– Почему здесь такой беспорядок? – спросила, заметив дядю, сидящего за накрытым столом.
– Я стал тэрлом. На правах хозяина переезжаю в соответствующие покои, – он снова улыбался. Как-то победно, торжествующе. Почему он так радуется? Ведь отец приходится ему братом. Почему дядя Воран не переживает? За два года тэрл Эрамер стал мне отцом, которого у меня никогда не было. Пусть наше родство лишь обман, но я искренне полюбила Эрамера. Он бывал в замке не так уж и часто, но старался всё свободное время проводить со мной. Иногда я просто сидела рядом с ним с книгой, пока он работал с документами или принимал гостей и просителей.
– Что с отцом? – спросила, с трудом сглотнув ком в горле.
– Он арестован. Участвовал в заговоре против императора. Очень жаль, Арика, но его казнят в ближайшие дни.
– Императора? Покушение? – дыхание участилось и голова закружилась. Казнят? Наставник уделял в моём обучении время и политике, иногда рассказывая о текущей ситуации. Да и удавалось поговорить с Люси из булочной в городе, когда мне разрешали покинуть замок.
Сейчас Аркадианской империей правил император Тиберий Третий. Простой люд был им недоволен, это я знала точно. Налоги росли, а император предпочитал развлекаться в своем дворце в столице империи Кирэйе. Про Тиберия рассказывали много небылиц. И даже то, что он спит на золоте, купается в винной ванной, устраивает жестокие показательные казни для удовольствия и любит девственниц. Только каким бы он не был плохим, я не могла поверить, что отец помогал в убийстве императора.
– Тише-тише, малышка, – дядя погладил меня по спине. Я все еще задыхалась и не заметила, как он подошел. Рука дяди прошлась по спине к талии, но не остановилась и опустилась ниже. Я вывернулась в сторону. Мы были плохо знакомы с дядей, чтобы вообще прикасаться ко мне. А то, что он делал сейчас, и вовсе недопустимо.
– Легче? – спросил, будто ничего не произошло. Может, мне действительно показалось? Дядя вновь подошел ко мне. Я заметила, что он покачивается, и взгляд у него пьяный.
– Неужели ничего нельзя сделать? Я уверена, это ошибка. Отец хороший, – понимала, что звучит жалко и плаксиво, но всё же надеялась, что случится чудо. Что Воран скажет, что решил разыграть нас.
– Эрамеру уже не помочь, – дядя скорбно вздохнул. Однако глаза его изучали мое тело. Я видела, как он смотрит то на мои губы, то на грудь, только ещё начавшую расти. Вот у Люси, хоть она младше на полгода, уже большая грудь, и все мальчики, которые заходят в пекарню, заглядываются на неё.
– В роду остались только мы с тобой, Арика. Я – глава рода. И только от тебя зависит, как будет дальше складываться твоя жизнь, – голос дяди звучал угрожающе. Он двинулся ко мне. Я попятилась, испугавшись намёка в его словах. Он же не может намекать на близость? Он ведь младше Эрамера всего на три года. Отступала от него, пока не наткнулась на стену спиной. Рядом была дверь в ванную, но прежде чем я успела в неё рвануть, дядя больно схватил меня за плечо, удерживая на месте.
– Арика, тебе кто-нибудь говорил, что ты очень красивая? – спросил он, не обращая внимания на мои попытки высвободиться.
– Мама говорила, и отец, – отозвалась я срывающимся голосом. И уверена, что льстили. Худющая, с бледной кожей, кажущаяся ещё бледнее из-за волос, которые постоянно приходится подкрашивать в черный цвет. Даже груди ещё нет. Дядя вжал меня в стену своим телом. Я отчаянно затрепыхалась, пытаясь вырваться. В нос ударил запах вина и пота. Дядя Воран схватил меня за горло и впился в мои губы своими. Его язык скользнул в рот. Я мычала, смаргивая слезы с глаз. Меня тошнило. Я плакала, прося его остановиться, дядя Воран же задирал подол длинного платья. Его рука больно сжала кожу между ног. Я всхлипнула от боли, забилась ещё отчаянней.
Я знала про отношения, что бывают между мужчиной и женщиной, но особо не интересовалась деталями. Мне надлежало хранить девственность для мужа, которого уже собирался подбирать отец. Тут дядю оторвали от меня. Я сползла по стене на пол от облегчения, продолжая всхлипывать и плакать.
