– Мы с тобой непременно должны приехать сюда снова, – серьёзно поглядев Владу в глаза, сказала Лада. – В эту волшебную тёплую страну, где вместо берёз и тополей цветут мимозы и магнолии. Тебе нужно будет закрепить результаты по восстановлению сна. Лучше всего это сделать летом. Тогда мы сможем даже купаться. Только представь себе: мы с тобой вдвоём стоим по шейку в море. А оно такое чистое, что можно разглядеть ноготки на пальцах ног, а вокруг нас завораживающая красота: чайки, вьющиеся над самыми нашими головами, высокие горы, обступающие побережье со всех сторон, хрустально-прозрачные озёра и ручейки…
– Ноготки на пальцах ног? – Влад встретился с Ладой взглядом, и мутная радужка его правого глаза стала как-то особенно заметна в свете лучей стального зимнего солнца. – Мило.
– Извини. – Щёки Лады моментально окрасил румянец стыда, когда она задним числом поняла, что Влад не разглядит не то что ноготки – он не увидит даже собственные ступни. – Я не хотела тебя задеть. У меня и в мыслях не было, что…
Она запнулась, не зная, как потактичнее выразить вслух свои мысли.
– Да ничего… – негромко отозвался Влад. – В конце концов, я должен привыкнуть к тому, что я не такой, как все…
– Не такой! – в зелёных глазах Лады неожиданно вспыхнул упрямый вызов. – Потому что ты лучше! Несравненно лучше других. Слышишь?!
Она поспешно схватила Влада за обе руки и, слегка тряхнув их, пристально посмотрела ему в глаза. Теперь уже Ладе было не страшно сказать ему об этом прямо. Ведь, как она могла убедиться за всё это время, сам он никогда в жизни не сделает первый шаг. И вовсе не потому, что он этого не хочет. А из-за своей чёртовой гордости. И ещё из-за того, как жестоко обошлась с ним судьба.
Лада вспомнила тот день, когда она впервые взглянула на Влада глазами женщины. Два с половиной года назад. И по иронии судьбы – тоже на морском курорте. Только не в зимней Пицунде, а в летнем Судаке.
К тому времени всё, что у неё было к Стасу, который не видел никого, кроме её сестры, уже отболело и перегорело. Она даже не думала… и не надеялась, что когда-нибудь снова что-то подобное испытает. Но случилось чудо. Младший братишка Стаса, которому не было тогда и шестнадцати, тронул разбитое и опустошённое сердце Лады и внёс в её жизнь новый смысл. Она засыпала с мыслями о нём и просыпалась ради него. В летописи её жизни как бы открылась новая страница. У Лады словно внезапно выросли крылья, и унылые будни заиграли палитрой ярких красок. Она почувствовала, что у неё появился нежданный, но такой необходимый ей шанс – совершенно необходимый… как глоток свежего воздуха – начать свою жизнь с чистого листа, – и поняла, что это уже навсегда.
Пляж был великолепен. Светлый, почти белый песок, слегка нагретый мягким утренним солнцем, приятно обволакивал босые ноги. Местами он перемежался с мелкой галькой и морскими ракушками, которые с удовольствием собирали Стас, Влад, Лида и Лада, решившие общими усилиями сделать из них одну большую коллекцию.
Морские волны, мерно перекатываясь, мягко обсасывали береговой песок. Отец Лиды и Лады отправился в ближайший прибрежный киоск купить на всех газированной воды, а сами сёстры угощали ребят великолепным медовым пирогом с кунжутом и дроблёным бразильским орехом собственноручного приготовления.
Потом довольные Стас и Лида побежали купаться. Несколько дней назад Стас научил Лиду плавать, и теперь они ловили каждую удобную минуту, чтобы усовершенствовать приобретённые навыки; впрочем, всем было ясно, что это являлось для них лишь предлогом, чтобы как можно дольше побыть наедине.
Лада, которая на данный момент оккупировала шезлонг и отдыхала под солнцезащитным зонтом, взглянула на Влада, сидевшего по-турецки в центре одного из пляжных покрывал и сосредоточенно раскладывавшего по его периметру совместно собранную всеми молодыми участниками их дружной компании коллекцию морских ракушек.
