Что?
Я резко затормозил машину прямо напротив дома Дани.
Во всех окнах горит свет. Но почему? Как?
В груди что-то скрипнуло, как будто ржавое колесо попытались провернуть. Я сделал глубокий вдох и на несколько секунд задержал дыхание. Выдох, и глаза будто огнем полоснуло. Не мог поверить в то, что спустя столько лет она осмелилась сюда приехать. Да еще и со своим семейством. Как она вообще предполагает разгуливать по улице и не думать о том, что Егор лежит где-то в больничной палате и больше уже не сможет ходить по этой земле, и все это из-за нее.
Я даже не сразу осознал, что стою возле ее калитки, и уж точно не думал о том, что скажу ее сожителю… ну, или мужу, если вдруг он откроет дверь.
Стук костяшек о деревянное полотно эхом отдался у меня в ушах. Я не отрывал взгляд от ручки замка и крутил в голове фразы, которые можно сказать. Но прежде, чем я смог выбрать хоть одну, дверь распахнулась, и мне пришлось дважды сморгнуть, чтобы понять, что передо мной стоит ребенок с маленьким щенком на руках.
– Эм, а где Рома? – звонким голоском спросил он.
Но я продолжал стоять и глазеть на него, ничего не отвечая, как будто не слыша.
– Дядя, а где Рома?
– Кто?
– Марик! – послышался из глубины дома голос.
– Ой! – пискнул мальчишка и, крутанувшись на пятках, юркнул в коридор.
А я перевел взгляд от щенка, которого мелкий забыл на пороге, и натолкнулся взглядом на длинные, загорелые, гладкие ноги под коротенькими джинсовыми шортами. Твою же мать. Что за блядство.
Мой взгляд, как будто примагниченный, медленно поднимался по женской фигурке, изучая, ощупывая ее по миллиметру. Тонкая талия, небольшая грудь с аккуратными полушариями и торчащими сосками, которые никак не скрывала хлопковая ткань топа. Я судорожно сглотнул. Еле оторвав взгляд от этого чуда природы, наконец посмотрел в глаза Дани.
У меня как будто автоматически в голове память сделала перемотку на пять лет назад.
Девчонка практически не изменилась. Все те же карамельного цвета глаза, обрамленные веером густых ресниц, чуть вздернутый нос и пухлые розовые губы (которые толкают мужчин думать о разных непристойных мыслях). Вот только выбившиеся пряди из небрежного пучка на макушке выдавали ее блондинистый цвет волос, хотя раньше малышка была русой.
Я смотрел ей в лицо, такое знакомое и такое одновременно чужое. Что-то в ней все-таки изменилось еще помимо цвета волос, что-то, что я не мог уловить с первого взгляда. Или не хотел.
Неожиданно снизу раздался скулеж, и Даня вдруг ожила.
– Марик, сынок. Иди, забери Пупсеня. Ему одиноко.
Марик?! Я взглянул на мелкого, который вновь появился на пороге.
– Мам, я думал, это Рома пришел, – виноватым голосом проговорил он.
– Малыш, забирай щенка и в дом. Рома сегодня не придет.
И вдруг меня, как гром среди ясного неба, пронзила догадка. Так вот, значит, как Роман, мой новый архитектор, оказался в нашем городке. И тут же вспомнилась его анкета, где в графе «семейное положение» стоит прочерк и пометка, что детей у него нет. Так, стоп. А ребенок? Откуда тогда ребенок?
– Как-то затянулось приветствие, – с холодом в голосе, который я не упустил, сказала Даня.
А я все прокручивал в голове мысль о том, что они с Романом не женаты, и это ребенок не его. Значит она сошлась с Романом, уже имея ребенка.
Блядь, в голове полный фарш. Зачем-то полезли в голову и совершенно посторонние мысли о том, сколько мелкому лет. И почему вдруг Даня так неожиданно скоро покинула город. И возможно…
Твою мать! Надо было получше присмотреться к ребенку. А когда приехал бы к матери, поискал бы фотки мелкого Егорки.