– Что вы себе позволяете?! – кричал дядя, пока его скручивали двое высоких мужчин в темно-синих строгих костюмах.
– По указу императора все представители рода Хиллс приговорены к смертной казни.
– Что?! – вскричал дядя Воран, продолжая сопротивляться. – Я выдал Эрамера при условии, что меня сделают тэрлом! У меня бумаги, подписанные императором!
– Вырубите эту мразь, – зло бросил мужчина, который был главным. Дядя повалился на пол от удара по голове. Я так и сидела возле стены, испуганно наблюдая за происходящим.
– Арика Хиллс? – мужчина говорил уже ровным тоном, помогая мне подняться на дрожащие ноги.
– Да, – выдавила я, пытаясь взять себя в руки. Мама учила в любой ситуации держать лицо. Только что-то не получается.
– Приговор вынесен, – он протянул наручники, которые защелкнулись на моих запястьях. – Мне жаль, – проговорил уже тише. В его глазах мелькнуло на мгновение мягкость и участие. Но лишь на мгновение. Меня ждала казнь.
Глава 2
Передо мной поставили еду на подносе. Аппетитно прожаренные куриные ножки, нежная картошка, крем-суп, сладкий пирог и чай. Последний обед в моей жизни. Дрожащими от холода руками взялась за столовые приборы. Вкуса еды не чувствовала, глотать было тяжело. За три дня в холодной камере я заболела. Сегодня не сомкнула глаз из-за кашля. Тюремщики мне сочувствовали. Все понимали, что двенадцатилетняя девчонка не участвовала в заговоре. По словам тюремщиков, земли рода Хиллс переданы императору. Казнь нужна, как раз чтобы переход земель прошел законно.
Эти три дня я постоянно думала, перебирала воспоминания. У меня было довольно счастливое детство. Мы много переезжали, не всегда жили в достатке, но мама окружала меня такой любовью и обожанием, что я не замечала, что иногда на ужин и завтрак у нас был лишь пресный суп. Мама искренне любила меня. Даже пошла на порицаемую всеми работу, чтобы обеспечивать нас едой и одеждой, наплевав на взращенные в ней аристократические ценности. Она совершила этот ритуал, чтобы обеспечить моё будущее. И обеспечила.
Эти два года в замке Эрамера я ни в чем не нуждалась. В моем распоряжении были дорогие наряды и украшения. Я проходила обучение под руководством уважаемого мэтра. Как же быстро всё закончилось. Сегодня меня казнят. Император пожелал заменить отрубание головы на сожжение заживо. Было очень страшно. Очень. Мне всего двенадцать. Я не видела мир, не познала многих вещей. Я не хотела умирать. Но и изменить ничего не могла. Сообщи я, что не имею отношения к роду Хиллс, то меня бы всё равно ждала казнь.
После плотного обеда сил прибавилось. При звуке шагов сама подошла к двери камеры. Боялась, что сорвусь на рыдания, если буду медлить. Мне казалось, что я должна вести себя достойно рода Хиллс, в который меня приняли, достойно матери, которая не побоялась раньше срока проститься с жизнью ради меня. Из камеры выходила, держа спину прямо и чуть приподняв подбородок. Меня вели вверх по лестнице. Холод оставался позади, сменяясь теплом. Вскоре мы шли по прямому коридору, освещенному лучами солнечного света. Вдали слышался человеческий ропот.
Впереди, у широких дверей, я заметила фигуру отца. Он стоял, привалившись к стене спиной. Лицо его было разбито, в крови и синяках. Обняла его осторожно, боясь причинить больше боли, когда меня подвели ближе. Отец осторожно приобнял меня в ответ за плечи.
– Прости меня, – прошептал он, закашлявшись. У уголков его губ показались капли крови.
– Я тебя не виню.
«Я виновата перед тобой не меньше»– подумала про себя. Но так и не смогла сказать, что я не его дочь. Подняла голову к его лицу и улыбнулась сквозь слезы.
– Время! – меня оттянули за цепь от отца. Рядом заметила дядю Ворана, которого привели последним. Он еле стоял на ногах, черты лица не разобрать. С ужасом наблюдала за тем, что совершили с ним, и благодарила богов, что меня не трогали. Я лишь простыла.
