– Вдруг один поломается, – оправдался Сергей. – Выберу, какой лучше. Один, опять же, с подствольником. Сообразим, какой брать.
За следующей дверью ничего интересного не оказалось, за третьей расхитители военного имущества снова нашли противопехотные гранаты и патроны. За четвертой дверью наконец обнаружилось то, что искали, – взрывчатка. Правда, что это за взрывчатое вещество, Сергей не определил. На армейских сборах он со взрывчаткой дела не имел. Да и детонаторов не было.
– Поищем гранаты, – предложил он, с тоской глядя на увесистые бруски. – И детонаторы не нужны будут.
Открыли еще несколько дверей. За одной наконец-таки нашлось несколько огромных ящиков с противотанковыми кумулятивными гранатами.
– Тяжелые, – поморщился Сергей, складывая гранаты в сумку. – Но бросишь такую в комнату – пожар обеспечен. И выгорит все дотла. Машину вообще разнесет, как я полагаю.
– Ее руками бросать надо? – спросил авенорец, разглядывая большой цилиндр гранаты.
– Руками. Я думаю, еще со старых времен эти гранаты остались. На сборах, помнится, мы похожими болванками в танки кидались. Тоже, я тебе скажу, развлечение, когда танк сверху тебя проходит…
– Нормальное оружие. Добротное, – сообщил вдруг Ульфиус.
Лунин только пожал плечами:
– Да уж не противопехотные мины, которые человека калечат. Нам бы гранатомет «Шмель» найти. Или термитные шашки, на худой конец.
– Будем искать, – предложил авенорец.
– Да есть ли они здесь?
– Тебе виднее.
Открыли еще несколько дверей, но ни гранатометов, ни шашек не нашли.
– Пора двигать отсюда, – заметил Сергей, присматриваясь к активности военных, бродивших по складу. – Комиссия скоро выйдет подкрепиться, дверь запрут. И как мы тогда будем выходить?
– Да, мимо часовых неудобно, – согласился магистр.
– Нашли бы «Шмель» – милое дело. Выстрелил в окно – и все дела. Любое помещение дотла выжжет, – размечтался Сергей, подразумевая предстоящий бой с охранниками «Барса».
– Нет, так просто вопрос не решить, – покачал головой Ульфиус. – У них защита против таких подарков должна быть. Доверять можно только мечу. Да и то не всегда.
С наполненной сумкой и автоматами товарищи прошли мимо часовых, но возле «лексуса» их ждал неприятный сюрприз. Вокруг автомобиля столпились солдатики, разглядывая шикарную иномарку и обмениваясь мнениями.
– Как садиться будем? – спросил Сергей. – Невидимыми – не получится. А видимыми – неудобно с сумкой. Тем более – с автоматами.
– Не проблема, – помедлив мгновение, изрек магистр.
Сумка Лунина тут же превратилась в изящную барсетку – правда, весившую килограммов сорок. Автоматы превратились в теннисные ракетки.
Заметив хозяев «лексуса», собирающихся, по всей вероятности, на теннисный корт, солдаты почтительно расступились. Один, самый наглый, признав в Сергее лицо подчиненное, скромно попросил закурить.
– Порядки нынче в армии, – вздохнул тот. – Не курю, товарищ. Спортсмен. И тебе не советую.
Бесшумно тронувшись с места, «лексус» подкатил к проходной, где лейтенант, уже не задавая вопросов, поднял шлагбаум и встал навытяжку.
– Должно быть, думает, что и начштаба с нами, – предположил Сергей.
– Едем на восток, – предложил Ульфиус. – Есть еще много дел.
Олег Семенович Белоусов не был трусливым человеком. Суеверным – да. Но в суеверии его была одна сильная сторона. Он считал, что с любыми силами, даже сверхъестественными, можно договориться. Он боялся тех же привидений не безотчетно, а потому, что они могут принести ему вред. Если бы привидения (даже самые отвратительные и злобные) были ему полезны, Белоусов только обрадовался бы их появлению.
Однако совсем недавно кто-то искрошил его боевиков, некий маг пытался спалить их всех огнем и даже победил могучего союзника. Да и вообще, кладбище – не самое приятное место. Белоусов, взрослый мужчина, бандит, убивший множество людей, боялся идти на тихий погост, хотя на улице только начало вечереть.
