– А потом Юлька этого мудака Ющенко скинула… победила на президентских выборах. Ты в телевизоре стал знаменитым, хотя мы еще тогда поняли, что ты из ФСБ. Ну, явно был из «конторы», слишком много себе позволял, и никто тебя не тронул. Ты Тимошенко парафинил в своих программах, а Юлька тебя не трогала. То есть, у тебя крыша была серьезная. А кто для этой обезбашенной мог быть авторитетом? Кто мог цыкнуть на Юльку, которая берегов не знала? Только московские, – Мазур усмехнулся.
– Ладно, я так понимаю, доказательств у тебя нет, одни версии. Допустим, я ФСБ-шная подстава или как там еще. Дальше что? – Максим торопился. Чутье подсказывало ему, что вот-вот их идиллию прекратят те, кто его сюда поместил.
– Дальше, как ты говоришь, ты помнишь. Юлька не подписала договор о ЗСТ с Евросоюзом, мы начали бузу, америкосовские инструктора у нас появились, они и раньше нас в вышколах обучали тактике противодействия милицейскому спецназу, организациям массовых беспорядков, действиям в городе в уличных боях и такое всякое. Ну, и денег дали. Много денег. Мы снаряжение закупили, палатки, продукты, всякого барахла. Потом Евромайдан организовали. Ментов спровоцировали на атаку, а по телеканалам центральным прогнали дезу, будто «Беркут» милицейский детей-студентов побил. Ну, люди пошли на Майдан. А Юлька водометами его…
Максим улыбнулся.
– И чего – не понравилось вам? Так водометы в Европе – обычное дело. В Германии полиция гораздо более жестко разгоняла протестующих, и водометами, и дубинками, даже собаками травили. И резиновые пули были, и газ слезоточивый. А вас так, культурненько. Во Франции вас бы посадили надолго, перед этим все ребра пересчитали бы. А в Испании вообще бы могли и застрелить при нападении на полицейских. Вы ж на Евромайдан оружие пронесли, не так ли? А кто расстрелял своих же на Институтской? Не твои люди?
Мазур тяжело посмотрел на Макса.
– Для потерявшего память ты удивительно много знаешь того, что знать не должен. Ты, друже, по ходу, со спецами дружишь не только из ФСБ.
– Это ты потому вывод сделал, что я про майдановских снайперов знаю? Так я расследование проводил свое, журналистское. Там все шито белыми нитками. Зачем вы своих же хлопцев положили?
Мазур махнул рукой.
– Не мои люди, там спецы были. Немецкая группа кажись. Специалисты. Они в доме на Городецкого сидели, а наши в гостинице Украины видимость создавали, будто это они стреляли. А тех снайперов, что в спину Львовской сотни сработали, через полчаса вывели всех по той же улице Городецкого, которую контролировал этот подорванный Парасюк.
– И что потом?
– А что потом? Подняли восстание на Западной Украине…
Макс перебил.
– Восстание? По-моему, это называется государственный переворот. При участии США. Я не прав?
– Ну, прав – по форме. А, по сути, мы восстание поднимали…
Максим встал и подошел к Мазуру вплотную.
– Ну и как, довольны теперь? Довольны, что в стране гражданскую войну затеяли? Кому теперь хорошо? Может, полякам, которые в Украину моментально вошли? Теперь Тернопольщина к Польше отойдет, к гадалке не ходи. Тимошенко, чтобы Украину сохранить, вас скорее отдаст, она не будет долго думать. Лучше часть потерять, чем все. А Штаты твои сраные только того и ждут, чтобы всю Украину с Россией столкнуть, потому и гражданскую войну спровоцировали.
– Где ты, такой умный, раньше был? – Мазур тоже вскочил.
– Да все время в телевизоре про это говорил! – Максим импровизировал, говорил наугад. Но, как и предполагал, попал в точку.
– Тебя кто в телевизоре слушал? Твои только ватники и слушали. А все евроориентированные тебя откровенно ненавидели. Мы всегда понимали, с чьего голоса ты поешь!
