Странная какая.
– Нравится – бери, – сказал Митя. Мягко отстранил её руку, отцепил значок, протянул ей.
Он не очень умел общаться с девчонками и не знал, правильно ли делает. Но девочка, приняв подарок и прицепив его к нагрудному карману своей куртки, заметно подобрела.
– Я Альбина, – сообщила она.
– Дмитрий… Митя. Я тебя видел вчера в трамвае.
И во сне, добавил он мысленно.
– Ну, это мы уже выяснили…
– Ты тоже всё это видела, ведь да?
– Чего? Пустую улицу и прыгуна, который скачет по автобусам?
– Почему прыгуна?
– Значит, ты не успел увидеть? А я успела. Он сидит-сидит, а потом – прыг, как лягушка!
– Нормально… – только и смог сказать Митя.
В его сне эта тварь тоже прыгала. Что-то нечисто с этим сном всё-таки. Почему-то он помнит его в подробностях, а что снилось потом, весь остаток ночи до утра, уже забыл.
– Да вообще сказка. Ты тоже искал рельсы?
– Запасной путь? Да, искал… Но его нет. И на карте нет.
– Не на тех картах искал. У меня есть настоящая, – Альбина помахала у него перед носом потрёпанной брошюркой. – Удачно дома завалялась. Там есть и рельсы, и улица. Кстати, называется «улица Свободы». И когда-то это была нормальная, полноценная улица. Там даже кинотеатр есть. А здесь, где мы стоим сейчас, был парк.
Митя тщательно огляделся.
– Нет, ну про парк я ещё могу поверить, – сказал он. – Мне интересно, откуда взялась эта сточная канава. И куда пропали рельсы.
– Ты уверен, что взялась? Ты уверен, что пропали?
Митя уже начал злиться.
– А это что, по-твоему, воняет?
– Возможно, это просто обморо?чки.
– Что-что?
Альбина приблизила голову к его голове и прошептала сквозь шарф:
– Обморо?чки! – Потом обычным голосом: – Или гипноз – как хочешь называй. Мы видим и обоняем то, чего нет. И наоборот, того, что есть – не замечаем. Так и пропали наши рельсы, по которым мы вчера ехали. Мы их просто не видим. И никто не видит.
– То есть, если эта канава не настоящая, то мы перейдём её и не утонем?
– Нет. Утонем, как миленькие. Сила самовнушения!
– Бред какой… – Митя махнул рукой и зашагал прочь от канавы.
Альбина шла рядом.
– Да ладно, не сердись. Мы найдём способ туда попасть.
– Да, надо обойти кругом…
– Я уже обошла разок. Ничего. То канава, то заросли такие, что не протиснешься, то забор с колючей проволокой. А за забором – завод. Наверное, секретный, раз такие предосторожности.
– Как же туда попасть?
– Хороший вопрос.
Впереди показалось какое-то деревянное сооружение, стоявшее на просторной поляне.
Сцена. Старая, но ещё прочная.
– Ну что, веришь теперь? Похоже на парк?
– А я что – сказал, что не верю?
По ступенькам лестницы Альбина взобралась на сцену. Митя – следом.
Девчонка уселась на краю, свесив ножки. Митя только сейчас обратил внимание, что на ней длинное, чуть ли не в пол, платье.
– Неужели здесь играли концерты? – сказала она. – А на полянке танцевали люди…
Митя устроился рядом. Ничего не сказал. Всё и так понятно.
Сбросив со спины маленький рюкзачок, Альбина достала крошечную дудочку. Воткнула её в складки шарфа. Зазвучала медленная, грустная мелодия.
Краем глаза Митя смотрел, как бегают по дырочкам проворные пальчики.
– Нравится? – спросила Альбина, завершив игру.
– Да… – честно сказал Митя.
– Тогда возьми, – она протянула инструмент.
– Э, нет… я про музыку, а не про дудочку.
– Всё равно бери. Ты мне отдал то, что тебе дорого. Теперь моя очередь.
– Да оставь себе! У меня слуха нет.
– Кто сказал?
– Наша училка по музыкальному развитию.
– Это у вас так пение называется? Ты где учишься?
– В элитной, имени Бернера.
– Ой, меня туда тоже хотели сдать после третьего класса. Привели – а там надо было какие-то дурацкие тесты проходить. Дали какие-то кубики, велели собрать фигуру, как на картинке, и обязательно использовать все кубики. Я и так, и сяк собирала, только один кубик всегда оставался лишним. Я распсиховалась и раскидала все кубики.
