– Сейчас милиция приедет? – спросил Дак.
– Может, – согласился Лесенцов.
Они перетащили все трупы в комнату с телеви- зором.
Выключили телевизор, воду в ванной и на кухне, свет во всех комнатах.
Ключ от входной двери торчал в замке.
Лесенцов выглянул в подъезд: было тихо.
Когда они уже вышли, взяв с собою три чёрных длинных сумки, полных оружия и б/к, выше этажом открылась дверь.
Лесенцов быстро, но тихо извлёк свой ПМ, Дак прижался спиной к стене, взяв автомат на изготовку.
– Это соседка, – сказал Лютик.
– Там милиция, – прошептала свистящим голосом соседка, склоняясь к ним через перила. – Сюда идите.
Когда милиция справилась с кодовым замком и оказалась в подъезде, Лесенцов и трое его людей уже были в квартире соседки.
Оставив приоткрытой дверь, они прислушивалась к происходящему внизу.
Спустя полминуты соседка вышла на звук поднимающихся шагов.
Лесенцов встал на её место у дверей, Дак – рядом. Он поинтересовался кивком: что будем делать? Лесенцов отрицательно качнул головой: ничего.
В щель голоса снизу были хорошо слышны, но Лесенцов всё равно распахнул дверь чуть шире.
– Соседи вызвали, – слышался мужской голос. – Говорят, у вас тут стрельба.
– У нас? – очень искренне удивилась соседка. – На улицах стреляют весь день. И соседские ребята – то музыку включат, то ещё чего. Думала, из-за них!
– Да, мы их опросили. Но они у соседнего дома стоят. Сказали, что петарды взрывали. Но не стреляли. А стреляли, соседи сообщают, здесь.
– Нет-нет, – сказала соседка убеждённо. – У нас не стреляли.
Лесенцов сначала услышал звук открываемого замка, а потом увидел, как медленно распахивается дверь в квартире напротив.
Там образовался мужчина, уже готовый выйти на площадку – нога в тапочке была занесена, – но, увидев, Лесенцова, он вздрогнул и поставил ногу на место.
Лесенцов держал в согнутой руке, на уровне своего лица, ПМ. Он дважды качнул глушителем, показывая: закройте дверь, пожалуйста.
Мужчина так же тихо закрыл дверь.
– Никто посторонний не заходил в подъезд? – не унималась милиция внизу.
– Нет-нет, – уверенно отвечала соседка.
– Там машина стоит с российскими номерами, не знаете, к кому приехала?
– У соседнего подъезда? Это, наверное, к Михаилу Семёнычу – у него родня в России, он хочет выехать. Пойдёмте, провожу. Я номер квартиры не помню, а на память проведу. По обшивке его дверь узнаю?. То ли третий этаж, то ли четвёртый. Михаил Семёнович, может, и вызывал милицию. Всё время вызывает. Никакого покоя с ним нет. Везде сепаратисты мерещатся.
Милиция послушалась соседки.
Хлопнула входная дверь в подъезд.
– Они не уедут, – сказал Лесенцов.
Скрип и Лютик смотрели на него, дожидаясь решения. Дак чуть покусывал нижнюю губу.
– Я выйду к ним, – решил Лесенцов.
– Погоди, – сказал Дак. – Вытри кровь хотя бы. Насохла.
Он взял с вешалки первую попавшуюся тряпку – оказавшуюся дешёвым шарфиком, – и бережно приложил ко лбу Лесенцова.
Ещё раз посмотрел на лоб:
– Заметно. Спросят, откуда… Кровь, вроде, не течёт больше.
Лесенцов передал свой пистолет Лютику.
– На одежде крови нет? Ну-ка, посмотрите… – он развёл руки, и повернулся боком. – Так. Ждите меня здесь. Если что – звоните людям Командира. Скажите, что вас штурмуют менты. Пусть едут на выручку… Но попробуем выкрутиться.
* * *
Водитель патрульной машины, стоя на улице, курил, и не увидел, как Лесенцов, стараясь не производить никакого шума, вышел из подъезда.
Лесенцов был замечен только когда он, открыв дверь “паджерика”, уже уселся, завёл машину и успел на ощупь найти кепку, лежавшую в заднем кармане переднего правого сиденья.
– Выйдите, пожалуйста, – попросил спешно подошедший водитель патруля.
Лесенцов улыбнулся:
– А в чём дело?