Макс улыбнулся.
– Надо же, ориентация какая – ероориентированные. И как, под поляками ваша ориентация, Тарас? Не изменилась? Привыкли панам жопы подставлять?
Тарас снова сел, устало выдохнул.
– Тут ты прав. Пшеки совсем оборзели. Украинский язык под запретом, везде только польский, во всех львовских магазинах обслуживание на польском, в школах заставляют польский изучать, ну, русский тоже можно – поляки с Путиным ссорится не хотят. Зато нас, УПА, гоняют, как кабанов, отстреливают… Нас ВСУ-шники так не гасят, как пшеки, мать их…
В коридоре раздались шаги, замок щелкнул и дверь открылась. В комнату зашел знакомый Максиму американец в камуфляже и знаками различия Вооруженных сил Украины. Тот самый, который с ротой «Торнадо» приехал по его душе, когда Зверев с полковником польской контрразведки прятался в бывшем бункере КГБ. Майор Джон Макгвайер.
– Как говорится в одном русском анекдоте – и снова здравствуйте! Я думаю, Ваш друг, Максим Викторович, Вас немного ввел в курс дела. И Ваша плохая память немного прояснилась? – американец улыбался своей американской улыбкой, как будто он был самым лучшим другом Зверева.
Макс встал и подошел к майору.
– Я все еще не могу похвастаться своей хорошей памятью, майор… майор Джон Макгвайер, кажется?
Американец улыбнулся еще шире, хотя, казалось, это было уже невозможно.
– Вот видите, господин Зверев, а говорите – плохая память. Помните меня, хотя мне пришлось пропофол с миорелаксантами тебе ввести. Думал, долго будете отходить, головка не болит?
– Не болит, майор, и помню я не все. То, что вам, точнее, вашей спецслужбе надо, я почти не помню. Вы ведь меня подозреваете на принадлежность к ФСБ – так вот, я об этом ничего не знаю. Я вообще о себе ничего почти не знаю… или не помню, – Максим внимательно следил за реакцией американца.
Макгвайер вдруг перестал улыбаться. Он внимательно посмотрел на Зверева и внезапно процедил сквозь зубы:
– Вы, господин журналист, не волнуйтесь. У нас есть специалисты, которые помогут Вам все вспомнить. У вас их называют экстрасенсами, не так ли?
Этого Максим не ожидал. Вспомнилась фраза из фильма «17 мгновений весны» – «А вот это провал…»
Глава шестая. «Альфа» против «Омеги»
Человек по своей сути ленив. Он не любит совершать лишние движения, напрягаться, да и вообще, трудиться. Именно благодаря своей лени человечество совершило множество научных открытий. Благодаря лени и любопытству. Ведь неудобно было бегать за зверями по лесу, догонять их или часами поджидать в засаде у водопоя или копать глубокие ямы. И человек изобрел лук. Опять же, попробуйте копать деревянной палкой. Тяжело ведь! Придумал человек палку-копалку, потом лопату, тоже сначала деревянную, потом каменный топор появился, а потом и до обработки металлов додумались. Вначале бронза, медь, а там глядишь – и первые домны построили, сталь научились выплавлять. Ну и так далее – весь прогресс, по сути, толкала человеческая лень. Кареты и телеги очень скоро вытеснили скоростные самодвижущиеся экипажи. Хотя эти первые автомобили вначале были медленнее лошади. Но только вначале. Аэропланы вытеснили воздушные шары и дирижабли – потому что были быстрее. Оружие огнестрельное практически заменило сабли, пики, прочие ножи-топоры. Артиллерия развиваться стала. А все почему? А потому, что не надо уже бежать в атаку, сходится в рукопашной схватке. И современные войны все меньше этого требуют: нажал на кнопку – получи результат. Не вставая с кресла. Нет, еще есть там пехота, десантники всякие, еще нужно пушечное мясо… Но очень скоро война станет войной роботов, войной машин. А человек лениво будет сидеть и наблюдать эту войну в экране монитора.