– Хм, я понимаю, конечно, что ты очень удивлен моим приездом, но не настолько же, чтобы лишиться дара речи?! – в голосе слышны нотки иронии и насмешки, и это, как эффект от звонкой пощечины, приводит меня в чувства.
Передергивая плечами, сбрасываю оцепенение.
– Ты права, Даня, не настолько, – делаю шаг вперед, а она неожиданно – назад.
– Зачем ты пришел, Илья? – в голос лед, от которого даже мороз по коже пробежался, неужели боится?
– Чей это ребенок, Дань? – вопрос вырвался изо рта прежде, чем я смог обдумать его.
Точно. Блядь! Прямо в самую точку! Я видел, как по ее лицу пробежала тень. Страх. Тревога. Паника. Все это только подтвердило мысли о том, что с мальчишкой что-то не так. А не так то, что мелкий – сын Егора.
– Тебя это никак не должно беспокоить, Илья! – выдавила она.
– Ошибаешься, – рука сама дернулась в ее сторону, и пальцы сжали ее локоть, – это ведь ребенок Егора?
– Хей! Вечера вам, Илья Андреевич.
Блядь, этот голос… меня будто разрядом в двести двадцать пробило. Я медленно разжимаю пальцы и поворачиваюсь к Роману лицом.
– Доброго! Неожиданная встреча, – сдерживая эмоции, хмыкнул я.
– Ага, вот и я удивился. Смотрю, ваша машина стоит возле дома Лики. А вы что, знакомы?
Этот вопрос будто не ко мне был адресован, потому как взглядом парень явно искал Даню.
– Да, знакомы, – вместо нее ответил я.
– Это брат моего бывшего парня, – подала голос Даня из-за моей спины, а потом еще в нее же и толкнула, – который зашел поздороваться и… уже сваливает, – прошипела тихо, так что слышу только я.
– Ок, тогда все гуд, – парень подходит к нам вплотную и протягивает мне руку, – тогда до завтра. Лик, а ты чего не одета? Мы же вроде договаривались?
Блядь, я готов в этот момент придушить этого придурка. Сколько самонадеянности. Будто он ее парень! Твою мать! Так ведь это так и есть. Разве непонятно?!
– Ладно, молодежь. Отдыхайте, – скрипя зубами, проговариваю я, чувствуя себя идиотом. – Завтра на работу, не опаздывай, Роман.
И не дожидаясь ответа, сбежал по ступеням. Прыгнув в машину, со злостью вдавил педаль газа в пол.
«У нее ребенок Егора. Ребенок Егора!» – пульсировала в мозгу одна единственная мысль, а тем временем пустоту в груди разъедала мерзкая, отравляющая нутро ревность.
Глава 4
– Вау, сколько экспрессии, – присвистывает Роман, подпирая дверной косяк плечом. – Вы что, действительно знакомы?
– А ты откуда знаешь Илью? – вместо ответа задаю встречный вопрос парню, хотя мне сейчас далеко не до разговоров.
Стоило увидеть, кому открыл Марик дверь, душа в пятках за мгновение оказалась. Я даже не знаю, каким образом до сих пор жива, а не валяюсь в конвульсивном припадке от переизбытка эмоций.
– Дык он мой непосредственный начальник, лапа, – склоняется к самому уху парень, выдувая струйку горячего воздуха мне в шею.
– Отвали, придурок, – шиплю я и толкаю его в бок.
– Эй, ты чего себе позволяешь? Вообще-то я твой непосредственный начальник…
– Не ты, Рома, а твои родители. И вообще, какого лешего ты делаешь у меня во дворе?
– Вообще-то хотел тебя в кино позвать, – насупился он, – отметить, так сказать, мое трудоустройство…
– Не сегодня, Ром. У меня слишком много дел и забот. И ни о каком кино речи не может быть, мне Марика оставить не с кем, да и если я все же захочу пойти в кино, то уж точно не с тобой, – я все это говорила на одном дыхании, не останавливаясь. – А теперь давай, вали отсюда. Найди себе кого-нибудь в баре или клубе. Я думаю, девочки будут рады провести с тобой время.