Лада заворожённо наблюдала, как Влад внимательно осматривает со всех сторон каждый уникальный экземпляр и кладёт ту или иную ракушку в специально отведённый для неё промежуток, предварительно оставленный им между уже выложенными ракушками, очевидно, компонуя их по цвету, форме, окрасу либо по какому-то своему, лишь одному ему ведомому принципу.
Влад смотрелся как-то естественно и органично в этом своём бесхитростном ритуале. Его каштановые волосы, слегка распушившись в красивой стрижке, мягким блеском отливали на солнце. По своему сложению Влад, скорее, напоминал подростка, но в стройных мускулистых ногах и несколько угловатых, но крепких плечах уже чувствовалась стать молодого мужчины. Тем не менее он казался каким-то подчёркнуто-потерянным и одиноким – таким же, какой была и сама Лада. Это особенно остро ощущалось именно теперь, в данный момент.
Влад на минуту отвлёкся от своих ракушек и встретился взглядом с Ладой, у которой буквально защемило в груди от внезапно нахлынувшей невыразимой нежности. Подумать только! А ведь ещё года четыре с половиной назад она, тогда ещё пятнадцатилетняя девчушка, сходила с ума по его брату и просто бесилась от ревности, видя, что, несмотря на все её старания понравиться Стасу, тот всегда смотрел только на Лиду.
Глаза у Влада оказались такими же серыми и лучистыми, как у Стаса. Он вообще был поразительно и парадоксально похож и одновременно не похож на брата.
Оба брата – Стас и Влад Озеровы – были хорошо воспитаны и вели себя с девушками неизменно галантно и предупредительно, но у каждого из них это проявлялось по-разному. Стас был простым в общении, но в то же время у него была какая-то особая, свойственная лишь ему, внутренняя чуткость, которую он старался, порой совершенно безуспешно, замаскировать за грубоватыми манерами. Влад же являлся больше джентльменом, нежным и утончённым. Тем не менее в нём сохранились какие-то берущие за душу черты – детская непосредственность, поразительная отзывчивость, участие к проблемам других людей. И в этом они с братом были просто невероятно похожи.
Лада поднялась с шезлонга и, слегка покачивая бёдрами в подражание голливудским актрисам, направилась к украшенному ракушками покрывалу, где сидел Влад.
Подойдя, Лада стряхнула с босых ног приятно обволакивающий стопы тёплый песок и осторожно ступила прямо на покрывало позади Влада. Она протянула вперёд изящную руку с безупречным перламутровым маникюром и очень мягко и бережно положила ладонь на загорелое мальчишеское плечо. Влад оторвался от своих ракушек и обернулся, подняв на внезапно вторгнувшуюся в его ритуал гостью выжидающий взгляд.
– Не хочешь немного порисовать? – тихо спросила Лада.
Влад кивнул и поднялся на ноги. Несмотря на разницу в возрасте, он уже сейчас был на голову выше Лады. Его несколько угловатая подростковая фигура была далека от атлетической, и всё же он выглядел необыкновенно привлекательным.
Девушка с некоторой робостью взяла его за руку и повела к раскинувшемуся неподалёку дереву, под сенью которого был установлен мольберт – тренога с рисовальными принадлежностями и помещался складной стул.
Когда они дошли до места назначения, Лада неохотно отпустила руку Влада и кивком указала на стул.
– Подожди, я сейчас, – тихим бархатистым голосом произнёс Влад и устремился обратно к расстеленным покрывалам, оставив Ладу в растерянности наблюдать за ним. Через пару минут он вернулся с другим складным стулом. Влад разложил его и, установив недалеко от уже стоявшего возле мольберта точно такого же стула, пригласил Ладу сесть.
– Я не могу сидеть, когда дама стоит, – серьёзным тоном пояснил он.
Лада звонко рассмеялась, но беспрекословно подчинилась.
И только после этого Влад осторожно умостился на предназначенный ему стул, стоявший перед мольбертом, и взял в руки безупречно отточенный простой карандаш.