А, может, вообще все войны станут вести в компьютере? Виртуально, так сказать?
Москва, год 1977, 8 февраля
В это утро на центральном стадионе «Динамо», в здании бывшего кинотеатра, который переоборудовали в спортзал, было довольно людно. И это было очень необычно, ведь днем в этом спортзале занимались исключительно оперативные сотрудники МВД, КГБ и некоторые армейские офицеры – из Главного разведывательного управления Генштаба. Потому что еще в конце 1974 года начальник 5-го отдела Управления кадров КГБ СССР Михаил Силин вышел на председателя КГБ Юрия Андропова с планом мероприятий по внедрению в систему подготовки сотрудников госбезопасности каратэ. Он включал в себя приобретение за границей, по каналам КГБ, специальной литературы, фильмов и инвентаря, составление методик, подготовку инструкторов, приглашение иностранных специалистов и т.д. Этот документ с грифом «Совершенно секретно» и подписал Андропов.
Именно поэтому в этом спортзале не могло быть большого количества занимающихся – все, кто приходил сюда, имели допуск высшей категории, и являлись действующими сотрудниками спецподразделений. Причем, именно здесь, на динамовской базе, которая была в ведении МВД, занимались и милицейские оперативники, и сотрудники КГБ, и мастера рукопашного боя из состава оперативной разведки ГРУ – так тогда назывались военнослужащие армейских диверсионных подразделений и аналогичных, которые действовали в ВВС, ВДВ, ВМФ и других подразделениях.
Все объяснялось просто – в СССР проникло новомодное каратэ, а в Москве уже действовали первые секции, в которых велось обучение этому японскому боевому искусству. Например, одна такая секция открылась при МГУ, где учился японец Тецуо Сато, чемпион Токио 1967 года по дзю-до. Сато являлся одновременно атташе японской торговой фирмы в СССР, с 1970 года он обучал каратэ Сито-рю сотрудников КГБ, МВД, а также студентов университета, в котором сам учился. Ну, и некоторых желающих из определенных кругов общества. Филиал этой школы имелся в Высшей школе Комитета Государственной Безопасности. А в спортзале центрального стадиона «Динамо» преподавал ученик Сато – инструктор по физподготовке сотрудников КГБ Николай Еремин. Он являлся еще и мастером спорта по самбо, прекрасно владел бросковой техникой, ну и, конечно, техникой боевого и прикладного самбо.
Кроме Еремина были и другие преподаватели – Виктор Бутырский, мастер спорта международного класса по самбо и дзю-до, Владимир Арбеков, ученик родоначальника советского каратэ Алексея Штурмина, а также мастер спорта по боксу Борис Примаков. Курировал развитие каратэ в «Динамо» сотрудник Первого главного управления КГБ СССР Алексей Александров.
Так получилось, что днем в динамовском спортзале тренировались только сотрудники спецподразделений госбезопасности, милиции и армии. Поэтому руководитель подразделения «Омега» майор Шардин, получив задание своего начальника генерал-майора Леонова привлечь своих новоявленных сотрудников – пришельцев из будущего – к тренировке оперативного состава КГБ и МВД, был спокоен. Вчера у всех, кто должен был прийти на сегодняшнюю тренировку, точнее, на семинар, была взята соответствующая подписка о секретности и неразглашении. Что, кстати, оперативников несколько удивило, особенно офицеров госбезопасности – они и так были все в подписках, как собака в блохах. Милицейские опера удивлялись по другой причине – непонятно было, что такого секретного ожидалось в спортзале? Каратэ, которое они уже изучали, давно признали в Союзе, и Госкомспорт даже вроде собирался создавать в будущем году Федерацию дзю-до и каратэ.