На площади перед тюрьмой установили три столба. Постамент со столбами обступила толпа зевак. Народная масса гудела, кричала, слышался смех. Кажется, я никогда не видела столько людей в одном месте. В этот момент гордилась отцом: несмотря на травмы, он шёл ровно, степенно, с чувством превосходства. Я старалась ему подражать настолько, насколько возможно. По моим щекам всё же заструились слезы, когда меня пристегивали к столбу металлическими наручниками. Мой взгляд метался с одного лица на другое.
Люди кричали, требовали скорее поджигать, но кто-то смотрел жалостливо и сочувствующе. Особенно на меня. Глашатай зачитывал обвинения, но я его почти не слышала из-за шума в ушах. Взглянула в лицо отца в поисках поддержки, горечь в его взгляде заставила на мгновение остановиться бешено бьющееся сердце.
Вот и конец. Облитый маслом хворост под нашими ногами загорелся быстро. Костер согрел моё продрогшее в камере тело, на мгновение принеся облегчение, даже дрожь отступила. Жар всё усиливался. Сначала загорелось платье, обжигая нежную кожу. Пламя поднималось по ногам, оплавляя плоть и проникая в мышцы. Отец не издал и звука. По площади разносился только мой отчаянный крик.
Тишина стояла оглушительная. Толпа не поддержала сожжения. Они с ужасом наблюдали, как мы корчимся в агонии. Отец терпел боль молча. Дядя непонятно хрипел, но большего звука издать не мог. Лишь я не могла сдержать криков, хотя и настраивалась вести себя достойно. Боги, как же больно.
– Изверг! – вскричал кто-то в толпе.
– Сжигать ребенка – низость! – толпа загудела.
Мой затуманенный болью взор устремился к балкону, где восседал император. Он тоже смотрел на меня, почти перегнувшись через перила. Глаза его нездорово блестели. Он впитывал в себя каждый миг, наслаждаясь нашей общей болью.
Во мне будто что-то сломалось в этот момент. Из глубины души поднимались неконтролируемые ярость и ненависть. Никогда прежде я не испытывала таких ярких эмоций. Все чувства будто обострились, боль же отступила на второй план. Я взирала на мужчину, который повинен в наших мучениях, и желала ему смерти. Искренне, всей душой, раскрывая свою внутреннюю суть. Пламя наших костров взревело, поднялось, казалось, к самому небу. Огонь объял меня, испепеляя моё тело.
Я сама стала огнем. Неистовым, сильным и мстительным. Жарким и опасным. Резко сгустившиеся тучи разверзлись на площадь проливным дождем, но огонь всё бушевал. Резкие порывы ветра сбивали людей с ног. Земля дрожала, земля ревела от моего гнева.
Стул под императором вспыхнул пламенем. Мужчина подскочил на месте, сильный порыв ветра подтолкнул его к балкону. Громкий раскат грома, и император переваливается через перила. Его пытались поймать, ухватить чистой магией. Но стихии не слушались магов. В этом огне растворилась я. Не было больше Арики. Были лишь первородные стихии, пробужденные моей ненавистью, яростью и болью.
Император всё ещё пытался подняться, был жив, даже упав с такой высоты. К нему спешили на помощь. Но обезумевшая от страха толпа рвалась прочь с площади. Фигура императора скрылась за людским потоком. Его толкали, пинали, пробегали по нему. И лишь когда искра жизни императора погасла в этом людском море, я успокоилась и опала на землю черным пеплом.
Было странно. Мысли будто тонули в вязком киселе серости, что окружил меня. Я видела, как носятся испуганные люди, даже несмотря на то, что стихии успокоились. Солдаты пытались усмирить народ, растолкать его, чтобы пробраться к императору. Вскоре им это удалось. То, что осталось от императора, не походило больше на того высокомерного мужчину, с таким восторгом наблюдавшего за нашими страданиями. Он больше походил на окровавленный кусок мяса.
Сознание погрузилось в какую-то полудрему. Я видела свою жизнь, воспоминания вспыхивали одно за другим. Вот мама бинтует мои обожжённые пальцы после того, как я коснулась глиняной печи в нашем первом доме, расположенном у месторождения магических кристаллов. Она с трепетом обрабатывает каждый мой пальчик, дует на него и тихо напевает, чтобы успокоить поток слёз. Следующий кадр – она учит меня читать по старенькой книжке, купленной ею на распродаже с первой зарплаты.
«Ещё раз», – требовала она, когда я уже в сотый раз приседала в реверансе. Ноги затекли и болела спина, но послушно повторяла вновь и вновь движения, пока они не стали выходить на автомате.