А по ней и не скажешь, что она может психовать…
– У меня была та же история, и я этот кубик незаметно спрятал. Наверное, на то и было рассчитано.
Они засмеялись. Альбина быстро осеклась.
– Тихо! – прошипела она. – Прячься!
Прятаться было некуда. Только распластаться на сцене, вжаться в пахнущие старым деревом доски, расплющиться и надеяться, что не заметят.
Мите пока что не было страшно. Вряд ли тот четвероногий прыгун покажется при свете дня, да ещё и здесь, за границей своих владений.
Сквозь щель между досками он увидел того, кто вышел на поляну.
Это был карлик-монах. Невысокий человек в чёрной куртке поверх чёрной толстовки. За капюшоном не видно лица, так что неизвестно – может, и впрямь не пацан, а взрослый коротышка. Крепкий, шагает твёрдо, озирается неторопливо.
Наверное, музыку услышал. Теперь ищет того, кто играл.
Митя уже прикидывал, что делать, если человек в капюшоне догадается залезть на сцену. Вариант один: прыгать вниз и бежать. Только бы ноги не переломать…
Человек не догадался. Даже головы не поднял и шага не замедлил.
Что-то маленькое и холодное прикоснулось к Митиной ладони.
Митя обернулся к Альбине. Вторую руку она поднесла ко рту, спрятанному за шарфом, оттопырила указательный палец: тихо!
Митя кивнул в сторону пустыря: бежим?
Альбина покачала пальчиком из стороны в сторону: рано!
Митя сердито мотнул головой и вновь кивнул в сторону пустыря.
Альбина махнула рукой: была не была! И первой вскочила, таща его за руку.
Быстро сбежали вниз по ступенькам и припустили на полной скорости. На пустыре перешли на шаг. Митя не привык долго бегать, да и Альбина, кажется, тоже.
Посмотрели друг на дружку и, как по команде, расцепили руки.
Альбина спрятала кисти рук в рукава куртки, Митя – в карманы.
– Зачем ты носишь этот шарф?
– Как зачем? Я его люблю. На самом деле это не шарф, а большая змея. Моя личная, ручная, – Альбина погладила шарф.
– А как ты сквозь него дышишь? – спросил он.
– Как-то приходится. Чуть подует холодный ветерок, и я уже падаю с температурой. Приходится шарф носить.
– А может, скрываешь что-нибудь?
– Может быть. А потом в самый неподходящий момент сниму шарф, и ты в обморок упадёшь… – Альбина засмеялась. – Да нет. Ничего особенного. Посмотри, если хочешь.
Она быстро размотала шарф. И правда, ничего особенного. Кнопочный носик, булавочный ротик. Щёчки раскраснелись от короткого забега. Забавная.
– Ух, свежий воздух… – она сделала глубокий вдох и торопливо замоталась обратно. – Мне вот интересно, что этот там, под капюшоном, прячет.
– Мне уже казалось: он сейчас поднимет голову, и я увижу страшную рожу, как у обезьяны. Или у гоблина.
– Может, это и правда гоблин… Это хорошо, что мы его видели.
– Почему?
– Ну что он там делает, как ты думаешь?..
Митя вспомнил компанию в капюшонах, сидевшую на бетонных кубах посреди пустыря. Вряд ли они там торчали всю ночь до утра – спать-то надо иногда. Значит, этот, которого они видели возле сцены – другой. Хотя выглядит точно так же. Те ушли – этот пришёл на их место.
– Охраняет, – уверенно произнёс Митя.
– Вот. И что это значит?
Митя пожал плечами.
– Что туда всё-таки можно попасть! То есть все эти обморочки могут отпугнуть случайного человека. Но если кто-то целенаправленно придёт и начнёт искать вход, то всё-таки найдёт его.
– Это хорошо, конечно… Но нам-то что делать?
– Не сдаваться. Кстати, ты заметил, что обратно мы идём быстрее?..
И правда, пустырь как-то неожиданно кончился. Теперь они побрели вдоль стены гаражного кооператива.
– Что бы там ни было, оно не хочет, чтобы его видели. Зато обратно отпускает с большим удовольствием. Может и пинка для скорости дать.
– Если оно не хочет, чтобы его видели, как получилось, что мы его видели?
