«Хорошо, что моя принцесса, стоило ей положить голову мне на колени, быстро успокоилась, – припомнила она. – Гийом прав, всему виной перемены в жизни, которые она по нашей вине переживает. Элизабет привязана к свекру, своему милому дедушке Туану, к дядям. Жан, самый младший, заплакал в момент прощания. Она это видела».
От размышлений Катрин отвлек нежный жест мужа: он погладил ее по щеке.
– Кати, здесь нам оставаться нельзя, мы мешаем другим пассажирам! – тихонько проговорил он.
Вокруг и вправду было очень людно. Все куда-то спешили, при этом каждый был занят своим делом – совсем как пчелы в улье. И вдобавок этот оглушительный шум: кто-то кого-то окликает, кто-то просто громко говорит, а кто-то во весь голос выкрикивает указания. Работники порта в серых спецовках толкали перед собой тележки с горами багажа, отмечали в блокнотах номера огромных деревянных ящиков.
– Дело почти сделано, – объявил Гийом. – Через час или два мы будем на палубе парохода. Ничего не бойся, Элизабет, нам предстоит прекрасное путешествие! Мы пока еще на берегу Ла-Манша, но скоро выйдем в океан, и ты увидишь огромные волны, а я, конечно же, покажу тебе кита или дельфинов.
Девочка слабо улыбнулась, соглашаясь. Отец добавил:
– Нужно подойти поближе к нашему трапу! Пассажиры третьего класса поднимаются на борт первыми, их отмечают в специальных журналах. А вот санитарный контроль нам, скорее всего, проходить не придется, благодаря справке, выданной нашим доктором.
– А как быть с чемоданами? – встревожилась Катрин.
– Посидите вон на той скамейке, где не дует, – предложил Гийом, провожая жену и дочь к постройке из досок. – А я пойду разузнаю, куда отнести багаж, так будет надежнее.
Как только они присели, Элизабет прильнула к матери. Пахло здесь очень неприятно – дегтем, ржавым металлом и мусором, сваленным в углу возле ангара. Над пристанью с пронзительными, похожими на насмешливый хохот криками летали чайки.
– Все будет хорошо, моя любимая девочка, – сказала Катрин дочке, почувствовав, что та дрожит от волнения. – Мы искатели приключений, верно ведь? А они всем интересуются, их все забавляет.
– Да, мамочка.
Мимо скамейки проходили незнакомые люди. Катрин тихо поздоровалась с предводителем группы иностранцев, по одежде и прическам угадав в них иудеев, которые также направлялись в Нью-Йорк. Следом прошла еще одна семья, целая гурьба – трое взрослых и шестеро детей.
Но вскоре Катрин отвлеклась и вернулась мыслями к моменту расставания с родителями.
«Мама поцеловала меня раз шесть, не меньше, – растроганно припомнила она. – И сунула в карман моего пальто конверт с банкнотами. В глазах у нее стояли слезы…»
Изящным движением головки она прогнала болезненные воспоминания. Ее тонкие ноздри затрепетали, вдыхая свежий, пьянящий воздух, приносимый ветром с моря. Этот запах возобладал над острой вонью пристани, назойливые крики птиц заглушили людской гомон.
Элизабет с нетерпением ждала, когда вернется отец. Она испытала странное чувство, глядя, как он удаляется в своем сером бархатном костюме.
– Почему папа оставил нас тут? – спросила она.
– Он очень скоро вернется, – ответила мать. – Я с тобой, так что ничего дурного не произойдет. Милая, ты боишься плыть через океан?
– Нет, я не боюсь, но очень хочу, чтобы папа вернулся.
– Он наверняка не задержится, – заверила ее Катрин.
Элизабет сунула ручонку в карман пальто, нащупала оловянного солдатика и крепко стиснула его в пальцах. Она подумала о Жюстене, которого, по словам бабушки, не существовало. Но ведь он подарил ей игрушку, и в тот раз это точно был не сон!
Тянулись минуты, и на пристани становилось все более шумно и людно. Катрин сверилась с серебряными часиками, которые носила в кармане юбки. Гийому давно пора бы вернуться.
Она встала со скамейки и прошлась взад-вперед. Взгляд ее зеленых глаз скоро нашел четыре мачты и две большие трубы парохода «Шампань», спущенного на воду Трансатлантической судоходной компанией в мае текущего года. По палубам сновали матросы. На борт массово поднимались пассажиры – непрерывная цепочка движущихся фигурок.
– Что Гийом себе думает? – сквозь зубы проговорила она, прижимая руку к груди, где сердце стучало все чаще.
Свою тревогу Катрин постаралась скрыть, чтобы не пугать дочь. Она бросила взгляд на большой кожаный саквояж с вещами первой необходимости, проверяя, на месте ли он.
К ним подошел и поздоровался мужчина в морской форме, без сомнения, сержант флота, приподняв указательным пальцем фуражку с надписью «Трансатлантическая судоходная компания» на околыше.
