– Нахожу что-то действительно интересное. Вслух читаю, плачу вместе с ребятишками. Пытаюсь поставить их на место героев. Ой, у нас такие диспуты разворачиваются, не поверите! После уроков разойтись не можем.
– Очень даже поверю. Вы потрясающий рассказчик, Тамара, и любите свою работу. В вас, наверное, все мальчишки влюблены.
– Скажете тоже, – улыбнулась Тамара. – А вы? Вы потомственный военный?
– Угадали. Отец кадровый офицер. – Володя помолчал и добавил: – Был. Погиб на Курской дуге. Да. Что говорить, наших полегло много. У самого два ранения. Одно тяжелое. Но каждый раз становился в строй. Нужно было родину защищать.
За пять дней переговорили о многом. Тамара рассказывала про учеников, Володя о войне, о своих сослуживцах.
Может, даже пытался за Тамарой ухаживать. Нет, она ничего не слышала. И думала только о своем Коле.
– Тамара, завтра утром мы приезжаем в Москву. Увидимся ли? Вот вам мой адрес, – Володя протянул исписанный листок. – Вы говорите, у вас в Москве никого нет. Так вот, запомните, у вас в Москве есть я. И в любое время – я к вашим слугам. Помните об этом.
Тамара по-новому посмотрела на попутчика. Красавец, генерал, прошел всю войну. Тамара всегда мечтала выйти замуж за военного. Пока на горизонте не появился Николай. Сейчас она даже подумать не могла о каком-то романе, о каких-то отношениях. Хотя сердце екнуло, уж больно хорошо говорил военный, уж больно добрые глаза у него были. Но екнуло и тут же зашлось в испуге от мысли: «Куда еду? Нет, точно не встретит».
– Спасибо, Володя. Для меня тоже эта встреча была приятной. Вы простите, не могу сейчас даже ответить ничего. Как устроюсь, я вас найду. Приезжайте к нам с Авдотьей Никитичной в гости. Я думаю, Коля будет рад, – последнюю фразу Тамара произнесла не очень уверенно.
Военный вздохнул. Про Колю уж точно он сейчас услышать не хотел.
– Поживем – увидим.
= 9 =
– Мама, ну где же папа?!
– Наточка, не волнуйся, сейчас приедет.
Чемоданы, тюки с коврами помогли выгрузить на перрон Лопуховы.
Тамара все время извинялась.
– Вы уж нас простите, столько хлопот, вас отвлекаем. И вещей так много получилось. Мама еще ковры заставила взять. Прямо даже не знаю.
– Тамарочка, не волнуйтесь вы так, поставьте свой чемодан, – Авдотья Никитична взяла ее за руку. – Ну посмотрите, ладошка ледяная. Все будет хорошо. Вы уже на месте, девочка здорова. Все-таки ехали больше пяти суток. Не приведи Господь что.
– Ой, это верно, спасибо, Авдотья Никитична. – Мудрые слова пожилой женщины помогли Тамаре переключиться. Действительно, они на месте, рядом с ней Натуля. Она не одна.
А Володя все смотрел на Тамару. До чего хороша. Перепугана, правда, до полусмерти. Но милая, славная. И одета с каким-то неповторимым вкусом. Просто, но, можно даже сказать, изысканно. Шубка, модные боты на каблучках и шляпка с большой булавкой. Вот вам и сибирские валенки. Совсем даже не в пример бегающим по перрону людям, кто в телогрейках, кто в серых драповых пальто с искусственными воротниками.
Володя невольно залюбовался. Нет, Тамара не воспринималась как красавица. Но такая родная, такая домашняя. Вот бы такую жену. И девочка – просто кукла.
Может, и не принесет черт этого Ковалева? Видно, не все в этой семье гладко, раз жена так нервничает, так беспокоится, встретит муж, не встретит. Разве мог такое допустить Лопухов? Сказано – сделано. И у него командировки. В конце концов, есть военный приказ. Но тогда придет машина, поможет солдат.
А Авдотья Никитична краем глаза наблюдала за сыном. Мать всегда чувствует, всегда знает. Только что она может сделать, чем помочь?
– Мама, гляди, папа!
Николай бежал к ним через перрон, издалека размахивая руками. Наташа вырвалась и ринулась навстречу отцу. Подхватив на руки и расцеловав дочь, Ковалев прижал к себе жену.
– Коля, познакомься, это наши попутчики. Владимир Лопухов, его мама Авдотья Никитична.
– Мама так волновалась, что мы потеряемся, папочка, так волновалась, не ела аж всю дорогу, – Наташа, как всегда, сразу начала выдавать все и вся. – Пап, а кукла? Ты куклу не забыл купить?
