– И где он теперь?
– Не имею понятия. Думаю, давно вышел в отставку. Мы обязательно должны с ним связаться, возможно, он говорил со Стефани.
Роясь в куче бумаг на столе, я обнаружил еще кое-что.
– Погляди, Анна, – сказал я, протягивая ей квадратный листочек.
Это был билет на самолет до Лос-Анджелеса. Стефани написала на нем:
Черная ночь ? Архивы полиции
– Опять эта Черная ночь, – прошептала Анна. – Что это может значить?
– Что ее поездка в Лос-Анджелес была связана с расследованием, – предположил я. – И теперь у нас есть полная уверенность в том, что Стефани действительно расследовала убийства девяносто четвертого года.
На стене висело фото мэра Брауна по крайней мере двадцатилетней давности. Похоже, кадр из видеозаписи. Браун стоял перед микрофоном с листком в руке, словно произносил речь. Листок также был обведен фломастером. Задний план походил на сцену в Большом театре.
– Наверно, это Браун произносит приветственную речь на фестивале в Большом театре в вечер убийства, – сказал Дерек.
– Откуда ты знаешь, что это вечер убийства? – спросил я. – Ты что, помнишь, как он был тогда одет?
Дерек взял в руки фото из газетной статьи, где тоже был запечатлен Браун:
– Костюм вроде тот же самый.
На мебельном складе мы просидели всю ночь. Камер там не было, сторож ничего не видел: по его словам, ему нужно было там появляться, если возникнут проблемы, но до сих пор никаких проблем не возникало. Клиенты приходили и уходили, когда хотели, никто за ними не следил и не задавал лишних вопросов.
Группа криминалистов из полиции штата примчалась на место и приступила к осмотру. В ходе тщательного обыска был обнаружен компьютер Стефани, спрятанный в пустой коробке с двойным дном: кто-то из полицейских хотел ее переставить и удивился, почему она такая тяжелая.
– Вот что искал тот, кто поджег квартиру и ограбил редакцию, – произнес я.
Криминалисты забрали компьютер на изучение. А мы с Анной и Дереком взяли с собой все документы, налепленные на стену склада, и развесили их в точно таком же порядке в кабинете Анны. В 6.30 утра Дерек, с трудом продирая слипающиеся глаза, прикнопил фото дома Гордона, долго всматривался в него и еще раз прочитал вслух сделанную Стефани надпись: “То, чего никто не увидел”. Водя носом по снимку, он изучал лица людей на нем.
– Так, это мэр Браун, – показал он на человека в светлом костюме. И добавил, ткнув пальцем в крошечную головку: – А вон тот – шеф Кирк Харви.
Мне пора было ехать в окружное отделение полиции штата, отчитываться о своих достижениях перед майором Маккенной. Дерек отправился со мной. Когда мы ехали вниз по Мейн-стрит, залитой утренним солнцем, Дерек, тоже впервые за два десятилетия оказавшийся в Орфеа, произнес:
– Ничего тут не изменилось. Словно и не было этих лет.
Через час мы сидели в кабинете майора, и тот ошарашенно слушал мой рассказ о прошедших выходных. Обнаружив мебельный склад, мы наконец получили доказательство того, что Стефани расследовала убийства 1994 года и, возможно, установила что-то важное.
– Едрить твою в корень, Джесси, – выдохнул Маккенна, – неужели это дело будет гоняться за нами всю жизнь?
– Надеюсь, что нет, майор, – ответил я. – Но расследование надо довести до конца.
– Ты хоть понимаешь, что это значит, если вы тогда налажали?
– Что ж тут не понимать. Именно поэтому я бы хотел остаться в полиции, пока не доведу все до конца.
Он вздохнул:
– Ты же знаешь, Джесси, какую уйму времени это у меня зай мет – бумажки, объяснения с начальством…
– Знаю, майор. Простите.
– А что будет с пресловутым проектом, из-за которого ты решил подать в отставку?
– Никуда не денется, подождет, пока я не закрою дело, – заверил я.
Маккенна, ворча, вытащил из ящика какие-то формуляры.
– Только ради тебя, Джесси. Потому что ты лучший коп, какого я когда-либо знал.
– Я вам очень признателен, майор.
– Между прочим, я уже кому-то отдал твой кабинет с зав трашнего дня.
– Кабинет мне не нужен, майор. Сейчас схожу заберу вещи.
– И я не хочу, чтобы ты вел расследование в одиночку. Назначу тебе напарника. Правда, ты сегодня должен был уйти, и остальные пары в вашем подразделении уже составлены, но не волнуйся, я тебе кого-нибудь подыщу.
Дерек, сидевший рядом со мной, наконец нарушил молчание:
– Я готов пособить Джесси, майор. Поэтому я и здесь.
– Ты, Дерек? – удивился Маккенна. – А ты когда последний раз занимался оперативной работой?
– Двадцать лет назад.
– Мебельный склад мы обнаружили только благодаря Дереку, – вставил я.
Майор опять вздохнул. Он явно был взволнован.
– Дерек, я правильно понимаю, что ты хочешь заново взяться за расследование, из-за которого ушел с оперативной работы?
– Да, – решительно ответил Дерек.
Майор долго смотрел на нас, потом спросил:
– Где твое табельное оружие, Дерек?
– В письменном столе лежит.
– Ты еще не забыл, как им пользоваться?
– Нет.
– Ладно, только сделай милость, сходи в тир и разряди обойму в мишень, прежде чем гулять с этой штукой на поясе. Господа, закройте мне это дело быстро и чисто. У меня нет никакого желания получать громы небесные на нашу голову.