Но когда битые жизнью и тертые мужики увидели, что семинар по каратэ будет проводить какой-то мальчишка, они откровенно заржали. Через несколько минут им стало не до смеха…
…Надо же было случиться так, что в эту среду снова обострился старый спор между инструкторами, которые проводили обучение. Виктор Бутырский, мастер спорта международного класса по самбо и дзю-до, отстаивал преимущество борцовской техники, Владимир Арбеков, постигавший каратэ Сётокан у Алексея Штурмина, а ранее – у японца Тецуо Сато, отстаивал преимущество своего вида борьбы, а мастер спорта по боксу Борис Примаков считал, что только бокс является самой реальной системой боя. И именно в это злополучное утро, перед началом разминки инструктора решили провести учебный спарринг.
Когда капитаны Краснощёк и Колесниченко завели в зал Кёсиро Токугава и его отца, Харуяки Токугава, Шардин, который зашел немного раньше и с интересом наблюдал за происходящим, сделал им знак затихариться и не отсвечивать. Так что его сотрудники скромненько расселись вдоль стенок спортзала на гимнастических скамейках, стараясь слиться с этими стенками.
Но до них и так никому не было дела. Майора Шардина здесь мало кто знал – сам он вместе с Колесниченко и Краснощёком каратэ осваивал в Высшей школе КГБ и в секции при МГУ, и сюда почти никогда не заглядывал. А генерал Леонов сказал, что немного опоздает. Поэтому собравшиеся на семинар сотрудники, мазнув взглядами по зашедшим в спортзал новичкам, вернулись к своим делам.
А дела назревали нешуточные. Немного размявшись, оперативники приступили к поединкам.
Намётанным глазом Шардин сразу понял, кто есть кто – любители бокса в основном были в майках и трусах или спортивных штанах, на руках у них были боксерские перчатки, приверженцы самбо и дзю-до были в самбистских куртках и плотных кимоно. Ну, а каратисты щеголяли в кимоно более легкого покроя и не из такой плотной ткани, как кимоно для дзю-до.
Вначале боксеры схватились с борцами. Поскольку схватки проводились не по раундам и время не засекалось, то результат определялся по первому же удачно проведенному действию – приему или удару. Впрочем, это было справедливым – оперативнику в ситуации боевого контакта важно не время, в течение которого он будет действовать, а эффективность его действий. И хотя специфика подразделений была абсолютно разной, все же важна была и реакция сотрудников, и их тактико-техническая подготовка. Например, сотрудникам, идущим на задержание, важно было нейтрализовать противника, а тем, кто, например, действовал, как диверсант, часто необходимо было противника уничтожить. Разная задача была и у тех, кто охранял первых лиц государства, и у тех, кто должен был устранять первых лиц государства, правда, чужого. Но у всех результат спарринга должен был быть один –¬ победа! То есть, проведение приема или атаки, причем, атаки результативной!
Извечное соперничество борцов и боксеров закончилось, как и всегда, со счетом 7-3 в пользу борцов. Пару раз боксеры смогли встретить идущего в ноги борца сильным ударом, после которого инструкторы схватку останавливали ввиду нокдауна или даже нокаута. Но гораздо чаще борцы или осуществляли проход в ноги, или захват корпуса, в общем, разрывали дистанцию и дальше схватка переходила в партер, где у боксеров практически не было шансов. Нет, конечно, те, кто отдавал предпочтение боксу, изучали и борцовские приему, и технику каратэ, но в данном случае ударная техника бокса проигрывала технике борьбы. Тем более, что, перейдя в партер, самбисты и дзюдоисты сразу же переходили к болевому приему или просто душили своего соперника.
Шардин пришел как раз к началу первого раунда поединков, а его подопечные – уже на завершающей стадии. Тем не менее, они сразу все поняли, заняли свои места и с интересом стали наблюдать. А наблюдать было что!