Собирался Олег основательно. С собой он брать никого не решился – золото не пролежит в земле и двадцати минут, что бы ни говорили его таинственные друзья. Надеяться можно было только на себя. Да и то – не полностью.
Под пиджак Белоусов надел легкий кевларовый бронежилет, в яркий туристический рюкзак уложил золото, в спортивную сумку – автомат «Узи», заточенную саперную лопатку, которую можно было использовать не только по прямому назначению, но и как холодное оружие, и мощный фонарик. На пояс повесил кобуру с револьвером, к ноге под брюками примотал нож. И все равно было страшно.
К кладбищу подъехал в сумерках. Самое мерзкое время. И не светло, и не темно, и, главное, ничего не видно. Ничего особенного на кладбище вроде бы не происходило. Бомжей здесь было мало – кладбище почти заброшенное, поживиться удается редко. Прохожие тут ночью не появлялись.
Белоусов достал из сумки «Узи», держа его наперевес, долго ходил между могил, светил фонариком во все стороны, чертыхался, искал нужную. Наконец едва не налетел в темноте на огромный памятник из черного гранита. Памятник был спокойный, умиротворяющий. С него прямо в глаза Олегу смотрел красивый благожелательный мужчина лет шестидесяти.
– Ишь ты, никогда бы не подумал, что он за них, – вздохнул Белоусов и тут же понял, что предположение глупое. Конечно же, покойный Лев Михайлович не имел к темным делишкам его новых товарищей никакого отношения.
А вот могилка рядом с ним сразу показалась Белоусову жутковатой. Креста на ней не было, землю словно разворотила неведомая сила. Сплюнув через плечо, Олег положил автомат на землю, переключил фонарь в режим стационарного освещения, пристроив его рядом с памятником Савельеву, достал саперную лопатку и принялся копать.
«Надо было кого-то с собой взять, – пришла к Белоусову запоздалая мысль. – Не очень ценного. Заставить копать, а после и положить рядом с золотом. Для верности».
– И правильно, – раздался в мозгу жуткий, чужой голос. – Что самому надрываться?
Белоусов лязгнул зубами, оглянулся по сторонам, не увидел никого и принялся копать еще усерднее. Земля на глубине была черная, жирная – совсем не такая, как сверху.
Через полчаса он вырыл яму внушительных размеров, вспотел и запыхался – работать физически не приходилось давно. В яму вполне мог поместиться рюкзак, и сверху осталось бы столько же места.
– Пожалуй, хватит, – решил Белоусов.
Теперь ему уже не было страшно, и если он чего и опасался, так только того, что кто-то застанет его за таким странным занятием, как разрывание старой могилы. Можно было бросить золото в яму вместе с рюкзаком, но Белоусов проявил жадность, столь свойственную некоторым людям. Закапывая в землю по меньшей мере три миллиона, он пожалел пятьсот рублей, потраченные на рюкзак. Директор «Барса» отложил лопату в сторону, к автомату, вытащил из рюкзака плотный полиэтиленовый пакет с золотом и аккуратно опустил пакет в яму, которая пришлась как раз впору.
Порадовавшись, что неприятное дело почти закончено, Белоусов обернулся за лопатой и застыл. Редкие волосы на его голове встали дыбом. Наступив огромной лапой на саперную лопатку, в двух шагах от Олега стоял чудовищных размеров пес с горящими красными глазами. Этими не по-собачьи умными глазами пес внимательно рассматривал гробокопателя.
Ранним утром Тхор разбудил Наташу.
– Пришла пора осуществить церемонию передачи, – сообщил он. – И ты увидишь, что наша глубокая благодарность не будет иметь границ.
– Вы уже определили претендента? – зевнув, спросила Наташа. Ей было смешно. Почти первобытная деревня, но какие интриги! И из-за чего – кто будет обладать маленьким котенком. Правда, единственным в своем роде.
– Да, – торжественно провозгласил Тхор. – Заботящейся О Мяу станет Трили, дочь гончара Крумху.
– Но она ведь еще маленькая! – удивилась Наташа. – Ей нет и десяти лет. Думаете, она справится? Вы так дорожите Мяу!