– Можешь нарисовать свою мечту? – глядя на него серьёзными глазами изумительного миндалевидного разреза, спросила Лада. – То, о чём ты думаешь… к примеру, вот прямо сейчас? Только не самолёт, хорошо? – быстро поправилась Лада. – Я исполню любое твоё желание. Всё, что будет в моих силах – что бы ты ни отобразил на этом холсте. Сегодня тебе повезло, дружочек, – она заговорщически ему подмигнула.
– Едва ли ты сможешь это сделать, – Влад тихонько вздохнул. – Боюсь, что это не в твоей власти. Извини.
– А ты попробуй! – не унималась Лада. – Мне хочется знать, о чём ты думаешь. Вдруг я всё же смогу тебе помочь? Чем чёрт не шутит?
Она обворожительно улыбнулась, и Влад окончательно стушевался.
– Я не могу, – произнёс он серьёзно. – Это очень личное. Не могу поделиться этим ни с кем. Даже со Стасом.
– Ну хорошо, – сказала Лада после некоторых раздумий. – Давай сделаем так. Я отвернусь или отойду куда-нибудь подальше, а ты всё-таки попробуешь нарисовать то, о чём ты думаешь и чего желаешь. Потом, если захочешь, покажешь мне свой рисунок, и я постараюсь исполнить то, что ты пожелаешь, насколько сумею это сделать. Если же нет – оставишь его при себе. Договорились?
Влад мягко улыбнулся и взялся за карандаш.
– Только не подсматривай, ладно? – попросил он, очень мило и трогательно смутившись.
Лада кивнула, забрала свой складной стул и отошла в сторонку. Не удержавшись, она издали взглянула на Влада, который уже сосредоточенно водил свежеочиненным мягким карандашом по закреплённому на мольберте грунтованному холсту, и негромко крикнула ему:
– Не забудь: самолёт не рисуем! К сожалению, я не смогу тебе его подарить. – И тут же добавила: – Я очень постараюсь когда-нибудь сделать это, правда! Но это уж не сегодня.
Влад продолжал старательно орудовать карандашом, время от времени обводя контуры рисунка художественным древесным углём, кое-где добавляя штрихи сепией и сангиной и тонируя рисунок сухой пастелью.
Когда всё было готово, молодой художник окликнул Ладу. Она подошла и очень мягко и бережно обхватила его сзади за обнажённые плечи (в тот момент из одежды на Владе были только длинные шорты, надетые поверх плавок).
Влад вздрогнул от неожиданности и быстро оглянулся. Лицо его выражало недоумение.
Лада поспешно отступила на шаг назад, смущённо пробормотав:
– Извини.
Она с большим трудом оторвала взгляд от тонкого загорелого плеча и перевела его на рисунок.
На холсте была изображена молодая девушка с длинными каштановыми волосами и зелёными миндалевидными глазами очень красивого разреза. Она сидела за большим столом, и руки её при этом были заняты каким-то делом. На столе были разложены разноцветные брикеты, в которых безошибочно узнавалась полимерная глина, а также – всевозможные моделирующие инструменты и фурнитура.
– Изумительно! – выдохнула Лада, осматривая рисунок с неподдельным интересом.
– Тебе правда нравится? – спросил Влад, несколько смутившись.
– Очень! – отозвалась Лада с нескрываемым возрастающим восхищением. – Но кто эта девушка? – она кивнула на рисунок. – Похожа на… – Она не договорила, её сердце внезапно затопила жгучая боль и обида от осенившей её догадки по поводу изображённого на рисунке живого объекта.
– Забыл одну деталь, – тихо произнёс Влад, сосредоточенно рассматривая рисунок. Он взял тонкую кисть, поспешно макнул её в пузырёк с тёмно-коричневой художественной акриловой тушью на водной основе и быстрым отточенным движением поставил на лице девушки крупную точку.
Лада недоверчиво подняла взгляд, внутренним чутьём готовясь увидеть неопровержимое подтверждение своей догадки. Но когда она внимательно посмотрела на рисунок, то буквально обмерла; её большие зелёные глаза просияли невыразимым счастьем.
