– Пожалуйста. Я сделаю все, мистер Браун. Только спасите Мелани.
И, не моргая, смотрела затянутыми пеленой слез яркими зелеными глазами, выворачивала мне душу со всем ее содержимым. Проблема в том, что сейчас там не было ничего хорошего. Лишь жажда, лишь похоть, лишь лютый кайф от того, что она стояла передо мной на коленях.
Член болезненно напрягся в штанах, а воображение рисовало возбуждающие картины. Сколько всего можно сделать, если женщина стоит перед тобой на коленях…
Я могу сейчас протянуть к ней руку… Да что там могу, я уже это делаю. Касаюсь кончиками пальцев скулы и с каким-то садистским удовольствием размазываю слезинку по бархатной коже.
Сколько раз я думал о том, какая она на ощупь? Сколько раз просыпался ночью от того, что видел во сне, как трахаю пахнущую яблоками девочку? Но это были сны, в реальном мире она знать не знала о моих желаниях.
Но мы сейчас это исправим. Меня продрало мурашками от тактильного кайфа, потому что Фел оказалась в сто раз лучше, чем я мог вообразить. Нежная, невозможно нежная.
И такая же продажная, как и та, другая. Как и Клара стоит передо мной на коленях со слезами в глазах, и ей что-то надо!
Эта мысль заморозила все внутри. Все, кроме вожделения.
– Что угодно, говоришь? Отработать, значит, согласна…
У меня подрагивали руки, когда я медленно обхватил пальцами ее шею и притянул к себе. Слишком много образов сошлось сейчас в этой девушке, слишком много эмоций было на ней завязано.
Я склонялся к ней, ловя выражение затравленности и непонимания в глазах и… меня штырило. Словно Фелисити была той самой иглой, которая уже проколола кожу, и сейчас в мою кровь вливается яд, вызывающий эйфорию.
Ублюдок. Я точно ублюдок.
Преодолев последние разделяющие нас сантиметры, я впился в ее губы злым поцелуем и по-прежнему не закрывал глаза, с жадностью ловя в ее взгляде шок и неверие. Быстро перехватил тонкую руку, явно желающую дать мне по морде, и сдавил запястье. Не сильно, но достаточно, чтобы она рвано выдохнула сквозь зубы, а я этим воспользовался, углубляя поцелуй.
Черт.
Зря. Совсем зря. Вообще зря.
Я понял, как феерически лоханулся, как раз в этот момент. Фе-ли-си-ти… Ее имя по слогам полыхало в моем воспаленном мозге. Сладкая и сочная, как те демоновы яблоки, которые и сейчас отравляют обоняние. Когда я ощутил на языке ее вкус, у меня окончательно снесло крышу.
Нельзя было позволять себе столько, потому как теперь невыносимо трудно остановиться. Да и зачем останавливаться? Она бьется в моих руках, но я знаю женщин… Не пройдет и нескольких минут, как Фелс будет стонать мне в губы и извиваться от наслаждения. Одинаковые, все они, суки, одинаковые!
Меня накрывало все больше и больше. Рывком притянув девушку к себе, я запустил руку в ее волосы. Чувствовал, как гладкие пряди скользят по ладони, и сходил с ума от потребности ощутить их на своем теле. Да, малышка, я распущу твои волосы… но после того, как раздену.
Из алой пелены злости, замешанной на похоти, меня вырвала боль. Сильная боль от впившихся в грудь ноготков Фелисити. Именно это отрезвило.
Я только что едва не трахнул собственную студентку. Хотя нет, дело обстоит иначе: я ее только что едва не изнасиловал. Потому что реакции Фелисити Томпсон нельзя было счесть согласием, даже если обладать моим больным воображением.
Прошипев что-то ругательное, я подорвался с кресла и торопливо отошел к окну.
И сейчас бы этой идиотке самое время включить голову да свалить от меня куда подальше, но, к сожалению, светловолосому ангелочку в некоторых вопросах недоставало мозгов, потому она начала мне угрожать.
