Марина Эльденберт "Ныряльщица"

Глубины?!

Теперь я сжимаю кулаки и рывком поднимаюсь из кресла. На меня накатывает волна ярости вперемежку с неверием. Да, какая-то часть меня все еще надеется, что я ослышался.

– Проще говоря, судья Д’ерри полезен, поэтому ты его не тронешь? – рычу я. – Ты собираешься покрывать убийцу? То есть не считая того, что Ромина сделала с Вирной, она будет и дальше спокойно травить студентов-калейдоскопников, потому что родилась в «полезной» семейке?

– У тебя нет доказательств.

– Тебе они и не нужны!

По кабинету прокатывается волна силы и отбрасывает обратно в кресло, напоминая о том, что сам я бессильный.

– Не лезь в это дело! – почти кричит отец. – Это мой приказ.

– Я не собираюсь слушаться приказов того, кому плевать на справедливость.

Глаза отца светятся силой въерха и яростью.

– Предоставь мне думать о справедливости и законах Ландорхорна, – говорит он, – а сам сосредоточься на учебе. На хороших отношениях с достойными тебя, и на том, чтобы освоить контроль, чтобы не расходовать такой объем силы.

Не лезь.

Я сжимаю и разжимаю пальцы.

Не могу поверить, что отцу плевать на то, что у Д’ерри своя игра! Точнее, не так. У него собственные игры.

Хидрец!

– Хорошо, – говорю, хотя мой голос слегка подрагивает от ярости, что кипит внутри. Нужно успокоиться. Ради себя. Ради Вирны. Иначе меня посадят под замок или приставят сопровождение, от которого не получится отвязаться. Поэтому сейчас я делаю глубокий вдох и добавляю: – Я тебя услышал.

Отец щурится, но кивает.

Мне придется делать все самому и придумать, как избавиться от хвоста, который за мной плавает. Уйти на глубину. Особенно после сегодняшней вспышки.

Едх, в «Бабочку» сегодня тоже не получится попасть!

Может, завтра?

Отец будто читает мои мысли, потому что интересуется:

– Тебе нужно пополнить запас силы?

– Нет, – качаю головой. – Я не собираюсь сегодня вечером выходить из дома. У меня работа по политологии еще не сделана.

– Тогда жду тебя утром.

Я соскребаю себя с кресла и направляюсь к выходу.

Дохожу до лестницы и шарахаю по доспеху, попавшемуся на пути.

Сегодня поход в «Бабочку» точно отпадает. Это привлечет лишнее внимание, особенно к тому, что я собираюсь сделать. А вот завтра… Завтра я верну Вирне ее работу.

А еще решу проблему с едховым контролем! Мне нужно, просто необходимо удерживать силу весь день, не обращаясь к отцу. И я это сделаю.

Глава 10. Ночная смена

Вирна Мэйс

У меня чувство, что все повторяется, причем дважды: я в кабинете Дженны, сижу на том самом стуле, где проходило мое собеседование, Дженна затягивается и выпускает тонкий ароматный дым. А у стены стоит Н’эргес и допрашивает меня.

– Вы сегодня были в участке политари, нисса Мэйс.

Честно говоря, меня начинает раздражать это превосходство в его голосе, поэтому я отвечаю:

– Да. Вы следите за мной от самого дома, или когда я пересаживаюсь на гусеницу, потому что на Пятнадцатом слишком воняет?

Дженна прячет улыбку в уголках губ, но молчит. Ее молчание меня раздражает чуть ли не больше постоянного прессинга начальника службы безопасности. В конце концов, я не преступница, и пришла сюда по своей воле.

– О чем вы говорили?

– Не поверите. О покушении на меня некой Ромины Д’ерри, – отвечаю я.

Дженна перестает улыбаться, Н’эргес отталкивается от стены и подходит ближе. Раньше я даже представить себе не могла, что такая громадина может так бесшумно передвигаться, как зверь перед прыжком. Думаю об этом и снова вспоминаю К’ярда: текучие, плавные движения. Короткий глубокий взгляд и резкий профиль.

Да чтоб его!

– На вас было совершено покушение? – Въерх пристально вглядывается в мое лицо.

– Ага. Вы не знали? – качаю головой. – Ай-яй-яй, такое упущение.

– Нисса Мэйс.

– Ньестр Н’эргес, – я чуть подаюсь вперед, – вы уже расспросили меня по десять раз обо всем, о чем только можно. Если у вас есть какой-то серьезный вопрос, который вы стесняетесь задать, сделайте это прямо сейчас. Потому что я жутко устала после работы, мне надо учить задания, чтобы меня не выперли из Академии…

А параллельно еще придумать, как спрятать сестер.

– А я трачу свое время на вас.

– Вы тратите свое время? – акцент он делает на слове «вы», но Дженна останавливает его взмахом руки.

– Ригман, достаточно. Почему ты сразу не рассказала о том, что случилось, Вирна?

– Потому что он не спрашивал, – пожимаю плечами.

– Когда это произошло? И что?