– Кто же даст ей Мяу в руки? – сдержанно улыбнулся Тхор. – Ухаживать за вместилищем духа божества будет моя жена. Трили будет только играть роль Заботящейся О Мяу на церемониях. Так будут соблюдены интересы всей общины.
Выйдя из хижины, Наташа обнаружила всех жителей деревни в праздничных нарядах у большого камня Имманен. Счастливая Трили в нарядном шелковом платьице уже тянула ручонки к Мяу.
– Мне отдать ей котенка сразу? – спросила Наташа.
– Конечно нет, – ответил Тхор. – Сначала мы помолимся и споем.
Песни, пляски и молитвы затянулись на два часа. На деревню вновь опустилась жара, и Наташа, надеявшаяся, что к этому времени она успеет уже уйти далеко, затосковала. Под конец и сам Тхор уже с трудом ворочал языком.
– Теперь, Благословенная Нашедшая Мяу, передай наше сокровище избранной, Заботящейся О Мяу! – провозгласил он.
Наташа отдала Трили котенка, одуревшего от воплей туземцев, и вздохнула. Раздался дружный громкий вой, и местные начали расходиться. Трили была немного разочарована, когда котенка, которого она даже не успела погладить, забрала у нее суровая Норали. Впрочем, следующее празднество намечалось на вечер. Соскучиться девочка не успеет!
Наташа в сопровождении жреца и его жены, державшей Мяу на руках, отправилась к хижине, последние несколько дней служившей девушке приютом.
– Вы дадите мне еды в дорогу? – спросила Наташа. От местных можно было ожидать чего угодно, и Наташа решила на всякий случай справиться. Впрочем, отсутствие припасов ее не остановило бы: в лесу здесь можно было легко прокормиться плодами и ягодами.
– Не только еды. Всего, чего пожелаешь, – вступил в разговор Тхор. – Прекрасное обрядовое платье остается тебе. Также мы дарим тебе двадцать мер шумшу и поможем добраться до Бонуция, пользуясь старыми обетами. Потому что пешком тебе придется идти не один месяц.
Наташа удивленно подняла брови. Шумшу – плод, напоминающий абрикосы, туземцы активно собирали в лесу и сушили. Он служил у них заменителем денег. Конечно, его можно было и есть – по вкусу он напоминал курагу. Но такой щедрый подарок? Наташа уже уяснила, что мера представляет собой бочку средних размеров. Как она потащит такое количество шумшу? Или Тхор проявляет обычную вежливость? Кроме того, что значит «пешком не добраться»? Выходит, можно и по-другому? Но девушка ни разу не видела у туземцев ни повозок, ни верховых или вьючных животных, ни носилок.
– Ты ведь по-прежнему собираешься к Бонуцию? – уточнил жрец.
– Наверное, да.
– И это правильно. Ибо избранные должны повстречаться, – торжественно провозгласил Тхор. – А сейчас мы призовем каухури, и он поможет тебе преодолеть первый этап пути.
Наташа с интересом наблюдала за манипуляциями жреца. А он достал из своей сумы палку со странным болтающимся набалдашником, поманил женщин за собой и пошел к деревянной вышке, стоящей на некотором удалении от деревни. Наташа и Норали двинулись следом. Жена Тхора вздыхала.
– Побаиваюсь я этих каухури, – с дрожью в голосе сообщила она.
После заявления Норали побаиваться каухури стала и Наташа, хотя она понятия не имела, кто такие каухури или что они такое.
Тем временем Тхор взобрался на вышку, назначение которой было Наташе до той поры непонятно, и начал быстро крутить палку над головой. Раздался высокий, почти неслышимый свист. Наташе стало еще больше не по себе.
– Так-то ничего, – прошептала Норали. – А вот встретиться с каухури в лесу бывает жутковато.
Минут через десять в зарослях послышалось легкое движение, и к башне вышел волк раза в полтора больше обычного. Глаза его недобро горели.
«Уж не собираются ли они отправить меня к Бонуцию в виде призрака? – мрачно подумала Наташа. – Что же – очень удобно. И хлопот никаких, и долг выполнен. Собственно, не совсем ясно, кто такой Бонуций. А что, если это местный бог, обитающий в стране теней?»
Девушка почувствовала, как все в ней застывает от страха. Но нет, она будет драться и просто так не даст себя сожрать ни волку, ни кому-либо другому.