– Николай, – Ковалев протянул руку Лопухову. Володя отметил крепкое рукопожатие, открытый взгляд, хорошую улыбку.
Да нет, хороший человек этот Ковалев. И Тамара смотрит на него с такой любовью, даже немного завидно. Ну что делать, опять счастье просвистело мимо. Лет уже сорок, а из семьи одна мать. Значит, его счастье еще впереди.
– Мы вам поможем донести вещи.
– Ни в коем случае! У вас своих достаточно. Мы сами. – Было понятно, Ковалевым хотелось поскорее остаться одним.
– Как скажете. Рады были знакомству. Если позволите, как-нибудь позвоню, удостовериться, как поживает маленькая лапушка. У вас очаровательная дочь.
Николай расплылся в улыбке и прижал к себе Наташу.
– Конечно, запишите наш телефон. Только вчера номер получили. Вот, вам первому даю, – и Ковалев продиктовал номер.
Тамара, счастливая, стояла рядом.
– Давайте прощаться, и спасибо вам за все!
Она расцеловалась с Авдотьей Никитичной, пожала руку Владимиру.
Володя присел на корточки рядом с Наташей.
– Не забудешь старого генерала?
– Не забуду! – громко сказала Наташа. – Вы к нам в гости почаще приезжайте, чтобы я вас не забывала! – Взрослые улыбнулись, дети умеют разрядить обстановку, сделать ее непринужденной.
– Ну а какой подарок тебе привезти? Тоже куклу?
– Нет, кукла у меня есть! Мне папа купил. А ты купи мне гитару!
– Господи, Наташа, а это еще откуда? Какая еще гитара! И почему «ты»? Володя, простите нас. – Но девочка так рассмешила всех своей просьбой, что Тамариных извинений уже никто не услышал.
Лопуховы ушли первыми. Шофер нес их чемоданы, Володя аккуратно вел под руку Авдотью Никитичну.
– Ну что, дорогие мои москвичи, поехали домой! – Николай был скуп на ласки, на сантименты. В их отношениях не было сюсюканий типа «котик» и «пусик», не было частых слов любви и поцелуев напоказ. Но было что-то настоящее, понятное только им. Тамара верила своему мужу, она знала, что он такой. И другого у нее не будет никогда. Ну а то, что жесткий? Ну так и занимает ответственную должность, и устает. И в родительской семье к таким отношениям не приучили, и характер такой.
Собственный отец его уже называл не Колька, а Николай Сергеевич. Ковалев только похохатывал: «Ну что, значит – уважает. Так это неплохо. Может, мать колотить перестанет!»
Это уж колотить! Как могла не поставить конец этим странным отношениям такая могучая женщина, как Тамарина свекровь, Таисия Яковлевна, Тамара понять не могла. Однако ж так и было.
Может, жесткость Николая была вопреки вот такой родительской мягкотелости? Трудно сказать. Но вот сегодня на вокзале ее Коля не боялся показать своих чувств. Он был таким, каким бывал, только когда они оставались наедине. Или в своих письмах к Тамаре. И Тамара знала – это настоящее. И это только ее. Только их с Колей тайна, их любовь.
Николай навьючил на себя тюки с вещами, Тамара взяла за руку Наташу, в свободную руку ковер, и они пошли по перрону.
Домой.
Вслед им оглядывались. Было видно, наконец встретилась счастливая семья.
= 10 =
Николай готовился к приезду семьи. Купил нехитрую мебель, стол, шесть стульев, диван и кроватку для Наташи.
Тамара смотрела и не верила. Пятиэтажный дом. Да в их Алымске самый высокий дом – трехэтажный. А она будет жить в таком высоком доме. Да еще и на пятом этаже. Мыслей о том, что высоко, неудобно, не было. Даже и в голову не приходило. Что значит без лифта? А что такое лифт? И что у нас, ног, что ли, нет? И потом, в квартире свой туалет! На улицу больше бегать не надо. Ни в жару, ни в мороз. Это их квартира! Московская!
– Надо же, обои, – Тамара разглаживала стены. – Ой, и паркет. Как у нас в вечерней школе. Коль, здорово, да!
– Папа, а где же кукла?
– Наточка, да вот же она! – Николай подвел дочь к ее кроватке. На ней гордо сидел маленький клоун.
– Спасибо, папочка, – Наташа чмокнула отца, – только это же не кукла. Это, папа, клоун. И он такой маленький. Я думала, ты мне купишь большую куклу с большим бантом и в длинном платье. Как Мальвина. – Лицо у Наташи потихоньку начинало вытягиваться, и это не предвещало ничего хорошего.