Как раз закончили разминку каратисты и в своих щегольских кимоно, продемонстрировав шпагаты и прекрасную растяжку, готовились показать, на что они способны. Однако все их высокие удары ногами в поединках с боксерами показались отцу и сыну Токугава лишь какой-то карикатурой на каратэ. Наверное, потому что так называемое советское каратэ к тому моменту напоминало больше конструктор «собери сам», когда каждый выбирал для себя какие-то понравившиеся ему блоки и удары, а в целом овладел лишь начальной базой. Тем более, что и стиль Сётокан, и стиль Сито-рю следовали классическому принципу каратэ – «один удар, одна смерть». То есть, резкое сближение для атаки и нанесение одного удара. Возможно, это было бы и хорошо в реальном бою, но в спортзале, когда начались спарринги, сразу стало понятно, что каратисты ногами бьют не с полную силу, да и руками лишь обозначают удары. А вот боксеры били всерьез и, хотя руки были в перчатках, но их хлесткие, резкие прямые и боковые, а также апперкоты эхо гулко разносило под сводами спортзала. Каратисты неловко отступали, отмахиваясь руками и ногами, но их настигали классические двойки и тройки, которые боксеры выбрасывали с приличной скоростью.
Нет, если бы это были соревнования, то судьи, конечно же, оценили бы все эти маваши и майя-гери, которые обозначали представители каратэ. Но реального результата не было – удар маваши не проходил, просто не достигал своей цели! И даже когда один из парней в черном кимоно – последний писк моды – нанес сильный боковой удар ногой в голову соперника, тот легко принял этот удар, прикрыв голову руками в перчатках.
Через 15 минут спарринги закончились – пятеро парней в кимоно сидели, скорчившись, на лавочках, двое лежали на полу, а их товарищи, которые только что наносили им удары, вытирали своим недавним соперникам кровь из разбитых носов.
В пустоте притихшего зала звонко раздались аплодисменты. И вот тут все, наконец-то, обратили свое внимание на вставшего с лавочки Шардина. Вместе с ним встали и его сотрудники.
– Браво-браво-браво! Прекрасный способ пропаганды! Советское самбо и советская школа бокса против японского каратэ, где каратэ безнадежно проигрывает. Японские империалисты посрамлены, и враги повержены…
– Вы забыли про японское дзю-до, – сказал, подошедший к Шардину кряжистый мужик в импортной, обтягивающей его мощный торс, футболке и в динамовских трениках.
– Я – старший инструктор «Динамо» Виктор Бутырский, а Вы кто такой? Кто Вас пригласил сегодня?
– Витя, стоп, не заводись, это свои, ¬– в двери спортзала в этот момент зашел руководитель секции Николай Еремин и его коллега Алексей Александров, курировавший в КГБ спортивное направление каратэ.
– Привет, Витя, какими судьбами у нас? Вы ж там у себя, в «вышке» тренируетесь, у вас вся «девятка» собралась, у нас почти никого нет, больше из Пятого управления. Да, ты у нас – птица редкая, – обратился Еремин к Шардину, пожав ему руку.
Потом объяснил ситуацию Бутырскому.
– Это, Витя, наш коллега, твой тезка, кстати, Виктор Шардин, из Аналитического управления КГБ. Но тренируется у Тецуо Сато, в «вышке».
– Тоже каратэ? – усмехнулся Бутырский.
– Не то же. То, что сейчас я здесь увидел – это не каратэ. Это детский сад какой-то, – ответил Шардин.
– А я что говорил, – к компании подошел еще один из инструкторов.
– Это наш инструктор, Борис Примаков, мастер спорта по боксу. Его ребятки только что тут учеников Володи Арбекова мутузили. Володя, кстати, тоже у Сато учился. И у Штурмина. Володя, это сотрудники КГБ, майор Виктор Шардин, и… – он вопросительно глянул на Краснощека и Колесниченко.
– Да, Виктор, ты кого привел? И какими судьбами к нам? – спросил Александров.
– И что за японцы с тобой? Вот этот мальчик – это кто? – поддержал вопрос коллеги Еремин. – Леша, меня генерал Леонов предупредил, что майор Шардин приведет нового инструктора по каратэ. Наверное, этот японец с протезом на руке и есть этот инструктор?
– Очень интересно… – начал было Александров, но его перебил Примаков.
