– Хочешь пойти посмотреть?
Кайлану больше всего на свете этого хотелось, но сейчас это казалось непозволительной роскошью. Возвышающийся камень находился именно там, где говорилось в историях о Джарра-Джене и множестве других историй.
– Не знаю… У нас есть дела поважнее. Вот разберемся со скексисами, дела перейдут к Аль-Модре, и тогда я вернусь сюда и изучу и прочту все, что захочется.
– Ну пойдем посмотрим. У нас впереди еще целый день.
Найя подскочила на ноги, потянулась, чуть не сбросив с себя Нича, и повесила дорожную сумку на одно плечо. Сумка была отцовской, для ношения на спине, но после того, как распустились крылья, приходилось носить ее на одном плече. Ей нужно было обменять мужской рюкзак на что-то более удобное для ношения с крыльями, особенно учитывая то, что они собрались продолжить свой путь за пределы Камня-в-Лесу.
– Если за нами гонятся скексисы, а мир разваливается на части, это еще не значит, что ты не вправе себя немножко побаловать.
Комментарий получился кислый, но она улыбнулась, и Кайлан знал, что она хотела как лучше. Возвышающийся камень звал его свысока, и, взглянув на него, Кайлан почти услышал шепот выгравированных на нем оттисков песен. С некоторой осторожностью он нашел ведущую вверх лесную тропу и пошел по ней, а Найя последовала за ним.
Глава 4
Подъем оказался выше, чем выглядело со стороны, и путь на самый верх потребовал времени. Чем ближе к вершине, тем щербатее и древнее становились валуны. Добравшись до плоской плиты на самом верху, Кайлан и Найя посмотрели вниз: крохотное поселение Камень-в-Лесу почти полностью было укрыто лесом.
Центральный обелиск оказался одним из нескольких столпов, но был самым большим, и поэтому его было видно снизу. Вокруг него стояло полдюжины поросших мхом камней, все с выгравированными снооттисками письменности гельфлингов, на некоторых были пиктограммы и спиралевидные геометрические фигуры. Кайлан приблизился к большому центральному камню и прикоснулся к нему, пальцами ощущая сырой мох в углублениях слов.
– Сможешь прочесть? – спросила Найя. Подобно большинству гельфлингов, она не умела ни читать, ни писать. Кайлан умел и то и другое, что было его единственным навыком, который он приобрел, обучаясь у модры Меры, надеявшейся, что однажды он сможет им правильно воспользоваться.
– Это песня рождения Камня-в-Лесу, – восхищенно ответил Кайлан, водя пальцами по словам. – Летним нинетом в Век Невинности здесь была модра Инид, Поющее Дерево, призванная деревьями, плачущими в сердце Темного леса, где течет Черная река. Она нарисовала на земле формы солнца. С благословения Древа-Колыбели из земли появилось множество камней, и здесь зародился Камень-в-Лесу и расцвели гельфлинги.
Найя навострила уши.
– Модра Инид! Это имя мне знакомо… Она была сестрой модры Месаби-Нара, которая привела расу гельфлингов в Заболоченный лес Сог, она же посадила Великий Смерт – дерево, на котором живет мой клан. В сердце Смерта записана похожая история.
– В Чащобе Сами тоже есть что-то подобное, – сказал Кайлан. – Шесть Сестер покинули северный берег и основали кланы гельфлингов… Смотри! На этом камне записана история Джарра-Джена!
Кайлан переходил от одного камня к другому, читал написанные на них песни и пересказывал их Найе, следовавшей за ним по пятам. Он не знал, интересовали ли ее эти песни, но она его слушала. В одной песне, из Века Гармонии, говорилось о сказителе песен по имени Джир, путешествовавшем по миру в поисках истинной песни Тра. На другом камне говорилось о том, как мать Огра спустилась с Высокой Возвышенности и принесла мудрость гельфлингам Камня-в-Лесу – мудрость о сезонах и звездах, а еще рассказала о том, как выглядят три солнца Тра. Знания о форме Братьев и их небесном пути помогли гельфлингам понять, что такое нинеты – большие сезоны. А понимание сезонов, в свою очередь, привело к пониманию земли, урожая и цикла жизни в большом смысле.
Лишь когда стемнело настолько, что уже невозможно было что-то прочесть, Кайлан понял, что он весь день провел за чтением камней на возвышении. Найя, тихонько похрапывая, спала у одной из скрижалей, а Нич время от времени стремительно исчезал в сумерках, откуда приносил в зубах трепыхающихся юнамотов или других насекомых.
Кайлан встряхнул Найю за плечо.
