– Я не в восторге от этого прерванного разговора, – закончил я.
Я шел, пока не оказался у выхода из пещеры. Передо мной было ночное небо. Я шагнул вперед и очутился на пронизывающем ветру. Дрожа, отступил назад.
Я не имел ни малейшего представления, где очутился. Впрочем, какая разница, главное, можно передохнуть. Я напряг логрусское зрение и не сразу нашел теплое одеяло. Завернулся в него, сел. Снова вгляделся. Уже быстрее нашел дрова, совсем скоро их подпалил. Теперь бы еще чашечку кофе… Интересно…
А почему бы нет? Я снова стал искать глазами, и тут в поле зрения вкатилось яркое колечко.
– Папа! Перестань! – произнес обиженный голос. – Мне стоило большого труда упрятать тебя в этот безвестный уголок Тени. А ты своими заказами привлекаешь к себе внимание.
– Ну тебя! – сказал я. – Мне всего лишь захотелось кофе.
– Я сделаю. Просто не прибегай некоторое время к собственным силам.
– А разве твои действия не будут так же заметны?
– А я окольным путем. Вот!
На полу справа от меня появилась темная керамическая кружка. От нее шел пар.
– Спасибо, – сказал я, беря кружку и вдыхая запах. – Что ты сделал с Мэндором и Джасрой?
– Отправил в разные стороны вместе с кучей мечущихся туда-сюда фальшивых образов. Все, что от тебя требуется, – на время затаиться. Пусть немного ослабит бдительность.
– Кто ослабит?
– Сила, которая завладела Корэл. Нельзя, чтоб она нас отыскала.
– Почему? Помнится, ты спрашивал, уж не бог ли ты… Чего же тебе бояться?
– Есть чего. Похоже, она сильнее меня. С другой стороны, я вроде проворнее.
– И то хорошо.
– Постарайся выспаться. Утром я сообщу, по-прежнему ли она тебя ищет.
– Если я сам раньше не узнаю.
– Не обнаруживай себя, разве что от этого будет зависеть твоя жизнь.
– Я не о том. Что, если она сама меня отыщет?
– Действуй по обстоятельствам.
– Почему мне кажется, что ты темнишь?
– Полагаю, это твоя природная подозрительность, папа. Она у тебя в крови. Мне пора.
– Куда? – спросил я.
– Проверить, как остальные. Выполнить несколько поручений. Позаботиться о саморазвитии. Взглянуть на мои опыты. Все такое… Пока.
– Как насчет Корэл?
Однако светлое кольцо передо мной уже потускнело и исчезло. Вот это называется оборвать разговор. Призрак все больше становится таким же, как мы, – хитрым и скрытным.
Я отхлебнул кофе – вполне сносный, хотя и похуже, чем у Мэндора. Интересно, где теперь Мэндор и Джасра? Я решил не предпринимать попыток с ними связаться. Лучше и впрямь оградить себя от колдовского вторжения.
Я призвал Знак Логруса, который ускользнул от меня во время переброски. Велел ему поставить заслон у входа в пещеру. Потом отпустил его. Отпил еще глоток. И сразу понял, что кофе не прогонит сон. Как-никак, я пережил утомительное нервное потрясение. Внезапно навалилась усталость. После третьего глотка я почувствовал, что еле держу кружку. Еще глоток, и глаза начали слипаться.
Я поставил кружку, плотнее закутался в одеяло и поудобнее устроился на каменном полу – благо хрустальный грот приучил меня спать на жестком. Костер отбрасывал дрожащие тени, и сквозь закрытые веки мне чудились призрачные армии. Дрова потрескивали, а казалось – сталь бряцает о сталь. Пахло смолой.
Я отрубился. Сон, прекраснейшее из наслаждений жизни, в отличие от других, не утомляет и не приедается. Он наполнил меня, и я поплыл. Куда и надолго ли – не знаю.