– Не так просто тебе будет меня слопать, – сообщила Наташа волку, сжав кулачки. Она судорожно вспоминала, в какие места нужно бить волка и как засовывать ему в пасть кулак. Когда-то она об этом читала.
Кравчук выхлебал половину котелка, добытого у мутанта. Еда была невкусная, но насыщала. Наевшись, человек сыто отрыгнул и протянул котелок тварям, сидевшим с другой стороны костра.
– Жрите, – предложил он. – Вы кто такие будете? И как вас сюда занесло? Что это за гнусное местечко?
– Тебя как сюда занесло – затащило – заманило? – поинтересовался мутант покрупнее, завладевая котелком. Кравчук уже научился распознавать их по голосам. Из складок одежды твари выудили желтые ложки и начали шумно прихлебывать варево. На качестве речи процесс принятия пищи никак не сказался, поэтому директор «Барса» решил, что с ним общаются телепатически. О подобных вещах он слышал или читал в газете и ничего особенного в этом не находил – мутанты ведь все-таки.
– Много вас таких здесь?
– Каких – таких? – попытался уточнить мелкий.
– Ну, мутантов.
– Мутантов? – переспросил крупный. – Да ты пришлый – чужой! Что ж, всякое бывает – случается – происходит. Мы не мутанты, дружок – приятель – товарищ. Ты сам – лабораторный уродец – подопытный образец. Мы – виги.
– Что? Я – уродец? – возмущенно выкрикнул Кравчук, но не очень громко – после еды сердиться не хотелось. – Да кем ты себя возомнил, серорожий?
– Я – глина – грязь, – сообщил крупный виг. – Но по сравнению со мной – ты мусор – отброс – дрянь – падаль.
– Ладно, – согласился немного обалдевший Кравчук, решив, что убить наглеца он всегда успеет. Чего еще можно ожидать от таких мерзких тварей? – Что это за место?
– Друмур, – спокойно ответил крупный виг. – На свое горе ты оказался здесь – в нашем краю. Я бы на твоем месте уже на собственных кишках удавился – повесился – задушился.
– Что же здесь плохого? – спросил Кравчук.
– Виги, – ответил мелкий виг. – И само место плохое. Не чувствуешь – ощущаешь – понимаешь?
Кравчук прислушался к своим ощущениям – до сих пор было не до того. Чувствовал он себя действительно мерзковато. Постоянно накатывала глухая тоска. Вспоминалось хорошее, что было в жизни, но вспоминалось очень трудно, нить воспоминаний все время обрывалась, и это было мучительно больно. А темное багровое небо над головой нависало слишком реально и жутко.
«А что, если и правда отсюда выбраться не удастся?» – пронеслось в голове. От этой мысли Владимир Петрович пришел в такой ужас, что чуть не упал с воем на землю. Он никогда не думал, что способен так испугаться.
– Так ведь вряд ли выберешься – сбежишь – уйдешь, – заметил большой виг. – Тем более, караульного пристукнул. Уже наряд – дежурные – воины сюда едут – спешат.
– Кого он караулил? – поинтересовался Кравчук.
– Рагов, известное дело, – свысока ответил мелкий. – Раги сюда пробиваются – идут – пролазят, а им здесь делать нечего – не место.
– Ящеры такие? – переспросил Кравчук, вспоминая давешний отпечаток лапы.
Виги ничего не ответили, но Владимир Петрович понял и так – именно они. Почему только тон его собеседников так резко изменился?
Над головой человека и вигов раздался грохот, багровое небо закрыла тень огромного летательного аппарата – скорее всего, вертолета. Он завис рядом с костром, в метре над землей. Из аппарата высыпало несколько мутантов.
– Человек! – обрадованно воскликнул один из них. – Во плоти! То-то радости – счастья – удовольствия – вкуса будет!
– Он убил Тцмина, – сообщил мелкий.
– Не глупее тебя, – бросил ему виг, видимо, командир. – Ткцлин, займешь его место – должность – положение.
Он обращался к крупному вигу, который тут же подобострастно распростерся на земле.
– Отдай ему ружье Тцмина, орудие убийства, – приказал главный виг Кравчуку.
– Хрен тебе, – невежливо ответил Владимир Петрович, направляя ствол отобранного у убитого вига оружия на группу наглых тварей и нажимая спусковой крючок.