«Понимаешь, аристократа делает не его дом, не одежда, не золото на счетах, а манера держаться, выдержка, сила духа, стать», – говорила мама, изящно взяв с подноса чашечку с самым дешевым чаем. Чашка белая, с чуть потёртым цветным рисунком. Я перемешиваю маленькой ложечкой сахар в чашке. Ложка стучит о стенку чашки с приглушенным звоном. Поднимаю виноватый взгляд на маму. Она мне тепло улыбается.
«Повторяй столько, сколько потребуется, чтобы достичь совершенства». «Если мы аристократы, то почему наш род от нас отказался?» «Потому что я полюбила твоего отца и родила от него тебя». «То есть все из-за меня?» «Нет. Ты – моё сокровище. Я не устаю благодарить Небеса за то, что подарили мне тебя».
Новое воспоминание, где я кручусь перед зеркалом в одном из платьев мамы. Платье непозволительно короткое, красное, с широким вырезом, который разъезжается на тщедушных плечиках. Юбка волочится по полу, а уровень пояса где-то в районе колен. «Надо стать выше», – решаю я и бегу к шкафу, спотыкаясь об длинный для меня подол, чтобы надеть красные лаковые туфли. Снова кручусь перед зеркалом уже в туфлях. Делу они не помогли.
Тут в комнату входит мама. Выглядит усталой, под глазами синяки, роскошные рыжие волосы взъерошены, она воздушным платком прикрывает какие-то красные следы на шее. Но при виде меня её лицо разглаживается, будто светится изнутри. Мне стыдно за то, что копалась в её одежде. Но мама не злится. Она никогда не злилась на меня. «Вы выглядите прекрасно, юная леди». Она приседает в изящном реверансе, приглашающе протягивая мне руку для танца. Я тоже пытаюсь изобразить реверанс. Мама подхватывает меня на руки, прежде чем я упала бы, не удержав равновесие на каблуках. А потом мы, громко смеясь, танцуем, кружась по её небольшой спальне.
Следом я вижу себя, сжавшейся в кровати. Из комнаты мамы доносится надсадный кашель. Она не позволяет за собой ухаживать, днём делает вид, что ничего не происходит. Но ожидание беды уже поселилось в нашем доме, и я не знаю, что с этим делать.
«Мамочка, я пойду работать, чтобы оплачивать лекарей. Только не надо этого ритуала, пожалуйста». «Лекари помогали мне столько, сколько могли, малышка. Лишь магия крови позволит на время снять блоки с моей магии. И я пойду на жертву, чтобы обеспечить тебе жизнь в достатке». «Мне кажется, это неправильно». «Неправильно и низко. Но лишь так я могу защитить тебя».
Я рыдаю, прижавшись к маме. Взгляд то и дело скользит к начертанному магическому кругу, который заберёт у меня мать. «Малышка, я умираю. Не хочу, чтобы ты наблюдала за тем, как я угасаю». «Не покидай меня, мама!». «Я всегда буду с тобой», – мама успокаивающе гладит меня по голове. В глубине её глаз блестят слёзы, но она сдерживается. И вот уже я поливаю тело мамы маслом и поджигаю его.
Дальше я вспоминаю, как однажды, гуляя вдоль речки, нашла место, что мне так полюбилось. Я буквально прыгала, хлопая в ладоши, когда осознала, что заклинание морока сработало и скрыло мой тайник. «Эти линии составляют основу защитного контура. На него ложится вся конструкция. Она круговая, чтобы замкнуть силу, что делает её самовосстанавливающейся», – терпеливо объяснял отец свои чертежи, когда я однажды поинтересовалась его работой. «А если пустить двойную спираль?» – спросила я, присматриваясь к знакомым математическим формулам.
Мама знала о моей любви к математике и как могла её поощряла, даже нанимала мне репетитора, чтобы отточить навыки. Начала пересчёт по формуле. «Молодец!» – воскликнул удивленный отец. «Что ты думаешь, если сюда добавить переменную?» – отец вводит в формулу новую составляющую. Быстро сверяю формулу с графиком, вписывая значения. Меня так обрадовала похвала, что считаю всё чуть ли не в уме.