Не могу сказать, что меня разбудило. Просто я был где-то в другом месте и внезапно очнулся в пещере. Я немного откатился во сне, ноги замерзли, и я чувствовал: рядом кто-то есть. Я не открывал глаз и дышал ровно, как спящий. Может, это Призрак решил меня навестить. А может, кто-то проверяет мой заслон.
Я чуть-чуть приоткрыл веки, глянул из-под ресниц. У входа в пещеру стоял кто-то маленький, горбатый, отблески пламени озаряли на удивление знакомое лицо. В его чертах было что-то от меня, что-то от моего отца.
– Мерлин, – произнес незнакомец мягко. – Проснись. Тебя ждут новые края и новые свершения.
Я открыл глаза и вытаращился. Он безусловно подходил под описание.
Фракир дернулась, я погладил ее, успокаивая.
– Дворкин?
Незнакомец хихикнул:
– Он самый.
Старик заходил перед устьем пещеры, то и дело останавливаясь, чтоб протянуть мне руку через заслон, но так ни разу и не решился.
– В чем дело? – спросил я. – Зачем ты здесь?
– Пришел вернуть тебе нить.
– Что за нить?
– В поисках заблудившейся дамы, которая вчера прошла Огненный Путь.
– Корэл? Ты знаешь, где она?
Дворкин поднял руку, опустил, скрипнул зубами.
– Корэл? Это ее имя? Впусти меня, поговорим.
– Мы и так прекрасно беседуем.
– Не уважаешь предка?
– Уважаю. Но у меня есть меняющий обличья брат, который, стоит зазеваться, охотно оторвет мне башку и украсит ею свое логово. – Я сел и потер глаза, одновременно пытаясь собраться с мыслями. – Так где Корэл?
– Идем, покажу.
Он двинулся ко мне. Его рука прошла заслон и тут же вспыхнула. Он, похоже, не заметил. Темные звезды его глаз притягивали. Повинуясь их велению, я встал и двинулся к выходу. Рука начала размягчаться. Горящее мясо плавилось, как воск, капало на землю. Под ним не было костей, только странный геометрический рисунок, словно кто-то сделал объемный набросок руки, а потом наскоро обтянул его грубым подобием плоти.
– Держись за меня.
Я против воли протянул руку к пальцеподобным кривым спиралям костяшек. Меня тянула неудержимая сила, и я беспомощно гадал – что будет, если коснуться этой жуткой ладони?
Чтобы не испытывать судьбу, я призвал Знак Логруса и послал его впереди себя.
Возможно, это было не лучшее решение.
Меня ослепило. Когда зрение вернулось, оказалось, что Дворкин исчез. Я проверил заслон – держит. Коротким простым заклинанием я раздул костер, заметил, что кружка по-прежнему полна: тем же заклинанием, только сокращенным, разогрел кофе. Потом снова закутался в одеяло, сел поудобнее и начал пить. Сколько я ни ломал голову, объяснений происходящему не подыскивалось.
Я знал, что никто уже много лет не видел полубезумного демиурга, хотя, по словам отца, когда Оберон починил Путь, рассудок Дворкина должен был в значительной мере восстановиться. Трудно представить, чтобы Джарт в попытке меня прикончить выбрал именно это обличье. Если на то пошло, Джарт вряд ли вообще знает, как выглядел Дворкин. Я уже раздумывал, не вызвать ли Призрачное Колесо, чтоб послушать его нечеловеческое мнение. Однако, прежде чем я что-нибудь решил, звезды у входа в пещеру заслонила новая фигура – много выше Дворкина, можно даже сказать – исполинская.
Новоприбывший шагнул вперед, и отсвет костра упал на его лицо.
Я расплескал кофе. Нам не доводилось встречаться, но я сразу узнал его по многочисленным портретам из замка Амбера.
– Я считал, что Оберон погиб, восстанавливая Путь…
– Ты при этом был? – спросил он.
– Нет, – отвечал я, – но ты явился сразу за чудноватым призраком Дворкина и потому должен извинить мою недоверчивость.
– А, то был поддельный Дворкин. Я – настоящий.
