Я прошла обратно в столовую.
– Простите, что так с вами говорила. Клянусь, я прохожу прослушивание не из-за какого-то парня, а потому, что хочу этого. Можно мне теперь пойти наверх делать домашку?
Родители уставились на меня.
– Домашку? – спросила мама – Впервые мы услышали, как ты говоришь слово…
– Да, – сказал папа, обрывая ее. – Но еще одна такая сцена, и не будет никакой пьесы. Ясно?
– Ясно.
И мне и правда было ясно. Папа не имел никакой власти на работе под руководством Росса Уилкинсона, но в нашем доме он был боссом, правящим железной рукой, что раньше меня не беспокоило, потому что я всегда слушалась. Маленькая папина дочка.
Ксавьер вычеркнул и это.
Я поспешила наверх. За закрытой дверью я вытащила фотокопию монолога «Растеряши» из рюкзака. Я снова и снова прочитывала слова, теряясь в мире Роуз. Позволив ее словам стать моими.
Это было легко.
«Они что-то вкололи мне, чтобы я перестала кричать…»
Роуз кричала так, как я кричала внутри себя. Не переставая, весь день, каждый день, крики вырывались откуда-то из глубины. Крики, подобные рвоте. Кричала, пока этот звук не ломал мне кости. Собиралась с храбростью, чтобы взглянуть в зеркало и увидеть, что все еще цела. Я читала книги о людях, сходящих с ума. Как я все еще умудрялась идти вперед, переставляя ноги?
«Ты все еще горишь», – прошептала бабушка.
Я схватила ноутбук, открыла его, вбила URL Общественного театра Хармони. Сайт показал красивый снимок кирпичного здания под синим безоблачным летним небом. Фотографии с последнего спектакля «Эдип» были выставлены внизу, и почти на всех них был Айзек Пирс с бородой и в крови. Его обнаженные эмоции выплескивались с экрана.
Внизу страницы был список для записи на прослушивание «Гамлета». Я записала свое имя, контактную информацию и нажала «отправить».
Глава десятая
Уиллоу
Две недели спустя Энджи отвезла меня на прослушивание.
– Кажется, здесь много народу, – заметила я, выглядывая из пассажирского окна на толпу перед ОТХ.
– «Гамлет» – масштабная пьеса, – ответила она. – Им нужны актеры на роли могильщиков, стражников и путешествующих артистов. – Она пихнула меня. – Ни пуха ни пера.
– К черту, – ответила я. Во рту совсем пересохло. – Встретимся в «Скупе», когда закончу.
– Тебя будет ждать шоколад.
В фойе театра толпились все пришедшие на прослушивание, от учеников колледжа до двенадцатиклассников. Я узнала нескольких ребят из Хармони, а вот студентов колледжа – нет. Я заметила пару девушек постарше, тусящих вместе и болтающих, склонив головы. Претенденты на роль Офелии, возможно. Они окинули меня взглядом и повернулись спиной.
Женщина среднего возраста с темными волосами, завязанными в свободный пучок, сидела за столом регистрации. Она уставилась на меня через очки с толстыми стеклами.
– Имя?
– Уиллоу Холлоуэй, – ответила я с колотящимся сердцем.
Она сделал пометку в списке.
– И на какую роль вы пробуетесь?
– Офелия. Где проводятся прослушивания?
– Там, – ответила она, показав большим пальцем на главный вход в зал.
– Мы проходим прослушивание вместе? На сцене?
– Именно.
– Нас не будут вызывать в комнату поодиночке для прочтения текста? Только перед режиссером?
– Мистер Форд так не поступает, – сказала она с непроницаемым выражением лица. – У него все открыто и прозрачно. Удачи. Следующий?
Я зашла в зал и увидела, что сиденья на две трети заняты потенциальными членами труппы «Гамлета».
«Черт побери».
Я чуть было не развернулась и ушла. Я ни за что не смогу прочитать свой монолог перед всеми этими людьми. Я даже перед Энджи не могла его прочитать, сколько бы раз она ни докучала мне за последние несколько недель.
«Если не можешь прочитать даже монолог перед зрителями, как ты будешь играть в целой пьесе?»
– Не могу, – прошептала я сквозь зубы. – Это глупо. Меня здесь не должно быть.