– Это же я! – воскликнула она. – Ты дорисовал родинку, и теперь всё встало на свои места. Родинка стоит на правой щеке. На моей!
Ладу мгновенно захлестнула волна непередаваемых эмоций. Она была готова петь, плясать, прыгать от переполнявшего её счастья. Она захотела обнять весь мир.
Взгляд Лады, лучившийся неподдельной животворящей нежностью, упал на лицо Влада. Тот судорожно закрыл ладонями глаза и щёки, не представляя себе, куда деться от накрывшей его неловкости, страшного смущения и стыда, подобного которому он не испытывал ещё никогда в жизни.
Влад второпях всё перепутал. Поставил родинку не на ту щёку. Он чувствовал, что бессовестнейшим образом предал свою мечту. Да и перед Ладой вышло ужасно неудобно. Никогда ещё Влад не видел, чтобы лицо какой-либо из его знакомых девушек озарялось таким искренним безмятежным счастьем, которым буквально лучилось лицо Лады ещё несколько секунд назад.
– Это ведь на самом деле она, не так ли? – голос Лады был полон невыразимой боли и отчаяния. – Моя сестра.
Влад молчал, но его растерянный и более того – совершенно потрясённый и убитый вид говорил красноречивее всяких слов.
– Что ж, тогда сотри родинку с правой щеки и перерисуй её туда, где ей и надлежит быть, – проговорила Лада, словно изо всех сил стараясь смириться со своей участью всегда быть на вторых ролях, в тени своей сестры. – На щёку Лиды.
– Нет, – тихо, но твёрдо ответил Влад. – Пусть стоит там, где я её поставил.
– Но какой смысл? – спросила вконец расстроенная Лада.
– Я хочу подарить этот рисунок тебе, – неожиданно заявил Влад. – В конце концов, ты меня на него вдохновила.
– Правда? – Лицо Лады озарилось робкой надеждой.
Влад снял с мольберта холст и передал его Ладе.
– Спасибо, – поблагодарила та, бережно прижимая дорогой её сердцу подарок к груди.
С моря повеял освежающий ветерок. Молодые люди собрали рисовальные принадлежности и вернулись на пляж. Там их встретили улыбающиеся до ушей Стас и Лида, которые стояли возле одного из трёх покрывал: она – в мокром закрытом купальнике, он – в мокрых плавках. С их пропитанных водой волос стекали тонкие струйки.
– А мы нашли роскошный дом на берегу, – сообщила Лида. – Настоящий дом, представляете? Большой, вместительный, красивый. Два одинаковых крыла здания соединены между собой галереей. И вроде бы там даже два этажа. Хотите на него взглянуть?
– Да нет, пожалуй, – негромко ответил Влад. – Как-нибудь в другой раз.
Он направился к своему заставленному ракушками покрывалу и попросил Ладу помочь ему дополнить получившуюся композицию оставшимися ракушками.
Лада бережно убрала рисунок Влада в свою вместительную пляжную сумку, отгородив его от остальных вещей большим полиэтиленовым пакетом, чтобы он случайно не промок и не повредился, и с огромнейшей радостью присоединилась к бесхитростному ракушечному ритуалу.
Глава 3
…Потом произошла злополучная автокатастрофа, отнявшая жизнь у Стаса и нещадно покалечившая Влада. Несчастье, поделившее жизнь всех, кто знал и любил братьев Озеровых, на до и после.
Лада до мельчайших подробностей помнила эту кошмарную больничную палату и искалеченного беспомощного паренька с хирургическими пластырями на глазах… Всё было как в кошмарном сне. Нет, этот избитый штамп к данной ситуации не подходил. Реальность оказалась куда хуже самого страшного кошмара.
Лада пекла для Влада слоёные пирожки с сёмгой, лепила сувенирный домик-шкатулку из полимерной глины, в которую они с сестрой позднее сложили письма и фотографии Стаса, и Лада принесла домик в больницу Владу.
Влад так и не смог попробовать ни отменных Ладиных пирожков, ни даже куриного бульона, который Лада сварила специально для него. Но так она хотя бы была занята нужным и полезным делом. И только благодаря этому она смогла пережить весь тот кошмар.