* * *
Пока мы с Дереком были у Маккенны, Анна времени зря не теряла. Она загорелась идеей разыскать Кирка Харви, но это оказалось куда более сложным делом, чем она думала. Несколько часов она пыталась выйти на след бывшего шефа полиции, но безуспешно. Он вообще пропал с горизонта: ни адреса, ни телефона. Исчерпав все возможности, она решила обратиться к единственному человеку в Орфеа, которому доверяла, – к своему соседу Коди, и отправилась к нему в книжный магазин, находившийся поблизости от редакции “Орфеа кроникл”.
– Хоть бы кошка какая сегодня забежала, что ли, – вздохнул Коди, увидев ее.
Ясно: услышал, как открылась дверь, и надеялся увидеть покупателя, поняла Анна.
– Надеюсь, хоть Четвертого июля на фейерверк народ подвалит, – продолжал Коди. – Июнь вообще кошмарный был.
Анна взяла с рекламной стойки какой-то роман:
– Хороший?
– Ничего.
– Тогда беру.
– Анна, ты вовсе не обязана…
– Мне читать нечего. Как раз кстати.
– Но ты же не за этим пришла, я так думаю.
– Не только за этим, – улыбнулась она, протягивая ему бумажку в пятьдесят долларов. – Можешь мне рассказать про убийство четырех человек в 1994 году?
Он нахмурился:
– Давненько я ничего не слыхал об этой истории. Что тебя интересует?
– Просто любопытно, какая тогда атмосфера была в городе.
– Ужасная, – ответил Коди. – Люди, естественно, были в шоке. Сама понимаешь, целую семью прикончили, с маленьким мальчиком. И Меган. На редкость милая была девушка, ее тут все обожали.
– Ты хорошо ее знал?
– Еще бы мне ее не знать, она у меня в магазине работала. Книги тогда улетали как горячие пирожки, причем в основном благодаря ей. Сама посуди, молодая красивая продавщица, увлеченная, блестящая, просто прелесть! Со всего Лонг-Айленда народ приезжал ради нее. Такой ужас! Такая несправедливость! Для меня это был страшный удар. В какой-то момент я даже думал все бросить и уехать отсюда. Но куда? У меня все связи здесь. Знаешь, Анна, что хуже всего? Люди сразу поняли: Меган умерла, потому что узнала убийцу Гордонов. Значит, он здешний. Кто-то, кого мы знаем. С кем встречаемся в супермаркете, на пляже или даже в книжной лавке. Когда убийцу нашли, к несчастью, выяснилось, что мы не ошиблись.
– Кто он такой?
– Тед Тенненбаум, вполне симпатичный человек, приветливый, из хорошей семьи. Активный, неравнодушный. По профессии ресторатор. Член добровольной пожарной охраны. Помогал организовывать первый фестиваль.
Коди вздохнул:
– Не хочется обо всем этом говорить, слишком больно.
– Прости, Коди. Только один вопрос, последний: тебе что-то говорит имя Кирк Харви?
– Да, он раньше был шефом полиции. Как раз перед Гулливером.
– И куда он делся? Я пытаюсь его разыскать.
Коди как-то странно посмотрел на нее.
– Он почти сразу исчез, – ответил он, отсчитывая сдачу и засовывая книгу в бумажный пакет. – И больше о нем никто ничего не слышал.
– А почему, что случилось?
– Никто не знает. Просто в один прекрасный день, осенью 1994 года, взял и пропал.
– То есть в том же году, когда случилось убийство?
– Да, через три месяца. Потому и помню. Странное выдалось лето. Жители по большей части постарались забыть, что тогда случилось.
С этими словами он взял ключи и сунул в карман мобильник, лежавший на стойке.
– Уходишь? – спросила Анна.
– Да, раз все равно никого нет, пойду немножко поработаю с волонтерами в Большом театре. Кстати, тебя что-то давно не видно.
– Знаю, просто сейчас работы выше головы. Хочешь, подвезу? Как раз собиралась в Большой театр, расспросить волонтеров насчет Стефани.
– С удовольствием.
Большой театр находился рядом с кафе “Афина”, то есть в конце Мейн-стрит, почти напротив курортного комплекса.
Вход в общественные здания в Орфеа не охранялся, как и во всех мирных городах, и Анна с Коди просто толкнули входную дверь и оказались в театре. Миновали вестибюль, потом прошли через зрительный зал по центральному проходу, меж рядов красных бархатных кресел.
– Представь, каково здесь будет через месяц, сколько народу, – с гордостью сказал Коди. – И все благодаря волонтерам.
Он одним прыжком взлетел по лесенке, ведущей на сцену, Анна поднялась за ним. Откинув занавес, они попали за кулисы и, пройдя по лабиринту коридоров, оказались у двери, за которой гудел рой сновавших туда-сюда волонтеров: одни занимались билетами, другие решали вопросы логистики. В одной из комнат готовили афиши для расклейки и вычитывали буклеты перед отправкой в типографию. В мастерской еще одна команда сооружала деревянные каркасы декораций.
Анна успела переговорить со всеми волонтерами. Большинство из них накануне не приходили в Большой театр, потому что участвовали в операции по поиску Стефани; они окружили ее, спрашивали, как продвигается расследование.
– Не так быстро, как мне бы хотелось, – призналась она. – Но, насколько я знаю, она часто приходила в Большой театр. Сама с ней несколько раз пересекалась.
– Да, – подтвердил низенький господин, занимавшийся билетами, – она писала статьи про волонтеров. А тебя она не расспрашивала, Анна?
– Нет.
Ей самой это даже в голову не пришло.