– Полагаю, мадам, вы пассажиры парохода «Шампань»? – вежливым тоном осведомился он.
– Да, мсье.
– Тогда вам с ребенком следовало бы уже быть возле трапа. Для вас, конечно же, зарезервирована каюта второго класса?
Элегантная одежда молодой женщины, то, как она держалась, ввели его в заблуждение. Катрин внесла в ситуацию ясность, сдержанно сказав:
– Нет, мсье, мы путешествуем третьим классом. Вы очень любезны, спасибо, но я все же дождусь мужа. Он ушел проверить, все ли в порядке с нашим багажом.
– Багаж, насколько мне известно, уже доставлен на борт.
И если вы, мадам, в третьем классе, то поторопитесь!
И моряк быстрым шагом направился к мощеному причалу, у которого был пришвартован пароход. Катрин посмотрела по сторонам, но Гийома нигде не было видно.
– Идем, Элизабет! Папа встретит нас возле трапа.
– Мамочка, нам нельзя уходить!
– Ты слышала, что сказал этот господин, дорогая: нам нужно приготовиться к посадке. Папа поймет, почему мы ушли, и нас догонит.
Катрин подхватила кожаный саквояж, поправила на плече полотняную дорожную сумку с провизией. Набирающий силу ветер подхватил прядку ее белокурых волос, выбившуюся из-под шляпки.
– Дай руку, Элизабет, и держись крепко за мою. Не хочу, чтобы тебя толкали!
Пробравшись сквозь толпу, они подошли к трапу, предназначенному для пассажиров третьего класса. Катрин продолжала искать глазами мужа, особенно не надеясь на успех: вокруг было слишком людно. Да и почти все мужчины были одеты похоже – в пиджаки и брюки коричневого или серого цвета.
Двое служащих компании проверяли имена последних пассажиров третьего класса по большому журналу, после чего им позволялось подняться на борт.
– Гийом, возвращайся, умоляю! – едва слышно пробормотала Катрин.
Элизабет услышала ее шепот. Она была слишком мала ростом, чтобы видеть лица окружающих, и все же упорно высматривала отца в толпе. Внезапно у девочки за спиной послышалось громкое сопение, а потом и рык. Непривычный запах заставил Элизабет обернуться.
– Мамочка, спаси меня! – закричала она.
Катрин резко повернулась и вскрикнула от испуга, увидев за спиной дочки живого медведя. Животное активно к чему-то принюхивалось. Через его блестящие ноздри было продето кольцо, от которого тянулась крепкая цепочка. Ее конец держал в руках мужчина.
– Дамы, господа, не надо бояться! Гарро и мухи не обидит! – звонко проговорил он. – К тому же зубы и когти у него подпилены.
Лицо у мужчины было смуглое, голос – хрипловатый. Еще у него были длинные усы, а на голове – черная шляпа. В другой руке он держал палку, на которую опирался.
Толпа в испуге расступалась, и скоро вокруг зверя и его владельца образовалось свободное пространство.
– Еду забавлять людей в Нью-Йорке! – громко сказал он, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Не я первый, не я последний. Мой брат уехал три года назад, и дела у него идут, на жизнь зарабатывает. Вот и я решился!
– Откуда вы родом, мсье? – спросила Катрин, прижимая к себе дочку.
– Из долины Эрсе, что в Пиренеях[5 - Многие медвежьи поводыри из Арьежа (департамент, к которому относится указанный регион) в это время уезжали в Америку.].
Контролер «Шампани», подозрительно глядя на мужчину, наставил на него палец:
– Приказываю вам надеть на медведя намордник! Иначе, любезнейший, я не пущу вас на борт.
– Как прикажете, капитан! Все нужное у меня с собой. Не сердитесь, намордник я снял, когда дал ему яблоко – перекусить!
Элизабет уже видела медведей в детской книжке с картинками и все равно отшатнулась – таким огромным показался ей зверь.
– Не бойся, кроха! – усмехнулся дрессировщик. – Мой мишка умеет танцевать, тебе понравится.
Инцидент немного отвлек Катрин, и все же она с трудом сохраняла выдержку. Гийом все не появлялся, и это уже никуда не годилось. Дрессировщик медведя, который тоже ехал третьим классом, стал подниматься по трапу, ведя зверя за собой.
– Мадам, ваши проездные документы! – потребовал второй сотрудник компании, обязанностью которого был учет пассажиров.
Билеты Катрин достала из внутреннего кармана пальто. Пальцы ее дрожали.
– Мсье, я не могу взойти на борт без супруга, а он почему-то задерживается. Прошу, дайте мне еще немного времени!
– Трудная задача, мадам. Пора начинать посадку пассажиров второго класса. До прилива остается меньше двух часов.
– Ради всего святого! – взмолилась Катрин.
