Сунгифу только улыбнулась. Она была невероятно красивой даже в темном балахоне с накидкой, скрывающей удивительно белые волосы.
– Для тебя же лучше, если я и правда пугающий, – продолжил я. – Потому что ужас передо мной тебя хранит.
– Господин, это Иисус хранит меня.
– От Иисуса не будет никакого проку, если из того леса выскочит шайка данов. – Я кивнул в сторону полосы голых деревьев на востоке и подумал об аббатисе Хильде, моей подруге, обитавшей ныне в далеком Винтанкестере, которую изнасиловали даны Гутрума. – Мус, это жестокий мир, – обратился я к ней по старому прозвищу, – и ты должна уповать на то, что воины, защищающие тебя, не уступают в жестокости твоим врагам.
– Господин, а ты жесток?
– Я создан для войны, – проворчал я. – А война жестока.
Ее взгляд устремился вперед, туда, где ехали всадники Этельстана.
– Хватит ли их, чтобы защитить нас?
– Скольких путников видела ты на этой дороге? – Мы направлялись на север, углубляясь в невысокие горы и оставив позади плоскую равнину с лениво текущими реками.
– Очень мало, – ответила она.
– Всего троих за сегодня, – уточнил я. – А почему? Потому что это опасный край. Обитают здесь по большей части даны и немного саксов. Пока Эдуард не построил в Мамесестере бург, тут правили даны, и было это всего лишь два года назад. Теперь на этой земле селятся норманны. На мой взгляд, безумие посылать тебя в Мамесестер.
– Тогда почему ты не хочешь охранять нас на всем протяжении пути?
– Потому что двадцати двух воинов достаточно, чтобы вас защитить, – с уверенностью заявил я. – И у меня срочное дело в другом месте. Хочу побыстрее добраться, срезав путь.
Меня терзало искушение проводить монахинь до Мамесестера, но искушение это подпитывалось одной только Мус. Она интриговала меня. В бытность замужем за епископом Леофстаном, эта крошка самозабвенно предавалась распутству, но Этельстан был уверен, что она стала раскаявшейся грешницей. Может, и так, но уточнять мне не хотелось.
– Чем займешься в Мамесестере?
– Возможно, приму постриг.
– А почему ты его до сих пор не приняла?
– Господин, не чувствовала себя достойной.
Я с сомнением посмотрел на нее:
– Принц Этельстан считает тебя самой добродетельной женщиной из всех, какие ему известны.
– Господин, принц – хороший человек, очень хороший! – с улыбкой воскликнула Мус. – Но не особенно разбирается в женщинах.
Что-то в ее тоне заставило меня снова посмотреть на нее, но на лице ее отражалась сама невинность, поэтому я не стал развивать тему.
– Так что ты собираешься делать в Мамесестере? – спросил я вместо этого.
– Молиться, – ответила она, и я скорбно вздохнул. – Ну и лечить хворых. – Мус одарила меня лучезарной улыбкой. – Господин, а что это за дело у тебя, из-за которого ты бросаешь меня?
– Нужно убить одного монаха, – отрезал я, а она, к моему удивлению, рассмеялась.
Мы расстались с ними на следующее утро и ушли на запад, в лесистые холмы. Я не был до конца откровенен с Мус: мы добрались бы быстрее, следуя римским дорогам, но мне нужно было подобраться к поселению Арнборга незамеченным, а это вынуждало идти через дикую местность, руководствуясь чутьем и солнцем. Я удвоил число разведчиков. Мы вступали в область, где данов усилили норманнские переселенцы. Лишь немногим саксам удавалось выжить в этих местах. Эти земли Мерсия считала своими, но здесь никогда не было мерсийских войск. Мамесестер, ближайший бург, располагался в глубине страны – то был дерзкий жест, которым Эдуард провозглашал себя властелином всего этого края к югу от бурга. Ирония в том, что многие из здешних обитателей даже не слышали про существование Эдуарда.
