Она обернулась и слабо, почти незаметно улыбнулась:
– Хорошо, давай попробуем. Вдруг ты прав.
– Конечно, я прав. Я всегда прав, – тоже попытался улыбнуться Вадим. Получилось плохо, неубедительно. У Ангелины при взгляде на эту вымученную улыбку ещё сильнее заболело сердце. Она подошла к Вадиму и уткнулась лбом ему в грудь. Ей было невыносимо жалко мужа, которого она так любила и которому не могла родить ребёнка.
В тот вечер они долго лежали, обнявшись. В полной тишине Ангелина смотрела, как бьётся жилка на шее Вадима и подрагивает от этого простая, якорного плетения серебряная цепочка с крестиком, её подарок. Постепенно отчаянье утихло. Ангелина вдруг резко села и сообщила:
– Значит, и ребёнок у нас будет самый лучший!
– Это по моей теории? – спросил Вадим и убеждённо кивнул: – Абсолютно точно. Стопроцентно. Проверено много раз.
– Тогда завтра и начнём.
На следующий день они собирались отправиться к врачу.
– Знаешь, что, а поехали-ка сначала к отцу Петру, – вдруг предложил Вадим.
Отец Пётр, друг и духовник Ангелининой коллеги и подружки Златы, венчал их полтора года назад. К нему они ездили со всеми серьёзными проблемами, но – жизнь, что ли, пошла совсем уж беспечальная – давно не были.
Ангелина с готовностью согласилась, и они отправились в Никольское. Отец Пётр встретил их радостно, ещё издалека, надвигаясь на них, раскинув руки, начал вопрошать шутливо:
– Ну, что, работник детского учреждения, как они, твои гаврики? Портишь детей? Что притихла? Ведь портишь! Всё они у тебя самые лучшие, самые славные.
– Ну, что же делать, батюшка, если они и вправду такие?
– Молодец, Ангелина, своих не сдаёшь, – похвалил её отец Пётр, обнимая их обоих. – Ну? Просто так к нам? Или по делу?
Не ожидая никакого подвоха, Ангелина бодро отрапортовала о новостях и лучезарно улыбнулась:
– Благословите, батюшка!
– Не могу, – тяжко вздохнув, ответил отец Пётр.
– То есть как? – дружно изумились Валдайцевы.
– То есть так. Дело это совершенно невозможное.
– Но как же? Но почему? Что же в этом плохого?
Отец Пётр грустно вздохнул.
– Ребята, хорошие мои, вы хоть понимаете, что такое ЭКО?
– Конечно, – кивнула растерянная Ангелина, – я кучу источников проштудировала…
– Вот и молодец. Я тоже читал и консультировался со специалистами. Сейчас ведь очень много бесплодных пар. Вы ко мне не первыми с вопросом об ЭКО пришли. И скажу вам то же самое, что говорил всем остальным. Вы, как я понял, уже сделали инсеминацию. Ничего, к несчастью, не вышло. Очень жаль, но именно этот способ помочь вам был допустим с точки зрения православия, а вот ЭКО, увы, нет.
Ангелина смотрела на батюшку сквозь слёзы:
– То есть совсем никак?
– Девочка моя, милая, измученная девочка. – Отец Пётр снял очки и потёр переносицу, – ты пойми, это же братская могила. Ну, представь, в результате всех этих… манипуляций получаются десять-одиннадцать эмбрионов. Да пусть даже пять! А подсаживают ведь не все. Куда остальных?
– Куда? – еле слышно выдавила из себя Ангелина, отчаянно борясь с удушающим комом, появившимся в горле и всё увеличивающимся и мешающим дышать.
– Ты же понимаешь, какие тут есть варианты. И ты знаешь, что с момента зачатия это уже дети. Люди, Ангелин, люди! А их…
– Братская могила, – выдохнул Вадим, вспомнив слова батюшки, и отвернулся, до боли в глазах глядя в яркое весеннее небо за окном.
– Именно, ребят. А если подсаживают несколько эмбрионов и все они приживаются? В этом случае ведь приходится удалять их, уже прижившихся. А это тоже убийство… И много других последствий, часто тяжелейших и для родителей, и для детей. Сейчас идут споры об этом методе. И иногда может показаться, что его сторонники приводят разумные аргументы. Но наша Церковь однозначно говорит, что для православных людей такой способ недопустим… – Отец Пётр тяжело вздохнул. – Вы поймите, что это ваше решение и только ваше. Господь дал нам свободу выбора. Но благословить вас на это я не могу, никак не могу. Думайте, решайте… Сами… А я, что мог, уже сказал…
Они стояли посреди пустого храма. Слышно было, как на улице радостно гомонят воробьи, почуявшие долгожданную весну, и перекликаются дети отца Петра. На душе у Ангелины было черно от отчаянья.