Мужчина, которому было лет тридцать, заметил, что дама в положении, и сочувственно покивал. Красота беременной женщины и испуганный взгляд ее маленькой дочки, не сводившей с него глаз, довершили дело.
– Пять минут, не больше! – твердо произнес он.
– Благодарю, мсье! Благодарю!
Элизабет стала всматриваться в движущуюся массу незнакомых людей, собравшихся на причале. Богачи выделялись элегантностью нарядов, но ее они не интересовали. Наконец из-за угла ангара вышел мужчина.
– Папа! Вон он! Мамочка, там папа!
– И правда! Слава тебе, Господи! – вскричала Катрин.
Однако радость ее была недолгой. Гийом шел покачиваясь, как пьяный. Рукав его пиджака был надорван, воротник рубашки тоже, лицо в крови. Элизабет вскрикнула от ужаса.
– У папочки кровь! Мама, ты видела? Кровь!
Катрин бегом бросилась к мужу. Инстинктивно она поддерживала живот рукой, словно защищая свое дитя.
– Гийом, что с тобой произошло?
Плотник дышал с трудом, спина его была болезненно сгорблена. Катрин заметила у него на надбровных дугах и на подбородке лиловые, ужасного вида кровоподтеки. Верхняя губа была разбита, из носа шла кровь.
– Господи, да ты подрался? – всполошилась она.
– Нет, Кати, меня избили. Подкрались со спины! Мой бумажник – вот что им было нужно. Они все отобрали – отцовские карманные часы, обручальное кольцо, золотой медальон «Святой Христофор», подаренный мне братом месяц назад! Пришлось отбиваться, но что я мог сделать один против троих?
– Гийом, любовь моя! – зашептала Катрин. – Мне очень жаль, что ты лишился всех вещей, которые родные подарили тебе на память, но время не ждет! Я позабочусь о тебе, как только мы поднимемся на борт. Я так и поняла, что случилось что-то плохое, но ты вернулся, и это главное!
– Времени ополоснуть лицо у меня не было. Надеюсь, я не очень напугаю Элизабет.
– Нет, конечно! Мы все ей объясним. Идем скорее! Счастье, что наши билеты у меня, иначе они бы и их, наверное, отняли.
Катрин сквозь слезы улыбалась мужу. Гийом поморщился. Грабители били его в живот и по ребрам. Однако он старался не подавать виду, радуясь уже тому, что в состоянии взойти на борт.
Через два часа, на палубе парохода «Шампань»
Протяжно выла сирена. Ей вторили возгласы, перекрикивания отплывающих и тех, кто пришел их проводить. Из труб парохода столбом валил дым. Пассажиры в большом количестве толпились на просторной палубе, возле бортовых ограждений, некоторые – чтобы запечатлеть в памяти лицо близкого человека – невесты, сестры или брата, плачущей бабки.
На пристани людей было меньше. Они махали белыми платочками, кричали «Прощай!» и «До свидания!», плакали, улыбались, выкрикивали чьи-то имена.
– А нас никто не провожает, – заметила маленькая Элизабет.
Она посмотрела на обнявшихся родителей, стоящих тут же. Отец и мать ласково ей улыбнулись.
– Это потому, что мы уезжаем втроем, всей семьей, – сказала Катрин.
– А почему дедушка Туан с дядей Жаном не приехали?
– Билеты на поезд до Гавра и обратно стоят слишком дорого, – пояснил Гийом.
Элизабет подавила вздох. Ей очень хотелось радоваться, но какое-то непонятное чувство мешало этому, тяготило душу. Она не смела поднять глаза на отца, так ее напугали синяки, обезобразившие его лицо.
Мимо них прошел молодой матрос, коснулся своего белого берета, задорно улыбнулся.
– Мадемуазель отправляется в Америку? – спросил он. – Я тоже. Это мое первое большое плаванье на «Повелителе морей», как его зовет наш капитан.
– «Повелитель морей» – это замечательно! – отозвалась Катрин, с нетерпением и радостью ожидавшая, когда судно наконец отчалит.
Моряк отсалютовал и ей, после чего удалился. Теперь к молодой семье подошел скромно одетый мужчина.
– Надо признать, судно знатное! – сказал он, протягивая руку Гийому. – Нарвались на неприятности?
– Увы! В порту, возле складов. Меня ограбили.
– Такое часто бывает, со всей этой сумятицей при погрузке, между железнодорожным вокзалом и пристанью. Лучше поостеречься… Ну хоть целы остались, – заключил его собеседник.
– Только потому, что подоспел какой-то железнодорожник и эти негодяи разбежались. Я еле смог подняться. Еще чуть-чуть, и мы бы никуда не поплыли, остались во Франции.
Катрин предпочла бы разделить исключительно с мужем и дочкой знаменательный момент, когда судно выходит из порта, направляясь к огромному океану. А вот их незваный спутник, похоже, был настроен поболтать.