– Вы извините, Алексей Дмитриевич, я, конечно, понимаю – Первое главное управление КГБ в игрушки не играется, но у меня уже накипело. Давно хотел Вам сказать – ну что это за каратэ? Чем оно нам поможет? Один хороший удар – и все, сливайте воду, тушите свет. А в операциях по обезвреживанию преступников они что – ногами будут махать?
– То, что здесь происходило – это не боевое искусство и к каратэ-до не имеет никакого отношения.
Все обернулись и с удивлением уставились на подходившего к ним японца с протезом левой кисти. Правой рукой он обнимал за плечи японского подростка.
– Вот, кстати, Ваш новый инструктор – Кёсиро Токугава. И его отец.
– Как?! Инструктор – этот мальчик? А его отец кто? – Александров, что называется, выпал в осадок.
– Харуяки Токугава – майор ГРУ в отставке, принимал участие в боевых действиях в Корее. Он изучал каратэ-до в Японии и начинал тренировать своего сына с пяти лет, – Шардин был невозмутим.
– А почему это Вы, товарищ майор, назвали наши спарринги детским садом? И почему Вы говорите – каратэ-до? – к группе подошел еще один инструктор в кимоно для каратэ с коричневым поясом.
– Володя Арбеков, наш инструктор по каратэ, – представил его Николай Еремин.
– Да, почему детский сад? – упрямо повторил Арбеков. – Мои ребята обозначали удары, не били в полную силу, а вот его бойцы, – инструктор кивнул в сторону Примакова, – лупили по полной. Если бы кто-то из моих врезал ногой боковой…
– Чего ж не врезал? Кто мешал? – ухмыльнулся Примаков. – Володя, пойми, в реальной схватке тебя никто ждать не будет. И правил тоже никаких не будет. Вы там у Штурмина привыкли удары обозначать – вот и получили. Здесь тебе не спорт, здесь – боевая подготовка. И вы – сотрудники специальных подразделений органов внутренних дел и госбезопасности. Не мальчики какие-то!
– Товарищ прав. Если вопрос про детский сад – то реальные поединки нужно проводить в обстановке максимального контакта, – вступил в беседу капитан Краснощёк. – Извините, не представился, капитан КГБ Виталий Краснощёк, отдел «Омега».
– Про «Альфу» что-то слышал, а про «Омегу» нет, – признался Александров. – Виктор, твой сотрудник, да?
Шардин кивнул.
– И капитан Сергей Колесниченко, оба из «Омеги». И японцы тоже.
– Так вот, Витя, твой капитан не прав, – продолжил Арбеков. – Если мы тут будем в полный контакт рубиться, то через неделю все по госпиталям будут валяться. А работать кто будет?
– Вот для этого мы сегодня и проведем семинар по так называемому оперативному каратэ. Вначале этот паренек, – Шардин указал на Кёсиро Токугава, – расскажет вашим ребятам о технике каратэ-до, о разных его стилях, а так же покажет разные техники, в том числе и не только для обезвреживания противника, но и для охраны сопровождаемых лиц, для быстрого задержания и даже для нейтрализации диверсантов.
– Откуда мальчик все это может знать? Нет, я понимаю, его отец воевал, ГРУ, это понятно. А этот подросток? – Еремин недоверчиво покачал головой.
– Давай, Николай, построим твоих бойцов, представлю им своих сотрудников и тогда все начнем.
– Кстати, отвечу на Ваш вопрос, – снова заговорил Кёсиро. – Вы, кажется, Виктор Бутырский, мастер спорта международного класса по самбо и дзю-до, правильно? Вы же не говорите – я мастер спорта по дзю?
Инструктора, а вместе с ними Еремин и Александров засмеялись, а Примаков хлопнул коллегу по плечу и сквозь смех проговорил:
– Уел тебя, Саныч, пацан. Ой, не могу, Витя – мастер спорта по дзю!