Я вижу, как бегу в булочную, забывая о своем аристократическом происхождении. «Арика, привет! – Люси мне приветливо машет. – Заходи, только поспели булочки с корицей». Мы весело смеёмся, попивая травяной отвар с булочками. Адила снисходительно не обращает внимания на отсутствие манер, даря мне возможность пообщаться со сверстницей.
«Вот, посмотри, моя новая разработка. Пока только на стадии чертежей. Нужен свежий взгляд. Поможешь, Арика?» – отец мне тепло улыбается. Это наша последняя встреча, что состоялась за пару месяцев до ареста. Я с любопытством погружаюсь в сложные вычисления. «А если использовать воздух?» – спросила робко, просматривая векторы силы. «Готов выслушать все предложения», – с улыбкой соглашается отец. Мы сидим за чертежами почти до ночи. Я невероятно счастлива, предаваясь любимому делу с отцом, который во всем меня поддерживает.
Сердце кольнуло болью. Обращаю свой взгляд к горстке пепла, которой обратилось тело моего отца. Мутное безразличие уходит, сменяясь болью и отчаянием. Я хочу спрятаться, уйти. Но где мне спрятаться? Вот бы оказаться у речки. Там все невзгоды всегда забывались, смываясь магическими потоками.
Я вдруг взмываю над горстью пепла. Площадь удаляется, здание тюрьмы уменьшается подо мной, а прохожие походят на муравьев, настолько я высоко. На время будто отключаюсь, видя перед собой только пушистые облака. Ветер подхватывает меня, бросает в стороны, играясь.
Мое тайное место осветил яркий свет, переливаясь в журчащей воде, отражаясь от влажных камней. Не сразу поняла, что свечение исходит от меня. Стоило это осознать, как оно прекратилось. Я упала на мягкую влажную траву, тяжело дыша. Тело покрывала испарина, длинные волосы неприятно облепили обнаженную спину. Чувствовала себя такой маленькой, слабой и одинокой, что горько разрыдалась, обнимая себя руками. Ночной воздух был прохладен, вскоре я начала замерзать. Потому, продолжая всхлипывать, я отправилась к своему тайнику. Оделась в припрятанную одежду, закутавшись в плащ.
Я не имела представления, как выжила после костра и как оказалась возле реки. Лишь понимала, что нужно бежать, прятаться, искать свое место в мире. В беспокойных думах я задремала. Проснулась, когда уже начинало светать. Я замерзла во сне, и тело била дрожь. Подскочила на месте и начала прыгать, растирая озябшие плечи. Вот тут и заметила, что мои длинные волосы не черные, а ярко-рыжие. Как так вышло, что мой настоящий цвет волос проявился?
Думать об этом не было времени. Во сне мне снова виделся отец, и то, как мы сидели за его последними разработками. Я не желала, чтобы его работа попала в руки его убийц. Собрав всю свою смелость и решительность, направилась к замку.
Глава 3
Отец ещё в первый год показал мне множество секретных ходов. Одним из них и воспользовалась. Времени у меня мало, я понимала, что скоро замок проснется на завтрак. По ходу почти бежала, отбрасывая паутину и спотыкаясь о камни, чуть ли не падая. Выдвижная дверь вывела меня прямо в спальню отца. Здесь по-прежнему всё было перерыто. Отец показал мне тайник с чертежами и научил его открывать. Стоило нажать нужные плиты в стене одновременно, как кровать приподнялась над полом, под ней открылся небольшой люк. Защитные контуры вспыхнули, разрешая доступ.
Впервые я без усилия видела магические потоки. Раньше приходилось долго медитировать, чтобы добиться нужной концентрации. В тайнике хранилось пять исписанных тетрадей в твердом переплёте, небольшой мешочек с десятком золотых монет и мелочью. Видимо, однажды отец забросил этот кошель сюда и забыл.
А ещё здесь лежали документы на помещика с фамилией Ортен и его дочь. Имена указывались только в документах аристократов. А такие бумажки писались быстро, выдавались простому люду сразу после их обращения в местные органы власти. Отец подготовил фальшивые документы на случай, если придется податься в бега? Неужели его участие в покушении – правда? Обдумывать причины не было времени. Я слышала, что в коридоре разносятся голоса. Наверняка в замке много людей императора.
Выгребла все бумаги и артефакты из тайника в подготовленную сумку. Уже ныряя в тайный ход, услышала, как кто-то за громким разговором входит в спальню. Замерла у закрывшейся стены, боясь даже вздохнуть. Разговаривали двое мужчин.