Мне приходится кратко обрисовать ситуацию, и все это время безопасник сканирует мое лицо так, словно надеется там уловить малейший зачаток лжи. Зря надеется: скрывать мне нечего, а что касается «лжесвидетельства», не уверена, что из этого кабинета что-то выйдет к политари. Хотя бы потому, что я все еще думаю… нет, я уверена, что Дженна что-то знает о ныряльщиках. И Н’эргес тоже.

За все время, что я говорю, Дженна меняется в лице несколько раз, въерха заклинило. Поспорить могу, его давно и прочно заклинило, это выражение лица он носит, когда засыпает, когда просыпается, когда чистит зубы или сидит на толчке. Впрочем, с толчком могут быть варианты.

– Лайтнер К’ярд. Какие у вас отношения? – Дженна глубоко затягивается.

– Я уже все сказала по этому поводу.

– Не все, – она смотрит на меня, наклонив голову. – Ты не сказала, что этот парень защищал тебя в участке политари.

– Это не имеет ни малейшего отношения…

– Имеет, – перебивает Дженна. – С той самой минуты, как ты опрокинула на него поднос. Ты, девушка, проработавшая официанткой не в самом приятном заведении Ландорхорна, желающая получить это место, подставилась, потому что ничего к нему не испытываешь?

– Какое вам до этого дело?

– Самое прямое. Я хочу быть уверена, что если этот парень снова окажется в моем клубе, ты больше не станешь швыряться в него подносами.

– Не стану.

– Предлагаешь мне поверить тебе на слово?

– Можете запихнуть меня в камеру, которая вытащит из моей головы всю правду.

Судя по выражению лица, Дженна мою шутку не оценила. В общем-то, ее можно понять, эти камеры применяют спецслужбы для допросов особо опасных преступников. После применения такого «пробуждения» воспоминаний в лучшем случае человек будет всю жизнь заикаться. В худшем – пускать слюни на перекошенное левое плечо.

– Ты знаешь, кто его отец, Вирна?

– Да.

– И ты можешь мне пообещать, что не создашь проблем?

Мне хочется спросить прямо – о чем она? Вместо этого я киваю.

– Обещаю.

Дженна меня изучает.

– О том, что случилось, не знает никто, кроме вас с К’ярдом.

И управляющего, и ведущего, но я об этом не говорю.

– Мне бы хотелось, чтобы это так и осталось. Ты понимаешь, о чем я?

– Я точно никому не скажу.

– А он?

Вспоминаю его взгляд.

– Не думаю.

– Не думаешь?

Молчу. Нет, я действительно так не думаю, еще на прошлой неделе я считала его куском дерьма, которому нечего делать по жизни и он развлекается за счет других, но сейчас… Чтобы я еще знала, что именно скрывается под этим «сейчас».

– Как хорошо ты его знаешь, Вирна?

Мне кажется, или меня снова пытаются раскрутить на инфу о том, насколько мы близки?

– Погано, – говорю я. – Минусовой уровень знаний, за такие оценки выгоняют из Академии. Но он вряд ли станет трепаться о том, что его окатила напитками и закусками какая-то официантка.

Кажется, Дженну этот ответ устраивает.

– Испытательный срок – неделя, – говорит она, – приступаешь сейчас.

Почему-то у меня даже нет сил удивиться, а те, что находятся, идут на другое. Мне сегодня предстоит целая смена в «Бабочке». Смена, после которой мне нужно ехать в «Кэйпдор», и не просто сидеть на занятиях, а что-то еще и впитывать.

– Мне понадобится форма, – говорю я, поднимаясь.

– Твоя форма готова, – отвечает Дженна.

Глаза ее сужаются, как у домашней фьери (пушистой зверюги с острыми когтями, молниеносной и быстрой), которую себе могут позволить только очень богатые люди. Или въерхи.

Она смотрит на меня так, словно видит насквозь, или хочет это показать. Я не вижу насквозь, но я чувствую, что права. И что стала на шаг ближе к поиску Лэйс.

Поднимаюсь и подхватываю рюкзак.

– Пойду переодеваться, – поясняю под перекрестными взглядами въерха и управляющей. – А то макияж не успеют сделать.

Макияж сделать успели, а когда я надела форму (ничем не напоминающую роскошное платье, в котором была на юбилее), превратилась в самую обычную официантку. Хотя вру, обычной меня вряд ли можно было назвать: стрелки сделали меня лет на пять старше, особенно в сочетании с тушью и помадой. Тимри, которой делали макияж через пару кресел от меня, то и дело косилась в мою сторону.

– Не хочешь волосы постричь? – поинтересовалась невысокая кареглазая девушка, которая делала мне укладку.

Честь ей и хвала, потому что с такой копной управиться достаточно сложно. Я справлялась потому что привыкла, но мое «я справлялась» было далеко от того, что сделала она. Уложенные крупными локонами волосы, на затылке собранные в тяжелый пучок (хотя я бы сказала в тяжелый тючок), тянули голову назад.

– Хочу, – честно призналась я. – Заработаю и постригусь.

Тимри прыснула.

– Я сказала что-то смешное?

– Нет, просто ты разговариваешь по-человечески. Твоя сестра была той еще засранкой.

– Может Лэйси и засранка, – хмыкнула я, – но она моя сестра. Не стоит об этом забывать. Помимо прочего, я была бы очень тебе благодарна, если бы ты говорила о ней в настоящем времени.