– Значит вот так? Точка? – с трудом сдерживаясь, выкрикнула она. – И никакого многоточия, да?! Что же? Теперь никак? Совсем без детей?
– Верьте, надейтесь, молитесь, – тихо и очень ласково произнёс отец Пётр.
Ангелина глянула на него почти с ненавистью. Легко ему, отцу семерых детей, учить их… бездетных… бесплодных. Она отвела взгляд и уставилась вниз, чувствуя, как набегают на глаза горячие слёзы, которые она не смогла бы остановить при всём желании, как обжигающие капли срываются с дрожащих ресниц и тяжело капают на каменный пол храма. Так тяжело, что – казалось Ангелине – она даже слышит стук, когда они разбиваются о старинные стёртые плиты.
Батюшка протянул руку и с высоты своего роста нежно, жалеюще погладил её по склонённой голове, поднял лицо за подбородок и тёплыми ладонями вытер мокрые щёки.
Вадим кашлянул и внезапно, чуть запинаясь, тихо спросил:
– А… усыновление? Батюшка, как с усыновлением?
Ангелина дёрнулась и изумлённо уставилась на него.
Отец Пётр улыбнулся:
– Думали?
– Пока нет, но…
– Думать надо. Дело непростое.
– Я слышал, что некоторые священники против усыновления. Говорят, что у каждого свой крест. И брошенные дети должны нести его сами.
– Интересная логика. То есть и больных лечить не надо – болезнь же тоже крест. И женщинам в родах помогать ни к чему. Да и вообще никому и ничем помогать не стоит… – Батюшка помолчал. – А как же тот человек, который Христу – Христу! – помог его крест на Голгофу нести?… Я думаю, это какая-то ошибка.
– То есть… Вы считаете, что можно? – Ангелина ещё не воспряла, не вынырнула из своего чёрного тяжёлого отчаянья, но будто почуяла твёрдую почву под ногами и приготовилась оттолкнуться, рвануться навстречу свету и жизни.
– Можно. Святое дело – усыновление. Но давайте подождём немного.
– Ка-а-ак? – снова чуть не заплакала она, губы предательски задрожали.
– Ребят, ну вы же только начали этот вариант обдумывать. А ведь это дело, хоть и благое, но тоже неоднозначное. Будучи бездетными, муж и жена, возможно, могли бы послужить другим людям. И, кто знает, каков замысел Божий о них. А они изнемогают под крестом бездетности и усыновляют, иногда не понимая, что добровольно берут себе другой, вполне вероятно, более тяжкий крест. – Посмотрев в их непонимающие лица, он объяснил:
– Есть у меня на приходе семья. Одиннадцать лет у них не было детей. Одиннадцать! И они взяли мальчика. Он не инвалид, но ребёнок очень непростой. И мать с отцом ох как часто слёзно молятся о нём. Нелегко им с сыном…
– Но они любят его? – робко спросила Ангелина, боясь услышать «нет».
– Любят, – кивнул отец Пётр. – Очень любят. Но это любовь-борьба, любовь-преодоление, любовь-работа, тяжкий труд. Ежеминутно, ежесекундно они бьются за своего сына. Бог милосерден, я верю, что вымолим мы мальчика. Но сколько ещё тяжёлого впереди у этой семьи…
Однажды мама мне даже призналась, что в минуты слабости с грустью вспоминает, как легко и без проблем они жили, будучи бездетными… Но… – батюшка вдруг светло улыбнулся, – ни один из них не хотел бы, чтобы в их жизни не появился сын. Вот такой, сложный, не очень здоровый, но всё равно любимый. И они ни о чём не жалеют. Да и правду говорят: кто без крестов, тот не Христов! И это ведь, как мне кажется, не только и не столько о нательных крестах. Подумайте об этом…
А мы с вами давайте сделаем так: вы читайте, узнавайте, думайте, можете начать собирать документы, там же дело очень не быстрое. Я тоже буду узнавать, искать ходы-выходы. И приезжайте в следующее воскресенье на службу. После посидим, поговорим, будем готовиться.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=63061603&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
История Ольги и Сергея Ясеневых рассказывается в книге «А я смогу…»