Земля была обильной, но скудно населенной. Деревни не встречались. В южной Мерсии и в Уэссексе, ставшими теперь, надо полагать, одним государством, селения представляли собой скопища лачуг. Они жались к церкви и даже не были обнесены частоколом. Здесь же картина оказалась иной: дома прятались не иначе как за прочным бревенчатым палисадом. Мы эти крепостцы обходили стороной. Питались всю дорогу твердым сыром, черствым хлебом и копченой селедкой – эту провизию выдал нам дворецкий Этельстана. Для лошадей запаслись сеном в мешках, потому как до весенней травы оставалась еще не одна неделя. Спали в лесу, согреваясь кострами. Люди эти костры замечали и гадали, кто их развел, но мы находились еще довольно далеко от Риббеля, и я не опасался, что до Арнборга дойдет весть про чужаков. Местные обитатели наверняка видели нас, хотя нам на глаза не попадались, но все, что они могли разглядеть, – это отряд из девяноста всадников со слугами и заводными конями. Знамени мы не несли, волчьи головы на щитах повыцвели. Заметившие нас, если таковые были, ближе подходить боялись: край опасный и чужаки пугали.
К исходу следующего студеного дня мы увидели Риббель. Вечер был хмурый, серое небо нависало над синим морем, а перед нами простиралось широкое устье реки, где за илистыми отмелями тянулись бесконечные болота. Из дюжины поселений, разбросанных в эстуарии, поднимались в неподвижный воздух дымки?. Ни один корабль не нарушал покоя речного фарватера, петлявшего между мелями, хотя я видел десятка два рыбачьих лодок, вытянутых на сушу выше приливной отметки. Сейчас был почти пик отлива, и некоторые из отмечающих каналы вех обнажились; вода кружилась между ними, несомая быстрым течением. Отливы здесь сильные, и река стремительно уходила в море.
– Хорошая жизнь, – пробормотал Финан и был прав.
Я видел верши в путанице каналов, берега и поверхность воды усеивали птицы, морские и сухопутные: лебеди и цапли, кулики и ржанки, гуси и песчанки.
– Боже правый! – продолжил Финан. – Ты только посмотри на здешнюю дичь! Тут с голоду не умрешь!
– Тут и лосось хороший, – вторил я.
Дудда-корабельщик, переправлявший нас как-то через Ирландское море, рассказывал мне, как замечателен Риббель для лосося. Дудда был пьяница, но отлично знал побережье. Он не раз рассказывал о своей мечте поселиться где-нибудь близ устья Риббеля, и теперь я понимал почему.
Жили здесь норманны. Едва ли они заметили нас. Мы медленно приближались к реке, держа в поводу лошадей и двигаясь только по сигналу разведчиков. Большинство моих людей и лошадей находилось в болотистой низине, покрытой затянутыми льдом лужицами и ломким камышом, и было скрыто от обитателей реки пологим холмиком с деревьями и кустарником на вершине. Медленно и осторожно поднявшись по склону, чтобы не спугнуть с гнездовий птиц, я присоединился к своим воинам. Передо мной открылся вид на весь эстуарий. Я видел богатые усадьбы. Слишком много усадеб. Едва мы выберемся из льдистой низины, нас заметят, новость о появлении вооруженных чужаков распространится по приречным землям, и Арнборг, где бы он ни находился, будет предупрежден о нашем приближении.
Я внимательно рассмотрел ближайшую из усадеб. Изрядных размеров дом и амбар окружал недавно отремонтированный палисад. Солома на одном из низких зданий была новой, а из дыры в крыше поднимался дым. Мальчишка с собакой гнали овец к открытым воротам, возле которых стоял, согнувшись, мужчина. До него было далеко, но Финан, имевший самые зоркие глаза из всех мне известных, сообщил, что кольчуги на незнакомце нет и оружия он не держит.