Лада не только вытащила с того света Влада – она спасла от гибели саму себя.
Потом Влада выписали из больницы, и уже он сам помогал Ладе. Она научила его лепке из полимерной глины, и он вылепил для неё церковь Николая Чудотворца, под сенью которой на Никольском кладбище их родного Солнечногорска был похоронен Стас. Влад непостижимым внутренним чутьём понял, что Лада тайком ото всех лепила такую же церковь, предназначая это своё творение его погибшему брату. Влад хотел, чтобы Лада закончила эту работу. Он уже давно заметил, что эта милая девушка была неравнодушна к Стасу. Влад принял это как данность и всячески способствовал тому, чтобы она выразила свои эмоции по поводу безвременной гибели Стаса и воздала ему посмертные почести.
Влад просто не мог ревновать Ладу к Стасу, хотя и догадывался, что её чувство к его погибшему брату ещё не отмерло до конца. И всё-таки Влад знал, что Стас всю свою жизнь любил только Лиду. Что же касается самого Влада, то он, похоже, убедил себя в том, что ему как инвалиду уже не на что рассчитывать в отношении собственной личной жизни. Кроме того, Влад обожал брата и свято чтил его память.
Лада знала об этом. Она не торопила Влада. Просто была рядом и терпеливо ждала… Да, когда-то она любила Стаса. Но это прошло. Развеялось, как зыбкий мираж. Лада закончила работу над церковью Николая Чудотворца, которую она лепила для Стаса, и схоронила в её глиняных сводах остатки былого чувства. В конце концов, Стаса больше нет, и с этим ничего не поделаешь. А Влад – он здесь, рядом. Такой замечательный. Такой настоящий…
И вот однажды настал тот благословенный день, когда Влад, вероятно, сам того не подозревая, дал Ладе надежду.
Это произошло незадолго до отъезда в Абхазию. Лада в мельчайших деталях помнила произошедший между нею и Владом разговор и постоянно прокручивала его подробности в голове.
– А ещё я хочу набрать для тебя морских ракушек. Мне кажется, это то, что тебе должно понравиться. – В устремлённом на Ладу напряжённом взгляде Влада промелькнуло нечто новое, неуловимое. То, чего Лада раньше не замечала, но что заставило неистово забиться её сердце.
– Почему ты так решил? – спросила он а, глядя на своего юного собеседника с невыразимой нежностью.
– Помнишь, там, в Судаке, два с половиной года назад, мы с тобой раскладывали коллекцию ракушек, группируя их по формам и цветам?
Ладу бросило в жар. Она опустила взгляд и уже в который раз за этот день густо покраснела.
– Я сразу догадался, что они тебе понравились, – продолжал Влад. Он очень плохо видел, но Лада сидела достаточно близко, так что Влад заметил её смущение. – Ты запомнила тот случай, поэтому подарила мне на день рождения такой трогательный рисунок в обрамлении разнокалиберных ракушек. Так?
Лада неуверенно кивнула.
– Но ведь это было два с половиной года назад. Кажется, прошла целая вечность. А ты запомнила.
– Но и ты… – негромко произнесла Лада. Она вскинула голову. Её мягкие каштановые волосы взлетели и красиво разметались по плечам. – Ты тоже не забыл. Верно?
– Не забыл, – Влад мягко улыбнулся. – Разве такое дивное утро возможно забыть?
– Я тогда попросила тебя нарисовать свою мечту. Помнишь?
Влад кивнул и моментально напрягся. Ему не хотелось теперь об этом вспоминать.
– Не волнуйся, – Лада переместила свою ладонь чуть выше, коснувшись тонкого запястья Влада, а затем неуверенно дотронулась до его худенького плеча. – Теперь этим занимаюсь я.
– Вот как? – Влад пристально вгляделся в ясные изумрудные глаза Лады, обрамлённые слегка подкрашенными ресницами.
– Да, – тихо отозвалась Лада. – Наверное, ты удивишься, но я действительно рисую твою мечту… вот уже несколько месяцев.
– Покажешь мне этот рисунок? – спросил Влад, понизив голос.