– Прости, – сказал он. – Я не собирался заниматься этим весь день.
Она зевнула и потянулась.
– Тебе нужно было почитать, а мне нужно было поспать.
– А теперь нам нужно поторопиться, чтобы успеть к ужину.
Во время быстрого спуска они наблюдали за тем, как из оранжевого небо становится темно-синим. В деревне один за другим зажигались факелы, и путникам казалось, будто они спускаются в море светлячков. Где-то играла лютня, в деревенском очаге уже потрескивал огонь, вокруг которого раздавался смех гельфлингов.
Предложение Райана держаться подальше от других гельфлингов удручало, но Кайлан и Найя все же обошли очаг стороной. Было бы приятно поесть в большой компании, но каждый раз, когда Кайлан смотрел на умиротворенные лица стоунвудцев, он мог думать лишь об одном: о том, как бы они изменились, узнав то, что известно ему. Однако он понимал, что им необходимо узнать об этом, и поскорее, иначе неведение может обернуться их гибелью.
– Чувствую себя немного виноватой, – тихо произнесла Найя, несомненно, подумав о том же. – Словно я виновата в предательстве скексисов. Как будто мы виноваты в сложившей ситуации. Я не хочу рассказывать остальным. Не хочу, чтобы они боялись.
– Найя! Кайлан!
Снизу раздался жизнерадостный голос: Митра махала рукой, прыгая вверх по крутым ступеням.
– Вот вы где! Уже пора ужинать, мама послала за вами. Проголодались? Надеюсь, что да, потому что она наготовила много еды. Пойдемте!
С той же скоростью, с какой примчалась, Митра ускакала, перепрыгивая с камня на камень, к каменному домику, в котором заночевали Кайлан и Найя. Из трубы поднимался дым, а окна были залиты теплым светом от очага. У Кайлана заурчало в животе, и они поспешили за стоунвудской девчушкой.
Глава 5
Внутри домика в очаге горел огонь, а на подоконниках стояли баночки со свечами. Комната была залита теплым золотистым цветом. На полу у очага сидел Райан и держал в руках что-то маленькое и голубое. Когда они вошли, он убрал это в карман и в знак приветствия приподнял бровь.
Митра поприветствовала их более открыто. Она отвела Кайлана с Найей на кухню, где ее матушка нареза??ла корнеплоды меркипа, что-то тихонько напевая. Как у многих стоунвудцев, у нее были длинные темные волосы, а ее нежные крылья были красно-коричневого цвета с двумя большими черными пятнышками, в каждом из которых таились вкрапления оранжевого, золотистого и бронзового цвета. На полу у ее ног сидел, посасывая кулак, малыш-гельфлинг.
– Моя матушка Шони, – представила ее Митра. – И мой братишка Тимтри.
Хоть Кайлан и Найя переночевали в их доме, матушка Райана и малыш спали, когда они пришли ночью и когда ушли рано утром. Шони положила нож и вышла из-за стола, чтобы обнять ладонями сначала лицо Найи, а затем Кайлана. Ее руки пахли специями и морковью. Кайлан, который мало что помнил о своей матери, не раз видел, как множество матерей повторяли этот теплый жест, а модра Мера никогда не была так добра к нему.
– Здравствуйте, мои милые. Рада наконец познакомиться с вами. Прошу вас, садитесь. Не обращайте внимания, если Райан холоден с вами. Райан! Предложи нашим гостям попить, прошу.
– Это могу сделать я, матушка, – вступилась Митра, но Шони отмахнулась от нее.
– Я хочу, чтобы это сделал он. Ему пойдет на пользу.
Райан не возражал, но почти безучастно налил в две глиняные чашки воду из горлянки и протянул их Кайлану и Найе. После того как они взяли предложенные им чашки, он вернулся на свое место у очага.
Кайлан вежливо отхлебнул из своей чашки и подтолкнул локтем Найю, которая с легким неодобрением смотрела вслед Райану, чтобы она сделала то же самое. У воды был землистый привкус, наверное, колодезная. Он привык к вкусу речной воды, но колодезная напомнила ему о доме, поэтому он пил медленно, чтобы подольше наслаждаться ее вкусом.
– Может, вам помочь? – поинтересовался Кайлан. Он не умел готовить на кухне, хотя мог практически что угодно поджарить на костре.
– Нет, мы почти закончили. Прошу, садитесь.
Она рукой пригласила их к столу – большому плоскому камню, выдававшемуся прямо из пола у одной из стен дома. Кайлану стало интересно, что появилось раньше: камень или дом. Шони расставила на столе три сервировочные миски: с орехами, приправленными специями персиками и нарезанными кореньями. Райан пришел за стол последним, сел рядом с Митрой и сосредоточился на медленном поедании небольшой порции еды.
– Так, значит, вы из Заболоченного леса Сог и Чащобы Сами, – произнесла Шони. Она добавила еду на тарелки Найи и Кайлана. Митре, которая явно предпочитала приправленные специями персики, набрав их в два раза больше, чем орехов и кореньев, помощь не требовалась. – Вы прошли большой путь. Я никогда не была за пределами Темного леса. Долго шли?
Прежде чем ответить, Найя облизнула пальцы.
– Не очень долго. Всего через несколько дней пути я дошла до равнин, а в Камень-в-Лесу мы приехали на землеходе. Пешком, наверное, мы бы шли дольше.
– Ну еще бы! Это твой землеход, Кайлан?
Вопрос Шони был связан с тем, что землеходы – тотемные животные клана Спритон. Ее предположение было вполне логичным, однако Кайлану стало немного стыдно, когда он отрицательно покачал головой.
– Нет. Он принадлежал нашей подруге.
– Землеходы спритонов такие же высокие и быстрые, как те, которые у нас в Темном лесу? – спросила Митра. – Я всего один раз сидела верхом – на малыше землеходе, он тогда еще даже на ноги не вставал. Кататься на них – чистый восторг, да? Вволю скачи по равнинам!
Кайлан снова покачал головой. Ему не хотелось рассказывать о своем коротком опыте верховой езды, большая часть которого состояла из падений, распугивания зверей или сразу и того и другого. Скачки по равнинам относились к тем же традициям спритонов, как и умение обращаться с копьем или метание бола, которые Кайлан видел, но в которых почти не участвовал…
– Я не очень хорошо езжу верхом, – ответил он.
– Однако нас сюда привез, – напомнила ему Найя, – за что я тебе благодарна.
Райан уже доел свою порцию, в то время как остальные едва приступили к еде.
– Есть за что благодарить, – произнес Райан. – Не будь у вас землехода, вас схватили бы скексисы.
– Райан! – возмутилась Шони. – Сейчас не время. Давайте хотя бы раз поужинаем в семейном кругу, не говоря об… этом.
– Даже не знаю, матушка. Можем ли мы называться семьей, когда отец…
– Достаточно.
Кайлан спешно засунул в рот фрукт, чтобы отвлечься от накаляющейся между матерью и сыном атмосферы. Впрочем, Райан не стал продолжать. Шони порхнула крыльями, чтобы отмахнуться от спора, и снова обратила свое внимание на гостей.
– Расскажи что-нибудь ты, Найя. Есть ли у дренченов спортивные увлечения?
Найя оживилась возможностью рассказать о себе.
– О! У нас бывают соревнования по бола, а во время фестивалей мы иногда состязаемся в метании дартса из перьев. Когда я была помладше и спорила с сестрами, мама бросала драгоценные камни в самые глубокие места на болоте и заставляла найти, пока они не успели погрязнуть в иле. Если найти не получалось, то приходилось заниматься рутиной под Великим Смертом: очищать его корни от клещей и тому подобное. А осенью, когда апекноты увядают, мы прыгаем с шестом в высоту! В это играют даже дети.
Кайлану показалось, что это похоже на хвастовство, но вполне милое хвастовство, и он порадовался смене темы разговора. Чем дальше разговор уйдет в другое русло, тем лучше. Он понемногу ел и слушал, как Найя объясняла активно интересовавшейся Митре правила прыжков с шестом. Даже Райан слушал.
– Гурджин рассказывал о соревнованиях по бола, – произнес он, и его участие в разговоре стало приятной неожиданностью. – Показывал мне свой дренченовский бола – с короткой веревкой, благодаря которой увеличивается сила бола и уменьшаются шансы, что она запутается в болоте.
Найя тут же поддержала его.
– Да! Так они тяжелее, потому их труднее раскручивать, но в Соге они отлично выручают. Думаю, в лесу тоже сгодились бы… А в открытом поле, думаю, лучше подойдет бола спритонов: с веревкой подлиннее и камнями поменьше. Верно, Кайлан?
Кайлан поежился. Ему было приятно, что Найя привлекла его к разговору, но, признаться, он не знал, как более короткая или более длинная веревка меняет поведение бола и какие камни – маленькие или большие – лучше в лесу или в поле. Он не знал этого, и отчасти его это даже не интересовало. Он пожал плечами.
– Наверное, так, – ответил он.