– Читай быстрее.
– Пишется, что Арика Хиллс оказалась непроявившимся магом. Все стихии откликнулись на её силу. Видимо, её предсмертным желанием было убить императора. После его смерти стихии утихли.
– Жалко девочку, – отозвался первый голос. – Перспективный сильный маг погиб по очередной прихоти императора. Ладно хоть убила этого самодура.
– Жалко всю семью. Они последние представители рода, а Эрамер – признанный эксперт в охранной магии. В их семье могли рождаться поколения сильных магов. Хорошо бы найти его дневники.
Больше не слушала, а побежала прочь. Теперь я убедилась, что меня считают мёртвой. У меня на руках были документы на новую фамилию. План уже зрел, хоть я и не знала, как его реализовать. У меня осталась только магия. Больше ничего.
В Вайтир, находящийся в паре километров от замка, я вошла под вечер. Меня могли узнать, потому куталась в свой плащ. Вещевой сундучок уже с трудом тащила за собой. Арка перехода находилась в центре города, до которого я добралась только к ночи. К счастью, отвод глаз действовал, и никто не пробовал меня ограбить или приставать.
Арки перехода располагались в наиболее крупных городах. Я до вечера читала про них в книгах и знала, что они являются стационарными порталами. Сильные маги могут с помощью них перемещаться между другими арками. Одна из их функций заключалась в поиске магически одаренных детей. Таких детей арка перебрасывала в Магическую Школу Сильверлик, находящуюся в другой части нашей империи, в портовый город Сильверан.
В город, в месяц приема в школу, прибывали со всех деревень. Дети из семей простолюдинов, помещиков, купцов, рабочих проходили через арку в надежде, что в них имеется хоть крупица магии. Набор в школу был завершён почти два месяца назад. Помню, что тогда и сама грешила мыслью воспользоваться порталом, чтобы в школе дать волю своим магическим талантам. Однако так и не решилась бросить отца.
Сейчас арка неактивна, но надеялась, что смогу переместиться, вложив в неё свою магию. Я ещё плохо ощущала свой резерв, но что-то внутри подсказывало, что у меня получится. Поступить в Сильверлик я не надеялась. Набор окончен. Я хотела покинуть империю. Насколько знала, в Нордвинде, соседствующем государстве людей, набор в магическую школу проходит позже на пару месяцев. Не знала, как двенадцатилетней девчонке удастся попасть в другую страну, но была решительно настроена.
Наверное, именно боевой настрой позволил легко напитать арку силой. Я не меняла направление перемещения, просто наполнила переход энергией. В переход влетела, оседлав свой сундук. Мне всё казалось, что силы не хватит, и он останется в Вайтире. Забавно я, наверно, смотрелась, вылетая из портала верхом на своем скарбе. Серебряное марево портала сразу схлопнулось за моей спиной.
Я прилегла на сундук, ощущая невероятную усталость. Глаза слипались, и легче всего было сейчас просто заснуть. Только и беспокойство не отпускало. Я ведь оказалась в незнакомом месте. Вдруг портал выбросил меня не в Сильверлике, а где-нибудь в другом месте. Ведь порталом мог кто-то пользоваться до меня. Неловко сползла с сундука и огляделась. Передо мной возвышалось довольно мрачное серокаменное трехэтажное здание. Арочные окна смотрели на меня мрачной темнотой. Здание окружали высокие густые деревья, окутывая его ещё большей теменью. Неужели это и есть Сильверлик?
Арка перехода располагалась прямо напротив главного входа в здание. Я обернулась назад. Там, вдали, вдоль мощеной камнем дороги, виднелась высокая ограда с решётчатыми воротами. Дорогу тоже обступали деревья, нависая сверху мрачными исполинами. А вот за воротами как будто было светлее.
Не успела сделать к воротам и пары шагов, как за спиной раздалось властное «Стоять!». Если бы не сундук, я бы со всех ног припустила прочь. Обернулась и замерла перед внушительной фигурой, облаченной в чёрный плащ. Полы плаща развевались на слабом ветру. Лицо незнакомца было скрыто. Нервно хихикнула, поняв, что я в своем плаще выгляжу так же. Тем временем некто приблизился и скинул с моей головы капюшон.
– Эмм, – глубокомысленно произнес мужской голос.
– Доброе утро, – отозвалась я, чуть не присев в реверансе по привычке.
– Ты откуда здесь, девочка?