В университете расскажешь? Ты моя святая наивность.
Но все же на какой-то миг мне стало не по себе. Возможно, ей бы даже не поверили, но скандал разгорелся бы страшнейший. Впрочем, Фелисити была умной девочкой и быстро поняла, что выгоднее всего ей будет молчать.
Я смотрел на нее… и хлестал словами раз за разом, с каким-то болезненным наслаждением наблюдая, как она вздрагивает.
И демоны медленно приближались к своей жертве. К моей жертве. Я никуда не отпущу тебя, Фел.
И да, я все же это сделал. Сказал.
– Так что сама решай, Фелисити Томпсон, что тебе важнее: пару вечеров пораздвигать передо мной ножки или сестра.
Я мудак. Козел и сволочь. Но да, я хочу, чтобы она раздвигала передо мной ножки, открывала ротик и позволяла все, что я желаю.
Но даже тут меня ждало удивление. Со слезами на глазах малышка заявила, что она – барабанная дробь – девственница, мля!
По позвоночнику медленно текла раскаленная лава… Сверху вниз. Из воспаленного пошлыми картинками мозга и в бедра, где все уже давно стояло так, что мне было больно.
Есть много видов секса, малышка.
– Оральный… Ты когда-нибудь сосала, Фелс? Анальный… В попку не больно, если правильно подготовить, а самое главное – девственность на месте, – я загнул два пальца, взялся за третий, но так и оставил его выпрямленным. – Ну так что, мисс Томпсон? Пять минут на исходе! Вы уходите или соглашаетесь на мои условия?
Она стояла и с болью смотрела на меня.
Стояла, такая тонкая и беззащитная, а у ее ног сидели красноглазые демоны с израненными шипами шеями.
И согласилась. Согласилась, лишь умоляла немного подождать и, захлебываясь слезами, сбежала из квартиры.
Входная дверь с грохотом закрылась.
Я крепко сжал кулаки и криво, ни хрена не весело усмехнулся. Радости не было никакой.
Да, теперь я смогу трахнуть мечту последних пару лет. Реально ведь, мать ее, мечту.
Глядя на Фелисити, у меня в голове часто появлялась мысль о том, что, быть может, пора заканчивать свое добровольное отшельничество. Ведь нельзя бесконечно сидеть в своей яме и бухать с демонами, кроя матом весь остальной мир и баб в частности.
Я давно смотрел на золотого ангелочка с зелеными глазами. Но сначала пугала сама мысль о том, чтобы подпустить к себе кого-то, вызывающего эмоции, а потом я сдался. Сдался и решил подождать до ее выпуска, а после пригласить на свидание.
У нас бы все было правильно, Фелисити. Так, как вы, девочки, любите. Я могу быть обаятельным, притягательным, и да, я знаю, как сделать тебе хорошо в постели.
Все было бы красиво. Нет, не так, «все могло бы быть красиво».
Хотя вполне возможно, что мой интерес угас бы после пары вечеров зажигательного секса на всех доступных поверхностях. Я был практически в этом уверен, так же как и в том, что не способен сейчас к серьезным отношениям. Не после Клары. На фиг надо. Но молоденькие девчонки неохотно дают тем, кто с ходу заявляет, что это буквально на несколько раз, так что пришлось бы играть по правилам.
А теперь ты согласилась быть моей без всей этой ненужной мишуры. Хотя нет, ты согласилась мне дать. И я даже весьма любезно вник в твою ситуацию и согласился не трогать девственную плеву. Зато могу трахнуть в любые другие места. Офигеть я добрый, не так ли?
Я достал пачку сигарет, которые лежали на дальней полке еще с тех пор, как я часто курил из-за выходок Клары. Сколько уже прошло? Почти два года.