– Ну, ты и стерва, Лика, – покраснев, как рак, процедил сквозь зубы парень.
– Мне плевать, Ром. Честно, – я сделала шаг в дом, но тут же была остановлена цепкой хваткой на запястье.
– Ты все равно сломаешься, – сказал парень перед тем, как я выдернула у него руку и захлопнула перед носом дверь.
– Нет, ну сколько же наглости в этом хамле. И что ему от меня надо? Чего никак не упокоится? – сетовала я, бурча себе под нос, а перед глазами до сих пор стоял Илья.
Господи, и зачем он приехал? Зачем вот так обрушился на мою голову? Я была, откровенно говоря, не готова ко встрече с ним. А его взгляд?! Да если бы можно было убивать взглядом, я бы давно уже валялась бездыханным трупиком у его ног. И вопросы?! Откуда в его голове возникли подобные вопросы про Марика?! С чего он вообще взял, что Марик сын Егора?
Ну, кроме, конечно же, того, что у Марка глаза цвета зеленой луговой травы, точно такие же, как у Егора и Ильи. Небольшая ямочка на подбородке еще не ярко выражена, но если посмотреть на его отца, то можно с уверенностью сказать, что через пару лет она будет отчетливо заметна, а еще шикарная шевелюра и ресницы такие пушистые и длинные, что я могла любоваться ими часами.
«Это ребенок Егора?!» – снова прозвучал в голове вопрос Ильи, как будто на повторе стояла пластинка.
Сама я думала, что да. Потому как в наш первый секс с Егором порвался презерватив, но именно в тот день я и изменила Егору с Ильей… Пьяная, неопытная в сердечных делах, да и не только, девчонка, что с меня было взять в восемнадцать лет?! Напилась на день рождения парня в какаху и призналась Илье в любви, потому что думала, что это все по-настоящему.
Черт!
От этих воспоминаний в груди опять стало тесно.
Наивная… а я думала, что уже давно пережила всю боль потери первой любви. Но стоило увидеть эту самую первую любовь, и увы и ах, все вернулось с двойной силой.
– Мам, а где Рома? – настиг меня на кухне голос Марика.
– Что? – я посмотрела на сына, и ком в горле застрял от тревоги.
Так некстати вспомнились слова тетки о том, что если Астаховы узнают, что я родила им внука, то сделают все возможное и невозможное, чтобы забрать его.
– Рома, мам? – остановился в дверях Марик.
– Да, ну его, этого Ромку, он противный, – шмыгнула я носом, присела на корточки и раскрыла объятия, – иди лучше маму обними, я так по тебе соскучилась…
Марик с разбегу наскочил на меня, и я, не удержавшись, шлепнулась на задницу.
– Малыш мой, мама тебя никому не отдаст, – сказала я вслух то, что крутилось в голове.
– А я тебя никому не отдам, – тонкие ручонки сжали мою шею так крепко, что слезы на глазах выступили.
– Тогда предлагаю поесть вкусняшных хлопьев и лечь спать. Как тебе идея?
– Дай пять, – подставляет свою ладошку сын, и я по ней легонько хлопаю.
– Держи пять.
***
Стоило только закрыть глаза, в памяти вспыхнула яркой картинкой сегодняшняя стычка с Ильей.
Где-то глубоко в сердце я знала, что, приехав сюда, я не удержу под запретом старые чувства, и они рано или поздно вскроются, как наболевшие раны. Как бы мне ни хотелось оттянуть этот момент на подольше, увы, не получилось. У судьбы, видимо, на это были свои планы. Но и оставаться в большом городе мне было уже невмоготу. Тетя Лара всерьез занялась устройством моей личной жизни, причем, как и тетя Вера, меня об этом совершенно не спросив. И как же я была радо тому, что мне посчастливилось уехать от нее до того, как она начала сватать мне «женихов».
Ох, как же это все тяжело… Прошлое какой-то тревожной тяжестью давило на грудь, заставляя беспокойно ворочаться в постели.