– Натуля, – подошла Тамара, – ты посмотри, какой этот клоун веселый. Папа специально купил именно его. Он же понимал, ты приедешь и в первое время можешь заскучать без друзей, без своих игрушек. А клоун тебя развеселит.
Николай посмотрел на жену с благодарностью.
– Вот видишь, какая у нас мама умная. А завтра мы все вместе пойдем в «Детский мир». Это такой огромный детский магазин, и ты сама выберешь себе куклу.
Наташа поочередно расцеловала папу и маму.
– Так, давайте за стол, потом распакуем чемоданы.
На столе стояла бутылка шампанского, любимые Тамарой шпроты, нарезана немножко по-мужски колбаса крупными ломтями. Да, Ковалев ждал семью, готовился.
Все страхи разом исчезли, осталось только чувство необыкновенной радости. Наконец-то они все вместе.
Весь следующий день семья Ковалевых гуляла по Москве. В «Детском мире» купили огромную говорящую куклу в голубом платье, потом в ресторане «Москва» ели солянку. Тамара и Наташа попробовали ее первый раз в жизни.
– Коль, непривычно. И колбаса, и рыба, и лимон плавают. У нас бы, наверное, и кот есть не стал. Но вкусно!!!
Неожиданно, увидев Кремль, Наташа разрыдалась.
– Ой, горюшко мое, горюшко. Да поди чего грязный такой! – голосила дочь.
Николай испугался, в первую очередь, услышав знакомые материны нотки в голосе дочери.
– А ты думал! Она же не только с моей мамой общается, и у Ковалевых иногда бывает. Дети же они как губки. Ничего, забудется. – Тамара начала успокаивать дочь: – Наташенька, чего ты расстроилась?
– Мамочка, это же Кремль. Самое лучшее, что есть на свете. А он такой грязный. Мама, как жить дальше?
Родители переглянулись.
– Ты же понимаешь, дочь, сколько всего разрушено после войны, – серьезно сказал Николай. – Сначала нужно строить дома, школы, больницы. А потом и Кремль отремонтируем.
– Обещаешь?
– Обещаю!
Тамара смотрела на свою семью и думала о Роне.
Как же та уезжала после ареста мужа в неизвестность, с двумя маленькими детьми? Каково было ей? Как смогла все пережить? Не сломаться и выстоять.
Глава 2
Роня
= 1 =
История повторяется. Делает новый виток.
Другие обстоятельства, разные судьбы. Только в Тамариной жизни уже был поезд. И были неизвестность и страх. И героиней той истории была Тамарина мать Рахиль. И ехала она совсем не к мужу. Это был не поезд счастья, а поезд расставания. Полный горя и беды.
Роня никогда не забудет этот день – 5 мая 1939 года. Провожал их шофер мужа. Из дома выходили затемно, чтобы не видели соседи. Из вещей взяли только самое необходимое и теплые вещи. Роня понимала, они покидают свое жилище навсегда. Сюда им не вернуться. И как жизнь сложится, неизвестно. Сколько времени им придется скитаться, удастся ли ей устроиться на работу? На что жить, чем кормить детей? Одни только вопросы. Ответов нет.
Но она уже пришла в себя. У нее нет выбора, нужно выживать, нужно бороться. Во что бы то ни стало. Все сделать ради детей. Постараться спасти и их, и себя. Как просил Алеша.
1 Мая, как всегда, ждали всей семьей. Еще бы, такой праздник! Почти что Новый год. Только лучше, потому что, наконец-то, пришла настоящая весна. А для Иркутска это и долгожданное тепло, солнце. Свежий воздух, когда хочется дышать полной грудью, осознавать – самое лучшее у тебя еще впереди.
Последнее время у Алексея Семашко все складывалось удивительно удачно. Получил новую должность, и теперь он – заместитель главного редактора газеты «Иркутский рабочий». Интересная работа, прекрасный коллектив. Столько новых идей, столько можно сделать.
С главным редактором Ильей Рыбалко хорошие отношения сложились сразу. Они поняли друг друга с полуслова: «Газету обновляем, приглашаем новых спецкоров, посылаем их по областям. В стране идут стройки, открываются новые школы, больницы. Обо всем нужно писать. Сколько прекрасных людей работает повсюду! Семейные династии, стахановские движения».
Илья с Алексеем допоздна засиживались в редакции, обсуждая верстки, споря до хрипоты, как лучше.
И газета действительно стала другой. Это отмечали и простые читатели, и администрация города.
Звонили из горкома партии:
