– А я хочу купить, – отвечает дядя Гриша. – Давно мечтал, да все денег не было.
– Так их и в магазине нет, – вспомнила бабушка.
– Да и магазина нет, – вспомнил дедушка.
– А мы-то хоть есть? – спрашивает тетя Тамара.
– Нет, – говорят все. – Нас нет.
– Как это – нет? – растерялся мальчик Вовочка. – Мама!
– Я не мама, – отвечает мама.
– А кто же ты?
– НИКТО.
– Папа! – в страхе закричал Вовочка.
– Я не папа, – отвечает папа.
– А кто же ты?
– НИКТО.
– Бабушка! Дедушка! – кинулся Вовочка к бабушке с дедушкой.
– Мы не бабушка и не дедушка, – отвечают те.
– А кто же вы?
– НИКТО.
– Да говорят же тебе: нас нет, – объясняет Вовочке тетя Тамара.
– А что же есть? – растерянно моргает Вовочка.
– А ничего нет, – хмыкает дядя Гриша.
И действительно – кругом ничего нет. Даже и мальчика Вовочки уже нет.
Вот такая история, мои маленькие читатели и читательницы. Куда все подевалось, и куда все подевались?.. Не-по-нят-но.
День рождения Юлии
В одной школе училась очень красивая девушка. Звали ее Юлия. Она дружила с парнем из своего класса. Они всюду ходили вместе. И решили, что после окончания школы сразу же поженятся.
Но, как известно, большие несчастья происходят от маленьких причин. Купили на беду мама с папой парню мотоцикл. Поехал он на нем кататься и разбился насмерть. Заахали, заохали родители, да уж чего теперь охать и ахать. Кого на кладбище отнесли, того обратно не принесут.
Погоревала-погоревала Юлия да и забыла о своем погибшем суженом. Дело молодое…
Но он не забыл.
И вот однажды… отмечала Юлия свой день рождения. Дом был полон гостей. Все едят, пьют, веселятся. Музыка громко играет. Сама Юлия сидит во главе стола, вся такая нарядная. А справа от нее – жених. Да, да, жених. Молодой, интересный, в Америке дипломатом работает. Сидят они рядышком, смотрят друг на друга с любовью.
И тут вдруг чьи-то тяжелые руки легли на плечи Юлии. Оглянулась она и прямо обмерла от страха. Потому что позади нее стоял… окровавленный мотоциклист!
Вот так в жизни и бывает, мои маленькие читатели и читательницы, кругом веселье, смех – а рядом с Юлией покойник стоит и на нее смотрит. А кроме Юлии его и не видит никто.
– Юлия, – говорит окровавленный мотоциклист, – я пришел за тобой.
– Как за мной? – шепчет девушка, а у самой зуб на зуб от страха не попадает.
– А ты разве забыла, что слово дала за меня замуж выйти?
– Я давала слово выйти замуж за живого, – отвечает Юлия. – А ты уже пять лет как мертвый.
– Ах так, – разозлился мертвец, – ну ладно! Ты еще пожалеешь!
И – исчез…
И снова вокруг: шум, смех, музыка… А Юлия осматривается недоуменно и понять не может – приходил мертвый мотоциклист или ей это только привиделось.
Попили гости, поели и разошлись. Жених в Америку улетел. Осталась Юлия одна. Но с того дня как подменили ее. Бледная вся сделалась, неразговорчивая, ходит по квартире, словно тень. В общем, что-то неладное с ней творится.
Мать, видя, как ее родное дитя мается, говорит:
– Поезжай-ка ты, Юленька, в деревню, к бабушке. Молочка парного попей, яблочек наливных покушай, чистым деревенским воздухом подыши. Глядишь, и спадет с тебя эта напасть проклятая.
Послушалась Юлия свою маму и поехала в деревню. Молочко парное пила, яблочки наливные ела, чистым деревенским воздухом дышала… Не спадает напасть, хоть ты тресни. И на сердце у Юлии тяжко-претяжко, будто камень кто положил.
Возможно, так бы и угасла Юлия, словно свечечка, не узнай она случайно, что на окраине деревни живет одна старушка – страшная колдунья. Но добрая.
Пришла к ней Юлия. Так, мол, и так, говорит… Рассказала и про день рождения, и про окровавленного мотоциклиста, и даже про жениха американского.
– Да уж, девка, – отвечает бабулька, – трудно твоему горю помочь. Потому как увел упокойничек твою душу. И не куда-нибудь увел, а аж в Магонию – город мертвых.
– Что же мне теперь делать, бабушка? – жалобно спрашивает Юлия. – Без души-то?..
– А вот погоди, – говорит колдунья, – я тебя научу.
И научила…
– Как помру я, то снесут гроб с моим телом в церкву. И станут искать человека, чтоб надо мной псалтирь читал. Ты и вызовись. И читай молитвы две ночи кряду. А на третью ночь, под самый рассвет, вытащи мое тело из гроба, да и схорони. А сама в церкву возвернись, ляг в мой гроб и крышкой прикройся. А как схоронят тебя, так и окажешься ты в Магонии – городе мертвых. А там уж, девка, не теряйся. Ищи свою душу. Найдешь ее – скажи: «Душа, душа, поди на место…» Ну, а что далее делать, я тебя на том свете научу…
Вскоре померла колдунья. Стали в деревне искать, кому над ней псалтирь читать. Юлия и вызвалась… Читала две ночи подряд, а на третью ночь вытащила мертвое тело из гроба, снесла на кладбище, да и закопала там. Потом вернулась в церковь, легла в пустой гроб и крышку над собой закрыла… Лежит в темном гробу ни жива ни мертва от страха.
Тут и утро. Затопали похоронщики, застучали молотками, вгоняя острые гвозди в крышку гроба. Потом подняли гроб и понесли. Слышит Юлия, как в могилу ее опускают. И как комья земли сверху сыпятся. Зарывают, значит…
И все. Похоронили Юлию.
Полежала она немножко – похороненная, – а затем крышку гроба толкнула, открывается ли?.. Крышка сразу же и отскочила, словно и не была гвоздями прибита.
Встала Юлия, смотрит: поля, леса, дорога извилистая… Ну, она и пошла по этой дороге. Шла, шла и пришла в какой-то город. Народу в городе видимо-невидимо. И все как один – мертвецы. Юлия сразу и поняла, что это и есть Магония – город мертвых.
Идет она по улице – словно ведет ее кто. Уже заранее знает, где прямой улочкой пройти, а где в кривой переулочек свернуть. Глядит: дом стоит – и будто именно сюда ей и надо. На крылечко поднялась, дверь отворила…
А за дверью – свадьба. Сидят мертвые гости, а на месте жениха с невестой – окровавленный мотоциклист и Юлина душа.
Душа в подвенечном платье, а лицо все заплаканное. Повернулся к ней окровавленный мотоциклист.
– Целуй меня! – требует.
– Нет, нет, – в ужасе шепчет Юлина душа, отстраняясь.
– Горько! Горько! – кричат мертвые гости.
Тут Юлия как крикнет:
– Душа, душа, поди на место!
Тотчас Юлина душа вся прозрачная сделалась и под потолок взлетела. Мертвецы со своих мест повскакивали, руками над головами машут, пытаясь ее поймать. А душа – в облачко белое превратилось. Подлетело это облачко к Юлии и окутало ее с головы до ног. Юлия два раза глубоко вдохнула и почувствовала, как душа в нее вошла.
– Убейте ее! – закричал окровавленный мотоциклист, указывая на Юлию окровавленным пальцем. И первый бросился к девушке.
А за ним бросились остальные мертвецы.
Юлия же припустилась наутек. Бежит, бежит и чувствует – все! Нет больше сил. Вот сейчас мертвецы ее догонят и растерзают. Забежала она в первый попавшийся дом, а там – бабулька-колдунья ее дожидается. Держит наготове старушечье платье и черный платок.