Так, надо успокоиться. Завтра и без того очень тяжелый день. День английского языка в доме Марты и Романа.
Если бы не нужда в деньгах, ни за что бы не согласилась репетиторствовать Марту. Но родители девочки оказались очень настойчивыми – раз, и щедрыми – два. От их предложения я, не работая, не имела права отказаться. Тем более, в тот момент, когда Марику нужно было найти подходящий детский сад, да и развлекательные кружки тоже входили в наши планы.
Тяжело вздохнув, я поняла, что без дозы успокоительного мне вряд ли удастся заснуть. Откинув одеяло, села в кровати. Просунув ноги в домашние тапочки, стараясь громко не шаркать по полу подошвами, дабы не разбудить самого мелкого члена нашей семьи, направилась на кухню. И зачем, проходя мимо гостиной, вдруг решила посмотреть на темную улицу, освещенную лишь парой тусклых фонарей, я не знаю. Но я, как будто примагниченная, свернула в гостиную и, подойдя к окну, выглянула во двор.
Секунда, две, три… и я понимаю, что со мной что-то не так. Я с места не могу сдвинуться ни на миллиметр. Хотя внутренний инстинкт вопит: уйди, спрячься, закрой глаза, чтобы не видеть того, что прямо напротив дома, на обочине припаркована машина Ильи.
Прижимаю ладони ко рту, чтобы не вскрикнуть, когда вижу, что на несколько секунд в салоне загорается свет, и Илья, взглянув (в этот миг, мне показалось, что прямо на меня) на окна гостиной, открыл дверь и вышел на улицу. В руках у него был какой-то пакет. Уличного освещения хватило лишь на то, чтобы увидеть его усталое лицо и тревожный взгляд. Сердце от этой картины в груди заныло. И даже то, что он направлялся к нашей калитке, меня не так встревожило, как его усталый вид.
Калитка открылась, и стоило только Илье оказаться на дорожке, ведущей к дому, я сделала то, о чем, возможно, в ближайшем будущем могу пожалеть. Развернувшись на пятках, я метнулась к входной двери. Сердце, будто ополоумевшее, стучало где-то в районе горла. Даже пальцы на руках свело судорогой в тот момент, когда, щелкнув замками, я дернула на себя входную дверь. Илья замер на месте с чертовым пакетом в руках, уставившись на меня, а я – на него. Взгляд глаза в глаза, прямо в душу.
– Даня, – на выдохе срывается с губ Ильи мое имя и несколько секунд вибрирует в воздухе, – почему не спишь?
Он делает шаг ко мне, а я, как истукан, стою на месте и двинуться с места не могу, и ответить ему не могу. Язык совсем не хочет меня слушаться, и я просто молча продолжаю смотреть в черные омуты прошлого.
Нет! Нет!
Я быстро сморгнула пелену с глаз. Прошлое – это то, что никак не может плавно перетечь в будущее. Я не должна больше доверять этому человеку. Ведь по его действиям и словам можно четко понять – он винит меня в том, что случилось с Егором.
Но как бы я сейчас ни хотела разозлиться на него, как бы я себя ни заставляла… не смогла. Чувства к Илье вспыхнули во мне, будто проснувшейся вулкан. Закипели, ожили, с шипением выбираясь сквозь прорванные края надежно заштопанного прошлого.
Я смотрела на него уже не взглядом влюбленного подростка, а взглядом взрослой любящий женщины и отмечала, что его плечи стали немного шире, а рельефные мышцы его рук даже под свитером смотрелись угрожающе. Илья сейчас больше походил на кирпичную стену, нежели на парня, с несуразным пакетиком, который нелепо смотрелся в его руках.
– Что ты здесь делаешь? – хриплым от волнения голосом проговорила я, когда Илья сделал еще один шаг в мою сторону.
Его длинные ресницы дрогнули, и на лице появилась ироничная кривая ухмылка.
– Я тебе задавал сегодня тот же вопрос, Даня, – грудной голос Ильи прокатился по моей коже чувственным разрядом тока, заставляя подняться каждый волосок.