– Так кто ж это был?
– Астральное тело одного глупого шутника – чародея Джаласа из четвертого круга Теней.
– Откуда мне знать, – сказал я, – что ты – не отображение какого-нибудь Джаласа из пятого круга?
– Я могу перечислить всю генеалогию амберского царствующего дома.
– У нас это может сделать любой мало-мальски грамотный человек.
– Я включу незаконных.
– Кстати, сколько их?
– Я знаю сорок семь.
– Ничего себе! Как ты успел?
– Разные временные потоки, – отвечал он с улыбкой.
– Если ты не погиб, восстанавливая Путь, то почему не вернулся в Амбер? Почему позволил Рэндому занять трон и наломать дров?
Он рассмеялся:
– А я погиб. Перед тобой – дух, явившийся призвать живого защитника Амбера на растущую мощь Логруса.
– Даже если ты тот, за кого себя выдаешь, ты все равно обратился не по адресу. Я – посвященный Логруса и сын Хаоса.
– Но ты также посвященный Пути и сын Амбера, – отвечал исполин.
– Верно. Тем больше у меня поводов оставаться над схваткой.
– Каждому раньше или позже приходится выбирать, – молвил он. – И для тебя это время наступило. На чьей ты стороне?
– Даже допуская, что ты – это ты, я все равно не чувствую себя обязанным делать выбор, – сказал я. – А во Владениях бытует легенда, что сам Дворкин был посвященным Логруса. Если так, я всего лишь следую примеру почтенного предка.
– Но он отрекся от Хаоса, когда основал Амбер.
Я пожал плечами:
– Хорошо, что я ничего не основал. Если я должен что-нибудь сделать, объясни, докажи, зачем это надо. Я, может быть, и соглашусь.
Он протянул руку:
– Идем со мной, я поставлю тебя пред новым Путем, который ты должен пройти в состязаниях между Силами.
– Я по-прежнему не понимаю, о чем ты говоришь, но уверен, что настоящего Оберона не остановил бы такой простенький заслон. Подойди, пожми мне руку, и я охотно отправлюсь взглянуть, что там у тебя.
Он выпрямился и стал еще огромнее.
– Испытываешь меня?
– Да.
– Человеком я сделал бы это без труда, но не знаю, можно ли положиться на эту барахляную призрачную субстанцию. Предпочту не рисковать.
– В таком случае я тоже с благодарностью отклоню ваше предложение.
– Внучок, – произнес он спокойно, и в глазах его вспыхнули красные огоньки. – Ко мне, даже к мертвому, не смеет так обращаться мое порождение. Ну, держись! Не идешь добром – поведу силой.
Он двинулся на меня, я отступил на шаг.
Он ударил по моей защите. Я заслонился ладонью, как от фотовспышки. Щурясь сквозь пальцы, я наблюдал, как с Обероном происходит примерно то же, что раньше с Дворкином. Он частично просвечивал, частично плавился. Внешняя оболочка стекала, под ней проступали извивы и протоки, параболы и перемычки – схематический чертеж, вписанный в абрис высокого мускулистого мужчины. Впрочем, в отличие от Дворкина, он не исчез, а лишь замедлился, миновав мой заслон. Не знаю, кто это был, но ужас он вызывал непомерный. Продолжая отступать, я поднял руки и снова воззвал к Логрусу.
Знак Логруса возник между нами. Абстрактная версия Оберона надвигалась, призрачные руки уперлись в извивающиеся щупальца Хаоса.
Я не управлял изображением Логруса в его схватке с призраком – мне было слишком страшно. Я скорее швырнул Знак в подобие короля, пригнулся, проскочил мимо них обоих и покатился, цепляясь руками и ногами за склон. Ударился о валун, задержался и успел втянуть голову в плечи, когда пещера рванула, словно пораженный снарядом склад боеприпасов.
С минуту я лежал зажмурясь. Меня била дрожь. Сейчас он явится по мою душу, если, конечно, мне не удалось вполне затаиться и прикинуться булыжником.