Его вклад был настолько маленьким и незрелым, что чуть не погубил крохотное пламя беседы. Найя с готовностью подбросила дров в так называемый костер:
– Кайлан – сказитель песен и создатель снооттисков, причем очень хороший! Однако он все же умеет бросать бола: бросил его прямо в лицо скекМалу.
Найя хотела помочь, но Кайлану показалось, что это больше походило на попытку оправдать его, чем на представление его заслуг. Как будто положение сказителя песен объясняло его неспортивное телосложение, а единственная боевая победа оправдывала это.
Райан отреагировал почти одобрительно:
– Хм! – И добавил: – Я бы с радостью запустил пару камней в лицо скекМалу, и однажды я это сделаю.
В дверь постучали, и Митра подскочила со своего места. Райан тоже встал – не из чувства страха, а потому что ему следовало уйти в глубь дома, чтобы его не было видно от входной двери. Как только он скрылся из вида, Шони подала Митре знак открывать дверь.
У порога стояла женщина-гельфлинг более зрелого возраста, одетая в зеленое и темно-синее, а за спиной, словно плащ, у нее были сложены длинные крылья винно-золотистого цвета. Судя по вплетенным в ее темные волосы бусинам и орнаментам, Кайлан догадался, кто она.
– Модра Фара! – произнесла Шони. – Добрый вечер… входите.
– Добрый вечер, Шони, малышка Митра.
Кайлан сделал вид, что не услышал, как Райан ушел еще глубже в дом и тихонько задвинул штору на входе в одну из дальних комнат. Войдя, модра Фара взъерошила волосы Митры. Однако она пришла в дом не ради нее и не ради ее матушки. Она посмотрела на Найю и Кайлана и потянулась к своему рукаву.
– А вот и спритон. Мне показалось, будто я видела тебя утром на холме. Тебя зовут Кайлан?
Кайлан встал, когда модра клана Стоунвуд обратилась к нему лично. Она достала из рукава письмо.
– Да, модра.
– Вот, доставили из Чащобы Сами. Опережая вопрос, скажу, что новости плохие.
Сердце Кайлана заколотилось. Никто не проронил ни слова, лишь Найя положила руку на его плечо, когда он развернул письмо и принялся читать.
Моим сестрам модрам:
Вам следует знать. Сегодня рано утром прибыли лорды скекЛак и скекМал. Они разыскивают одного из моих жителей, беглеца по имени Кайлан. Они назвали его изменником. Не обнаружив его, они взяли трех других в залог. Если вам известно, где находится Кайлан, отправьте его ко мне, а я о нем позабочусь.
Во имя песни Тра,
Мера, Вшивающая Сны
– Они пришли в мой дом. – Щеки Кайлана похолодели от страха. – И захватили жителей моей деревни…
– В этом нет твоей вины, – сурово прервала его Найя, прежде чем он не наговорил большего. – Значит, они этого даже не скрывают! Не нашли Кайлана в его деревне и попросту сгребли других? Зачем? Чтобы по дороге перекусить?
– Тебе не следует так говорить, – торопливо предупредила ее модра Фара, хотя, судя по тому, как спешно она вмешалась, Кайлан понял, что ее реакция обусловлена больше страхом перед скексисами, чем верностью им. Ее лицо выражало что-то между ответственностью и сожалением. Найя не угомонилась.
– Вы же не можете поверить в то, что он изменник, – произнесла она. – Он не первый сказал об этом.
Модра Фара посмотрела прямо в глаза Найе, затем отвернулась, словно та ей ничего не говорила.
– Раз Шони приняла тебя в своем доме, я не оскорблю ее гостеприимства этим вечером. Но скексисы тебя разыскивают, а мой долг – перед моим кланом. К рассвету чтобы тебя здесь не было. Мне все равно, пойдешь ты к своей модре или нет. Уходи куда угодно, только не оставайся здесь. Мне и без тебя хлопот хватает из-за того, что где-то в лесу, который мы делим со скексисами, прячется Райан. Я не могу еще больше рисковать безопасностью моего народа. Пожалуйста, пойми меня.
Кайлан понимал сказанные ею слова, но от них у него на душе возникла дыра. Он напомнил себе, что это модра клана Стоунвуд, та самая модра, которой Райан не доверил свою безопасность, когда скексисы объявили его изменником. А сейчас Кайлан держал в руках письмо с таким же приговором. Она не его модра, и он не в своем доме. Так что даже не удивился. Если бы скексисы искали в Чащобе Сами Найю, то, наверное, модра Мера поступила бы с ней точно так же.
– Хорошо, – тихо ответила Найя и сжала его плечо. – Мы уйдем.
