки.
Вон проигнорировал Хантера, как он делал с девяноста процентами людей, пытающимися поговорить с ним.
Я внимательно изучил ряд девушек и остановил взгляд на одной по имени Арабелла. У нее огромные голубые глаза и загорелая кожа. Она старшекурсница. Немного напоминала мне Луну – когда не разговаривала. Но вот в чем фишка девушек из старшей школы, да? Они чертовски много разговаривают… в отличие от той, в чьих словах я отчаянно нуждаюсь.
Нет. Именно эта со мной еще не говорила.
– Арабелла, детка. – Я указал рукой в ее направлении.
Она оторвалась от стены и пошла ко мне, в черном платье мини и высоких ярко-розовых туфлях на шпильке.
Вон наконец-то выбрал девушку, хотя и ворчал, как пещерный человек. Я сделал себе мысленную заметку спросить его об этом потом, но Вон никогда не говорил о девушках.
И чувствах.
И, знаете, о жизни в целом.
Я хотел сказать ему, что если у него нет желания погружать в кого-либо член сегодня вечером, то никто его не заставляет. Но было ясно, что это слишком лицемерно. Не говоря уже о том, что это было ложью.
Мы конфисковали мобильные телефоны девушек еще до того, как они зашли в комнату, и бросили их в глубокую миску за дверью, которая охранялась каким-то младшеклассником, пытающимся вписаться в крутую компанию.
То, что творилось в развлекательной комнате Вона, оставалось там. Мы не были плохими парнями, несмотря на то что так многие думали. Мы никогда не болтали о девушках, которые входили туда, – ни между собой, ни с кем-то еще. Если сами девушки хотели похвастаться, это было их делом. Но делать фотографии мы никогда не позволяли, как и распространять злые слухи или устраивать сцены. Правила просты: ты входишь, развлекаешься, но утром понедельника ты ведешь себя так, будто ничего не было.
Потому что на самом деле не происходило ничего такого, о чем следовало бы беспокоиться.
В развлекательной комнате Хантер занимался оральным сексом с Элис напротив стола для бильярда и параллельно вел с ней беседу о летних каникулах. Она подняла короткое платье и избавилась от него, едва успев отодвинуть трусики.
Оказалось, что она потеряла девственность несколько недель назад с каким-то парнем в христианском лагере и сейчас ей хотелось еще.
– Я просто хотела прийти, – заскулила она.
– Ну, тогда ты не выйдешь отсюда, пока мы не закончим.
Ее пальцы цеплялись за бильярдный стол, полуголая грудь прижалась к зеленому сукну. Хантер курил сигарету и смотрел британскую комедию «Долбанутые» на огромном экране напротив, продолжая трахать девушку.
А еще говорят, что парни не многозадачны.
Вон, который фанател от «Долбанутых», облокотился на стену, позволяя какой-то незнакомой девушке отсосать. Арабелла стояла рядом со мной в ожидании хоть каких-то действий, но я просто подпирал стену плечом в углу напротив Вона, игнорируя девушку, стоящую на коленях рядом с нами.
– Надеюсь, она укатит в другой штат, – многозначительно сказал Вон, придерживая одной рукой волосы девушки, другой копаясь в телефоне.
У него не было страниц ни в одной из социальных сетей, и он всегда был против показного позерства, прямо как я. Однажды я поймал его за просмотром страницы в «Инстаграме» какой-то девушки, но он сразу же заблокировал телефон. Я никогда не узнаю ее имя, спрашивать бесполезно.