– Отправимся туда ночью, – сказал я Финану. – Ты, я, Берг и Кеттил.
Не было нужды объяснять, что я замыслил. Финан кивнул.
– А второй отряд? – спросил он.
– Эдрик может выбрать с дюжину парней.
Финан поднял взгляд к затянутому облаками небу.
– Луны не будет, – предупредил он, намекая, что в полной темноте нам не составит труда сбиться с пути и беспомощно проблуждать всю ночь.
– Значит, пойдем медленно и осторожно, – отрезал я.
Я понаблюдал за тем, как последняя овца входит в усадьбу и ворота закрываются. Неотесанные бревна там, где частокол был подправлен, говорили о том, что владелец имения не поскупился на затраты, чтобы сделать свой дом безопасным, но караульный на воротах совсем не выглядел бдительным. Мой отец говаривал, что неприступной делают крепость не стены – охраняющие их люди берегут твоих женщин от надругательства, детей от рабства, а скот от забоя. По моему предположению, находящиеся внутри усадьбы прежде всего думали о тепле. Стоял студеный зимний вечер, скотину благополучно загнали в овчарню, и любой здравомыслящий человек мечтал оказаться поближе к очагу, уверенный, что волки остались снаружи.
Мы ждали до глубокой ночи. Нас трясло от холода, но разводить костры мы не стали. Единственным светом оставался отблеск огней кучки домов. В ближайшем от нас света не было – только поначалу через дыру в крыше пробивалось слабое сияние, но потом и оно погасло. А мы все ждали, борясь с дремотой, которая наваливалась сильнее из-за холода.
– Скоро согреемся, – пообещал я.
Я постарался хорошо запомнить местность и знал, что предстоит пересечь пастбище, найти канаву и следовать по ней на северо-запад, пока не дойдем до неровной изгороди из кустов, что приведет нас на восток, к тропе, по которой гнали овец, а уж по ней мы доберемся до ближайшей усадьбы. Нам предстоит стать скедугенганами, Движущимися Тенями, созданиями ночи.
Неудивительно, что ворота закрывали на ночь, а двери главного дома запирали на засов, ибо скедугенганы рыщут в темноте. Это оборотни: они могут прикинуться зверем, например волком или быком. Эти существа являются в мир людей, чтобы сеять на земле страх. Они не живые и не мертвые. Это ужас, приходящий из тени. Наконец мы перебрались через пастбище, осторожно двигаясь в полной темноте. Мне вспомнилась старинная поэма, песнь о Беовульфе, которую часто исполняли в доме отца, и до сих пор поют в том же самом доме, теперь моем. «Com on wanre niht. Scri?an sceadugenga; sceotend scoldon», – восклицает арфист, и слушатели вздрагивают, представляя, как нечисть рыщет в темноте. «Затем из ночи появляется Движущаяся тень, крадущийся воин». И мы стали крадущимися воинами.
Раз за разом я повторял про себя этот стих, пока мы шли от зарослей к канаве. «Scri?an sceadugenga; sceotend scoldon, scri?an sceadugenga; sceotend scoldon». Снова и снова шептал я бездумно эту фразу, отпугивая демонов. Дорога до усадьбы показалась такой долгой, что я испугался уже, не сбились ли с пути. Наконец уловил запах дыма, а Финан разглядел, должно быть, слабое свечение слева от нас, потому что потянул меня за плащ.
– Сюда, – прошептал ирландец.
Мы двинулись по тропе. Теперь под ногами не было травы, только прихваченная морозом грязь, овечьи катышки и конский навоз. Но тонкая полоска света, пробивающаяся через ставни господского дома, указала нам на щель между бревнами частокола. Не залаяла ни одна собака, никто не окликнул нас, и наконец мы добрались до усадьбы. Ворота держались на двух высоких деревянных столбах, в которые вбиты были железные петли. До нас не доносилось никаких иных звуков, кроме наших собственных шагов, тихих вздохов ночного ветра; где-то далеко лаяла лисица, ухала сова.