Однако я заставила себя сесть в заднем ряду, рядом с дверью. Это тупое прослушивание было моим лучшим и единственным планом по избавлению от тьмы и разрушению льда, сковавшего меня. Бездействие не сработало. Мне нужно постараться.
«И если я опозорюсь, то да будет так».
Я закрыла глаза и подумала о вступительных словах моего монолога.
У меня не получалось их вспомнить.
Я открыла глаза. Сердце громыхало в груди. Режиссер, Мартин Форд, поднимался на сцену. Я узнала его по сайту ОТХ. Долговязый парень с непослушными волосами и огромными глазами. Он казался дружелюбным. Словно рад был приветствовать нас здесь. И все равно мне казалось, что меня сейчас стошнит.
Я окинула глазами толпу, ища хоть кого-то, кто так же бы нервничал, как и я.
Мой взгляд остановился на Айзеке Пирсе.
Он стоял в конце зала, один, засунув руки в карманы кожаной куртки. Создавалось впечатление, что он не нервничал, а скучал, словно ждал автобус. На его красивом, точеном лице отсутствовало какое-либо выражение. Потом он повернулся и уставился на меня. На мгновение на его лице отразилось удивление, словно он поверить не мог, что я здесь. Потом он моргнул и быстро отвел взгляд.
– Я вижу тебя, Айзек Пирс, – пробормотала я себе под нос. – Пришло время поделиться мудростью с новичком.
Я встала и пошла в конец зала. Когда я подошла ближе, его грозовые глаза вспыхнули от удивления, а потом снова стали безразличными.
«Боже мой, он так красив».
Смотреть на Айзека Пирса все равно что смотреть на витрину: вздыхать по чему-то, чего отчаянно желаешь, но не можешь себе позволить. И все же… легче быть смелой, зная, что все равно не могу быть с ним или любым другим парнем.
– Привет, – сказала я.
– Привет, – ответил он, глядя прямо перед собой.
– Кажется, нас официально не представили. Я Уиллоу.
Он взглянул на меня, потом отвел взгляд.
– Айзек.
– Так, – я облокотилась на стену, подражая его позе. – Когда мы встречались в последний раз, ты ударил того придурка Теда Бауэрса.
– Вроде так и было.
– Это было две недели назад, – я понизила голос. – По слухам, тебя исключили.
Он переступил с ноги на ногу.
– Я ушел. Мое решение.
– Тебя не исключили за то, что ты ударил Теда?
Он взглянул на меня.
– А это имеет значение?
– Думаю, нет. В любом случае, прости.
– За что?
– Тед приставал ко мне, а ты заставил его отойти. Я чувствую себя ответственной.
Айзек пожал плечами.
– Ничего страшного.
– Для меня это не так, – ответила я. – Я хотела поблагодарить тебя.
– Ладно.
Я моргнула.
– Так… спасибо.
– Пожалуйста.
Я издала смешок.
– Тебе говорили, что ты слишком много болтаешь?
Его взгляд медленно прошелся по мне.
– Нет.
От моего лица отхлынула кровь, когда я вспомнила, почему Айзек остался на второй год.
– Прости. Плохая шутка. Просто ужасно нервничаю.
– Я тоже.
Я взглянула на него, сузив глаза.
– Ага, ну да. Ты кажешься спокойным, как… что-то действительно спокойное.
Его губы снова дернулись.
– Это все игра.
– «До стонов», – сказала я и засмеялась.
«Так, мистер Пирс, у вас есть чувство юмора».
– Спасибо, мне это было необходимо, – я прерывисто вздохнула. – Я не ожидала, что прослушивание будет проходить перед другими участниками. Я думала, что мы будем в комнате одни, а не перед расстрельной командой.
– Мартину нравится, когда все прозрачно, – ответил Айзек.
– Так мне и сказали. Ты уже долго с ним работаешь, да?
Он кивнул.
Я прикусила губу. При нормальных обстоятельствах его молчаливость уже оттолкнула бы меня. Но сегодня вечером мои нервы были так натянуты, что не могли сдержать мой язык и я не могла перестать говорить.
– В прошлом месяце я видела тебя в «Эдипе», – заметила я.
– М-м-м.
– Наверное, ты постоянно это слышишь, но твоя игра была невероятной.
Его вздох показался раздраженным, словно он ожидал от меня чего-то лучшего.
– Спасибо.
– Полагаю, ты правда это часто слышишь, – сказала я. – Еще один комплимент просто отскакивает от тебя, да?