– Переодевайся скорей! – торопит.
Не успела Юлия все это на себя надень, как в дом ворвался окровавленный мотоциклист. Смотрит: сидит себе старушка, пряжу прядет.
– Эй, бабка! – грозно приступил к ней окровавленный мотоциклист. – Здесь не пробегала молодая красивая девушка?
– Нет, милок, – отвечает Юлия, – не пробегала. Уж я бы видела.
А в это время колдунья на цыпочках подкралась сзади к окровавленному мотоциклисту да ка-а-к звезданет его дубиной по голове! Мотоциклист так и грохнулся на пол без чувств.
– Ну, все, – говорит колдунья, – в ближайшие двести лет он не очухается. Уж я об этом позабочусь. Можешь, девка, спокойно замуж выходить и детишек рожать. Никто тебе мешать не будет…
Распрощались они сердечно. Показала колдунья, где с того света на этот свет выйти можно. Да еще так удачно получилось, что выход в Америке оказался. Вот Юлия и вышла прямо в городе Нью-Йорке, где ее жених дипломатом работал. Он так обрадовался появлению своей невесты, что тут же написал заявление об увольнении. И поехали они в Россию, в Орловскую область, обвенчались там и поселились в деревне Сковорода. Дипломат пошел работать пастухом, очень ему здесь дипломатическое образование пригодилось, а Юлия устроилась дояркой, потому что ей понравилось пить парное молочко.
Вот вам и вся сказочка, а мне бубликов вязочка.
Данилушка
Жил на свете маленький мальчик. Звали его Данилушка. И была у него очень строгая мать. О чем ее Данилушка ни попросит, она всегда говорит: «Нельзя». И то нельзя Данилушке, и се нельзя Данилушке. Короче, ничего ему нельзя.
Но пуще всего запрещала ему мать ходить в правую сторону от дома. В густой таинственный лес.
И вот однажды Данилушка подумал: «И чего это мама мне все запрещает? Вот возьму да и схожу в лес».
Взял да и пошел…
Идет он по лесу, идет и вдруг видит: впереди, за деревьями, озеро блестит на солнце. Подошел Данилушка поближе. Вода в озере чистая-чистая. Каждый камешек на дне виден.
Сел Данилушка на прибрежный песок. Отдыхает.
И чудится ему, словно бы зовет его кто-то:
– Дани-и-илушка-а-а… Дани-и-лушка-а-а…
Вскочил Данилушка, всмотрелся в воду и увидел красивую-прекрасивую женщину, лежащую на дне.
– Кто вы? – испуганно шепчет Данилушка. – И откуда знаете мое имя?
– Как же мне не знать, Данилушка, – отвечает утопленница печальным голосом, – если я мама твоя родная.
– Врете вы все, – топнул Данилушка ножкой. – Никакая вы мне не мама. Моя мама сейчас дома.
Вздохнула женщина тяжко. Пошли по воде волны. И слышит Данилушка такие слова:
– Не мама она тебе вовсе. А злая ведьма-вампирша. Утопила она меня обманным путем. А у тебя, мой родной сыночек, каждый вечер кровь из шейки сосет.
– Как это – кровь сосет? – спросил Данилушка, холодея.
– Не могу я больше говорить, – замогильным голосом отвечает женщина. – Тяжко мне… тяжко…
Повернулся Данилушка и со всех ног бросился бежать. Прибежал домой, юркнул под одеяло, зажмурил глаза, а в ушах звучит голос утопленницы:
– Тяжко мне… тяжко…
Тут дверь отворилась, и раздался другой голос:
– Данилушка, ты уже спишь? Давай я тебя перед сном в шейку поцелую.
– Не надо, – отвечает Данилушка из-под одеяла, а сам весь дрожит от страха.
– Но я ведь каждый вечер тебя в шейку целую. Почему же ты сегодня не хочешь, чтобы мама тебя в шейку поцеловала?