– Клара… – От одного имени в душе поднялась лютая злость. – Даже после того, как исчезла, ты отравляешь мне жизнь. Сегодня у меня два образа слились в один. Ты и малышка Фелс. Вы даже внешне чем-то похожи.
И я сорвался.
Сорвался и предложил студентке такое, от чего у меня в штанах мигом стало тесно, а все руководство университета хлопнулось бы в обморок, если бы узнало.
И кто я после этого?
Сделав глубокую затяжку, я выдохнул дым в приоткрытое окно и, обреченно рассмеявшись, констатировал:
– Редкостный мудак.
Хотя бы потому, что даже сейчас, когда разум чист, я все равно не отпущу эту девушку. Не откажусь от возможности получить ее хотя бы на таких условиях.
И да, мне ни капли не стыдно. Впрочем, пора было одеваться и ехать в участок.
Я ведь пообещал Фелисити освободить ее долбаную сестрицу…
Фелисити
Я снова убегала от него.
Дважды в день бежать прочь от хищника – это плохой знак. Мистер Адам Браун… Негодяй, сволочь… маньяк! Он просто решил взять меня в качестве расплаты за ошибки Мел.
Мое тело, мою душу, все мое существо выворачивало наизнанку при одной мысли, что придется смиренно лечь и отдаться этой беспринципной скотине!
Ненавижу!
Эштон… Что скажет мой жених, когда узнает о потере невинности? На миг в глазах потемнело, и мне пришлось сбавить шаг.
– За что? – шепнула я, смахивая непрошеную слезу. – Почему это все происходит именно со мной?
Мел угнала машину, но в итоге рушится не ее жизнь, а моя.
И тут я, словно наяву, вновь услышала вкрадчивый голос мистера Брауна: «Есть масса других неклассических видов секса, которые меня устроят…» Воображение услужливо нарисовало предложенные им варианты.
– Нет! – выкрикнула я, хватаясь за горящие щеки и пугая бомжа в пальто и шерстяной шапке, копавшегося в мусоре неподалеку.
– Сумасшедшая! – возмущенно выдал он, взмахивая руками. – Совсем распустилась молодежь…
«Распустилась, – мысленно повторила я, – это не то слово. Докатилась. Дожила. Хотела решить вопрос и решила…»
Всю дорогу домой я прокручивала в голове разговор с профессором Брауном, невольно то и дело возвращаясь к поцелую. Это было жутко. И не только потому, что я стала бояться своего учителя в разы сильнее. Имела место и другая причина, более весомая, чем первая. Дело в том, что мои губы все еще хранили на себе вкус этого поцелуя. Словно мистер Браун прекратил его миг назад. Я все еще слышала его дыхание – горячее и шумное. Обоняние улавливало насыщенный, немного терпкий запах; так не пах ни один из моих знакомых парней. Потому что это был запах сильного, уверенного в себе мужчины, отличавший мистера Брауна от прыщавых юнцов и заносчивых идиотов, с которыми я училась.
И еще его голос – тихий, чуть хрипловатый – он снова и снова шептал мне пошлости. Разве могла я представить себе подобное еще утром? Да реши я быть смелой и рассказать кому-то о случившемся – мне бы все равно никто не поверил. Холодный и расчетливый Адам Браун ни за что не покусился бы на одну из своих студенток…
Дернув дверь в квартиру, я обнаружила, что она закрыта на замок.
– Мам? – крикнула, стоило войти внутрь. – Ты дома?
Она не отозвалась. Только печально звякнули жестяные банки на полу, о которые я споткнулась. Ушла…
– Черт. – Не удержавшись, пнула их и уселась на пол, обхватив голову руками. Откуда мне взять силы, чтобы разобраться со всем этим?!
Взгляд метался по комнате, безуспешно пытаясь зацепиться за что-то, удержаться и вернуть здравомыслие хозяйке. Как вдруг остановился, буквально споткнувшись о старое фото на стене. На нем была запечатлена наша семья, еще до смерти отца. Он обнимал нас троих – меня, маму и Мел – и улыбался. Папа всегда учил меня заботиться о сестренке, хотя разница в возрасте у нас была всего в пару лет. «Ты старшая, – говорил он, – помоги ей немного. Нас с мамой не станет, а вы будете друг у друга».