– Заблудилась, дяденька, – старалась выглядеть как можно более невинно и безобидно. – Но уже ухожу, – я попыталась было рвануть к воротам, но меня не пустили.
Мужчина, столь устрашающий на вид, оказался просто охранником. Он представился Митроном. Меня проводили в сторожевой домик. Скромный, но уютный. Угостили едой и теплым напитком. Я даже подремала на узкой кушетке, но меня разбудили. Мне предстояла встреча с директором школы.
Стояло ещё раннее утро. Ученики лениво подтягивались к главному зданию школы. При дневном свете Сильверлик уже не смотрелась так мрачно. Аккуратные тропинки, ровные газоны, свежий воздух и окружающая здания зелень. Как оказалось, администрация расположилась в западной части здания, представляющего собой букву «Н». Я с интересом оглядывала коридоры школы. Лакированный паркет, деревянные двери, стены выкрашены бежевой краской. Ученики были одеты в форму чёрного цвета, состоящую из брюк, пиджака, мантии, а также белой рубашки.
На меня окружающие не обращали внимания, а я и не стремилась его на себя обратить. Мы поднялись на третий этаж. В крыле администрации обстановка была богаче. Полы даже покрывали ковры. Стены украшали картины. Дверь в кабинет директора выглядела внушительнее всех остальных. Дубовая, двойная, обитая металлом.
После краткого стука вошел Митрон, утягивая меня в приёмную перед кабинетом директора. За столом уже сидела секретарь. На нас она даже не взглянула. Видимо, Митрон уже предупредил о своем визите. Он потянул меня дальше. Глаза Аурелиса аль Астера прожгли меня насквозь, отчего я встала на месте как вкопанная. Он был статным мужчиной лет сорока пяти. Волосы светлые, длинные, отброшены назад сложными косами. Лицо жесткое, с грозовыми серыми глазами. Губы его сжались в тонкую линию, когда он узрел меня.
После вынужденного сна на кушетке и ночной дороги по городу с тяжелым сундуком я выглядела, мягко говоря, потрёпанной. Митрон, тем временем проигнорировав мой испуг, подтащил меня и усадил на деревянный мягкий стул напротив стола. Он начал вводить директора в курс дела, а я пыталась придумать, как себя стоит вести.
Чтобы отвлечься, рассматривала богатую и сдержанную обстановку кабинета. Мебель в основном темная, деревянная. На полу ковры коричневой и зеленой гаммы. Стены сплошь заставлены шкафами и стеллажами. Открытые стеллажи забиты папками и книгами, некоторые застеклённые, в них лежат книги в потемневших от времени переплетах. Пару из них даже узнала. Экземпляры этих же произведений лежат и в моем сундуке. Они очень сложные, я лишь пролистала их для интереса. Одна дверца шкафа приоткрыта, и в ней виднеется множество склянок.
– Итак, терра Ортен, – обратился ко мне директор холодным официальным тоном. Так отец разговаривал с провинившимися подчиненными. Оттого, что он обращался со мной, как с простолюдинкой, я еще больше поникла. – Объясните, как вы попали на территорию Сильверлика.
– Прошла через арку, – хотелось скрыться от этого пронизывающего взгляда серых глаз, но мама учила, что собеседнику нужно смотреть в глаза. Говорить ровно, а главное – не бояться. В глаза я посмотрела, а вот не бояться не получалось.
– Возможно, арку не деактивировали после приема, – Аурелис задумчиво пробарабанил пальцами по столешнице. – Если арка тебя перенесла, значит, в тебе есть дар. – Взгляд мужчины стал еще пронзительнее, а серый цвет глаз начал светлеть до почти белого. Ощущала, как потоки магии устремились ко мне, оценивая, ощупывая. Непроизвольно закрылась от них, на что директор задумчиво хмыкнул. – Интересно. Тебя кто-то обучал магии? – строго спросил он.
– Нет, – голос отказывался мне подчиняться и звучал тихо. После моих слов в кабинете воцарилась тишина. Директор все изучал меня задумчивым взглядом.
– В этом году прием окончен, – наконец проговорил он. – Сколько тебе лет?
– Тринадцать, – назвала возраст из фальшивых документов. На самом деле тринадцать мне исполнится только через пять месяцев.
– Как раз в следующем году тебе следует поступить. Империи нужны маги, даже слабые. Пойдем, я открою тебе проход обратно.