Смешливость какое-то время воцарилась и среди построившихся в шеренгу сотрудников, которых пригласили на сегодняшний семинар. Услышав, что его будет проводить какой-то пионер, сотрудники не смогли сдержать смех.
– Я понимаю ваше веселье, товарищи офицеры. Многие из вас принимали участие в боевых операциях по задержанию преступников и даже агентов иностранных разведок, некоторые из вас принимали участие в боевых действиях. Но в данном случае никто из вас и вообще никто в СССР не имеет такой подготовки, какой обладает сотрудник секретного отдела КГБ «Омега» Кёсиро Токугава. У него очень мало времени, так что каждую минуту сегодняшнего семинара цените и старайтесь запомнить максимально все, что он вам покажет.
– А для начала я покажу вам, товарищи, что такое настоящее каратэ-до. Давайте, я сейчас проведу спарринги с теми же бойцами, которые тут развлекались перед нашим приходом, – Кёсиро Токугава вышел вперед и поклонился.
Он уже был в своем кимоно, причем, с черным поясом. Это сразу отметили инструкторы, однако вопросы задавать уже не решились. На руках у парнишки были перчатки, только не боксерские, а с открытыми пальцами. Затем он принял из рук подошедшего отца пластиковую коробочку, достал оттуда боксерскую капу, прикусил ее, всем своим видом показывая, что настроен совершенно серьезно.
А дальше… Дальше собравшимся было не до веселья. Потому что худощавый японский мальчик стал показывать настоящие чудеса.
Первыми с Кёсиро вышли на поединки борцы. И Токугава, конечно же, не стал повторять ошибки боксеров и ждать, пока его соперники войдут в ближний бой, где у него было мало шансов. Он держал всех на дистанции, сокращая ее только в нужный для себя момент и сразу наносил несколько резких и очень сильных ударов, которых от мальчишки просто никто не ожидал.
Конечно, тот, кто не занимался никогда боевыми искусствами или даже спортивными видами единоборств, сказал бы, что так не бывает. Мол, как может 14-летний подросток всерьез противостоять взрослым мужикам, да еще и с опытом оперативной работы. И не просто мужикам – спортсменам со стажем, имеющим разряды и степени мастеров и КМС-ов по разным видам борьбы. Однако не стоит забывать, что в теле хрупкого подростка, во-первых, находилось сознание 49-летнего мастера, который большую часть жизни занимался единоборствами, причем, не только в каратэ-до. То есть, опыта у Кёсиро было больше, нежели лет каждому из его соперников. И спортивного опыта, и боевого. А это многое решает. В реальном бою, когда проиграть схватку означает умереть, очки не присуждают и дипломы за победу не выдают. Цена победы или поражения – твоя жизнь! И это накладывает отпечаток на все твои действия.
Кёсиро не стремился бить эффектно. Иногда его удары даже никто не успевал заметить – вот только что на него набегал массивный Вася Обломов из оперсостава МУРа, и вот уже этот Вася как будто споткнулся и рухнул на колени, схватившись за горло и кашляя, как будто пытаясь выкашлять свои легкие. Короткий встречный удар ребром ладони в горло не увидел никто. Просто из-под туши спортсмена внезапно вынырнул японский мальчик и вежливо отвесил рицурэй поверженному сопернику.
Точно так же оказались на полу и все остальные соперники японца. С некоторыми Токугава даже особо и не стал церемонится. Последние двое его оппонентов, поняв, что «на арапа» пацаненка не взять, не стали сокращать дистанцию, а начали кружить вокруг него, пытаясь поймать на контратаке. И хотя рост Кёсиро был невелик, но закон «нога длиннее руки» никто не отменял. Тем более, что и сами бойцы были невысокого роста. Поэтому одному из них, который начал финтить и пытаться раздёргать мальчишку, Токугава просто ногой заехал в пах, а когда тот рухнул на колени, моментально оказавшись над соперником, обозначил добивание ногой в голову сверху. Даже несмотря на небольшой вес подростка все поняли, что удар пяткой сверху вниз в область затылка привел бы к летальному исходу.