И вот он умер, а мама… Я осмотрелась вокруг, зло усмехнувшись. Ее тоже практически не стало.
Поднявшись, я решительно отправилась в свою комнату и включила старенький ноутбук. Спустя пару минут, собрав волю в кулак, набрала по скайпу Эштона и, присев напротив экрана, задумалась, как начать этот разговор.
– Фелс? – он ответил слишком быстро. Хотя, даже если бы эта минута, пока шли гудки, растянулась на час, я подумала бы так же. – Привет, малышка.
Его нежность болью отозвалась в моей груди. Не находя слов, я лишь улыбнулась и отвела взгляд.
– Я сегодня сильно занят, думал, созвонимся уже завтра, – продолжал говорить Эштон, не замечая моего состояния. – Ты как, не против?
– Не против чего? – переспросила я, потеряв нить разговора.
– Перенести челлендж, – засмеялся он. – Завтра у меня важный тест; я хочу подтянуть кое-что…
– О, нет, конечно. – Я облегченно вздохнула, и рука уже трусливо потянулась к мышке, чтобы отключиться, когда губы сами приоткрылись. Себя я слышала, словно со стороны: – Только хотела спросить… Мне интересно твое мнение по одному вопросу. Это займет не больше минуты.
Черт! Это все совесть, будь она проклята…
– О’кей, что там у тебя? – Эштон откинулся на спинку стула и сложил руки на груди в ожидании.
Я медлила, не зная, что вообще хочу спросить. Не понимая, для чего позвонила. Облегчить душу? Испросить разрешение на секс во имя спасения сестры? Бред!
– Фелс? С тобой все хорошо?
Пока он не начал понимать, в каком я состоянии, пришлось срочно импровизировать:
– Да, все хорошо. Только… Скажи, если бы тебе предложили поступиться принципами ради спасения дорогого тебе человека, ты бы пошел на это? Пренебречь законами морали, но получить взамен нечто очень важное…
– Фелс, ты в порядке? – Голос Эштона изменился. Он сел ровнее и пристально вгляделся в мое лицо.
– Полный порядок, – засмеялась я, передергивая плечами и сама поражаясь своему актерскому таланту. – Это задание по философии. И я все думаю над ответом, но склоняюсь к более эгоистичному поступку. В конце концов, почему человек должен предавать себя, что бы там ему ни обещалось взамен?
– Ну-у, – Эштон заметно расслабился, отвел взгляд в сторону и заговорил, поигрывая карандашом: – Думаю, я бы мог сделать исключение из правил. Если цель реально оправдывает средства. То есть… Ну, если на кону, скажем, жизнь другого человека, а от тебя требуется не так много…
– А если много? Если… скажем, свобода? Или репутация? Или положение в обществе? Должность?
Эштон вдруг рассмеялся.
– Малыш, это все такая ерунда по сравнению с жизнью. Конечно, спасти кого-то гораздо важнее, чем сохранить за собой должность. Или даже репутацию. Крутые у вас задания, а нам ерунду всякую подсовывают заучивать, и никакого полета мысли.
– Да, но…
– Погоди, Фелс! – Эштон вскочил со стула, потянулся в сторону и, схватив мобильник, ответил на вызов: – Слушаю. Да, готовлюсь. А сам что? О’кей, приду. Давай.
Отбив вызов, Эштон посмотрел на меня и, виновато пожав плечами, сообщил:
– Колин зовет. Ни хрена сам выучить не может. До завтра, Фелс?
– До завтра, – улыбнулась я, посылая ему воздушный поцелуй.
Он отключился, а я так и сидела, приложив ладошку к экрану и продолжая растягивать губы, изображая фальшивую радость.