– Выйдите, я вам говорю.
– Хорошо, – сказал Лесенцов, и, заглушив “паджерик”, вышел.
Хлопнула дверь ближайшего подъезда: водитель успел вызвать своих по рации.
Лесенцов услышал неподалёку всё тот же женский голос:
– Значит, уехал уже Михал Семёныч. Значит, в России уже. Бегут, трусы. Он всегда был трус.
К “паджерику” приблизились два человека с нашивками “Мiлiцiя”, и соседка за ними вослед.
– Сержант Бондаренко, – представился один из сотрудников; Лесенцов снова улыбнулся. – Вы с какой целью здесь?
– К знакомому заезжал. К Михаилу Семёновичу, – ответил Лесенцов.
– А почему не у него?
– Так нет его.
– Когда мы подъехали – вас в машине не было.
– Приспичило. За угол отошёл, – в третий раз улыбнулся Лесенцов.
– А где Михаил Семёнович живёт?
– Так в этом подъезде, – кивнул Лесенцов. – Вы ж оттуда только что вышли.
– В какой квартире?
– В шестой же, я ж вам показала! – встряла соседка.
– Женщина, – угрожающе сказал Бондаренко. – Вернитесь домой.
– Я ж помогаю вам! Зачем так грубо? – оскорбилась соседка.
– Спасибо за помощь, – бесстрастно процедил Бондаренко. – Можете идти, гражданка; вы ведь на четвёртом этаже у нас?
– Пожалуйста и вам, соколики, – сказала соседка обиженно, и действительно пошла, не отвечая на обращённый к ней вопрос.
– Женщина! – окликнул сержант Бондаренко.
– Мать твоя – женщина, – ответила соседка, по-мужски отбивая шаг рукой.
– Откройте машину, мы досмотрим, – попросил Бондаренко Лесенцова.
– Вроде кончились эти времена, – пожал плечами Лесенцов.
– Где кончились? – спросил Бондаренко почти со злобой. – У вас в России?
Лесенцов предпочёл не вступать в спор, но, напротив, поочерёдно распахнул все двери “паджерика”, а следом багажник и капот.
Несколько минут, подсвечивая себе фонариками, милиция со знанием дела осматривала машину.
– Зачем вам так много сигарет? – спросил Бондаренко. – Для торговли?
– Я их курю, – легко ответил Лесенцов.
– Вам придётся проехать с нами, – сказал Бондаренко. – Для установления личности.
– У меня есть все документы, – ответил Лесенцов.
– И тем не менее, – сказал Бондаренко.
– На своей машине? – поинтересовался Лесенцов.
– Нет. На патрульной.
– Воля ваша, – сказал Лесенцов.
– Будьте добреньки, поднимите руки для досмотра, – попросил другой милиционер, и тщательно охлопал Лесенцова со всех сторон.
Мобильный у Лесенцова не забрали – он держал его, зажав в руке.
По пути, из зарешеченного отделения патрульной машины, Лесенцов написал две смски: Командиру и Лютику.
Оба сообщения Лесенцов тут же удалил.
Доехали минут за десять.
В отделении его оставили ждать на стульчике в коридоре. Рядом уселся один из милиционеров. Иногда он вздыхал.
Коридор был выкрашен в синий цвет.
Никаких звуков в здании не раздавалось.
Видимо, старшего дежурного не было на месте, и сейчас его разыскивали.
Всё затягивалось.
Лесенцов чувствовал, что внутри кто-то медленно высасывает из его сердца кровь.
Если сейчас всё начнёт выясняться, сначала его будут долго пытать, а потом посадят на двадцать лет. Он выйдет, когда ему будет шестьдесят.
Не менее чем через полчаса на улице раздался шум подъезжающей машины.
Вошёл Командир со своим охранником, и за ними сержант Бондаренко.
– Кому позвонить? – кажется, уже не в первый раз спрашивал Командир.
Он вёл себя самоуверенно и раздражённо.
– Да не надо никому звонить, – на удивление миролюбивым голосом отвечал Бондаренко. – Вы знаете его? – Бондаренко указал на Лесенцова.
Лесенцов на всякий случай поднялся.
– Да, знаю, – ответил Командир.
– Переписал его данные? – спросил Бондаренко у того милиционера, что сторожил Лесенцова.
– Так ты ж не сказал, – ответил ему напарник.