– Готовы? – прошептал я, обращаясь к Бергу и Кеттилу.
– Готовы, – отозвался Берг.
Я прислонился спиной к воротам, сцепил руки, сделав из них ступеньку. Берг, молодой и сильный, оперся руками мне на плечи, поставил одну ногу мне на ладони и оттолкнулся. Я подсадил его. Когда он оседлал ворота, раздалось поскребывание, и я ожидал услышать собачий лай.
– На месте, – тихонько доложил Берг. Он спрыгнул с другой стороны ворот, и я подсадил Кеттила. Он последовал за Бергом, и, по-моему, произведенный ими шум мог разбудить мертвого, особенно когда они вынимали из скоб тяжелый запорный брус. По-прежнему никакого лая. Берг и Кеттил отворили ворота, петли скрипнули.
– Зови Эдрика, – распорядился я, и Финан издал короткий резкий свист.
Люди Эдрика вошли следом за нами и рассредоточились по всей усадьбе. Их задачей было не дать никому уйти через калитку, которую мы не видим, или перебраться верхом, как это сделали Берг и Кеттил. Сам Эдрик и два его человека подошли к нам, когда Берг и Кеттил распахнули большие ворота.
– Господин, все идет гладко, – доложил Кеттил.
– Пока.
И в этот миг проснулись собаки. Их было две. Они залаяли где-то слева от меня, но их, видимо, привязали, потому что ни одна не бросилась. Заблеяли овцы, отчего собаки залились еще пуще. Мы с Финаном подошли к двери в дом, и я услышал, как кто-то задвигался в дальнем его конце. Потом женский голос скомандовал псам замолчать. Я обнажил Вздох Змея, а Финан вытянул из длинных ножен Похитителя Душ. Я собирался ломать дверь, но, похоже, кто-то уже открывал ее изнутри: я услышал, как поднимают запорный брус и отодвигают деревянный засов. Дверь отворилась, на двор упало светлое пятно. Внутри дома слуга подкинул дров в огонь, пламя разгорелось, и в более ярком свете я различил двух мужчин. Оба были с непокрытой головой и без кольчуг, но с длинными копьями в руках. Они располагались в паре шагов за дверью. Между ними стояла закутанная в одеяло женщина.
А что предстало их глазам?
Кошмар. Они видели воинов в плащах, с обнаженными мечами, в доспехах, в украшенных гребнем шлемах и с закрытыми нащечниками. Движущихся Теней с клинками наголо. Один из мужчин неуверенно занес копье, но я отбросил его в сторону Вздохом Змея. Он был слишком напуган, чтобы сколько-нибудь решительно атаковать меня, возможно, даже вскинул оружие непроизвольно. Мужчина охнул, когда я резким ударом выбил копье у него из рук. Оно со стуком упало на пол, а мы с Финаном ворвались в дом. Эдрик и его люди вошли сразу за нами.
– Брось копье! – рявкнул я второму, и, когда тот не подчинился, Финан попросту вырвал оружие у него из рук.
– Вы кто такие? – спросила высокая, крепкого сложения женщина с властным лицом и сердитым взглядом. Она выказала больше духа, чем ее защитники, попятившиеся от нас. Седые ее волосы были собраны на затылке в пучок, торчавший из-под белой вязаной шапочки. Сжимая обернутое вокруг плеч одеяло, женщина с вызовом смотрела на меня.
– Кто вы? – потребовала она снова.
– Ваши гости, – ответил я и прошел мимо нее к очагу, где притаился недавно разводивший огонь слуга. – Эдрик!
– Господин? – Эдрик подбежал ко мне, радуясь возможности оказаться поближе к очагу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=58910148&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
У данных слов – эдлинг и этелинг – общее германское происхождение, они этимологически связаны с современным словом «adel» – «благородство».
