Елизавета Шумская "Пять дорог"

– То есть когда кто-то из Леймалов приказал… или вежливо попросил, не знаю, какие у вас отношения, – она усмехнулась, – скажем так, задержать господина Бэррина в пути, то вы не могли отказать. Или они вам заплатили?

– Ничего они не платили, – возмутился градоправитель. И тут же сообразил, что попался в примитивнейшую ловушку. – В смысле, что мы не получаем деньги от кого-то, кроме короля.

Рябинка разве что не усмехнулась.

– И правильно. Ведь король, он если что случится, защитит, а все эти благодетели, произойди что-то, где они? – она даже покрутила головой, будто пыталась кого-то найти.

Городской голова невольно тоже посмотрел по сторонам.

– Вот я тут, а их нет. Как думаете, когда вас отправят в отставку за мятеж против королевской семьи, кто-нибудь из них за вас заступится?

– За м-мятеж?

– А как вы думаете? – удивилась госпожа Азилеску. – Этот милый юноша, ярчайший представитель благородной семьи Бэрринов, ученик Стонхэрмского Магического Университета, о чем безапелляционно говорит его знак, привез в город амулет, который должен развертывать портал для королевских войск в случае нападения, а вы не только не установили артефакт должным образом, но даже не приняли посланника. Более того, попытались от него избавиться, пользуясь своим служебным положением. Разве это не мятеж?

– Амулет? – пробормотал градоначальник, переглядываясь с не представленным до сих пор чиновником.

– Но… какие у нас могут быть тут враги? – осмелел тот. Мысль ему понравилась, и он заговорил увереннее. – Да тут до любых врагов скакать несколько недель. Зачем нам такой амулет?

– Так враги и с реки зайти могут, – хмыкнула магичка.

– К нам сюда с реки только однажды северные орки заплыли, – презрительно скривился чиновник. – Во времена Короля Всех Людей.

– А вы что, не знаете, что народы из-за Гор Пред Вечными Снегами активизировались? – уставилась женщина на него. Учитывая, что принц и сам в этом не был уверен, заявление потрясло Златко своей наглостью.

– Активизировались? – переглянулись, кажется, все. Могла ли быть какая-то новость хуже этой?

– Именно. Более того, некоторые неосознанные личности считают, что править на пепелище лучше, чем просто жить в достатке, и пытаются мутить воду в такой момент. Так как мне относиться к вашему поступку в такой опасной ситуации? Как к глупости или как к измене?

– Ничего подобного! – возмутился чиновник. – Никакой измены! Мы просто задержали юношу до выяснения! Что вы пытаетесь нам предъявить?! Кто вы вообще такая? Какая у вас должность?! Вы не имеете права!

– Как к глупости, – твердо оборвал его градоначальник. – И мы, госпожа Азилеску, готовы всячески ее исправлять. Как нам это сделать?

Рябинка милейше улыбнулась.

– Приятно видеть в людях такое понимание. Итак, прежде всего я хотела бы узнать…

Через некоторое время Златко вышел из кабинета вслед за волшебницей, и дверь за его спиной снова накрепко примерзла к косяку. Магичка тем временем вытащила амулет с зелено-синими камнями, активировала его и разве что не пропела:

– Твое высочество, ты мне до-олжен.

Из артефакта раздался недовольный голос принца, нелестно отозвавшегося о дорогой подруге.

– Да-да, я такой грязью заниматься не подряжалась. Я, твое высочество, зомби люблю погонять, василисков всяких, упырей, на худой конец, а ты заставляешь меня воевать с этими мерзкими бюрократами! – Она поправила свое дорогое платье и полюбовалась своим отражением в стеклянной дверце шкафа. – Я к такому не приспособлена!

– И что там? – заинтересовался принц.

– Как обычно, – Рябинка вздохнула. – Немного жадности, немного тщеславия, немного страха. Присылай своих бойцов. Пусть всю эту кодлу забирают.

– Прямо-таки всю?

– Городского голову – точно. Еще там один подпевала был. Очень борзый. Вот его точно нужно потрясти. Явно через него договаривались.

– Сейчас пришлю, только активируйте с юным Бэррином амулет, – Лучезар явно отвлекся, сказал что-то кому-то вне зоны артефакта, до слушающих донеслось только невнятное бурчание. Потом звук вновь стал разборчивым. – Вот как отправишь тебя куда-нибудь, так вечно всю верхушку власти приходится менять!

– Что поделаешь, что поделаешь, – усмехнулась волшебница, – меня учили уничтожать нечисть.

Принц хохотнул и скоренько попрощался.

* * *

Марион невидяще смотрела в морскую даль. Недавняя перепалка сожрала все силы. Не привыкла она к такому обращению. Да, отец всегда наплевательски относился к ней и сестрам. Но от остальных жестокости они не видели. Самое худшее – равнодушие, однако в основном ее и девочек любили, оберегали, даже жалели. В Академии Марион вообще выделяли, отмечая ее пространственное мышление и умение сочетать несочетаемое. Кто же знал, что именно это ее и подведет? Новый придуманный тип пентаграммы отличался запредельным уровнем сложности, но именно он позволял напитывать защитные структуры силой из пространства практически без участия чародея. Это могло решить проблему дальних крепостей, где всегда не хватало магической поддержки.

Осталось-то не так много. Уже совсем скоро она стала бы совершеннолетней и сама смогла бы управлять своей жизнью. Кто же знал, что ее преподаватель окажется такой сволочью? Связался со своим кузеном с далеких островов, куда волшебников так просто не заманишь. Тем более к настолько деспотичному хозяину. Тот уже нашел язык с ее отцом, который больше всего опасался, что придется за ней приданое давать, а тут не только без него забрали, так еще и заплатили, чтобы дал согласие на брак. Всего-то двух лет до совершеннолетия не хватило… И все довольны – преподаватель выдает ее пентаграмму за свою, его родственник Кейрон-дес получает того, кто может нарисовать сверхсложные защиты и избавить от расходов на этих мерзавцев-магов, ее отец радуется нежданным деньгам.

Вот только у нее не спросили, хочет ли она отправляться замуж за того, кого не видела никогда. Хочет ли бросить так удачно начинающуюся карьеру? Попрощаться с вольной жизнью, о которой она так мечтала? К которой привыкла. Сейчас ее сковывало хоть и почти номинальное, но подчинение отцу, все же зарабатывать она пока не могла. Да и девочки-сестрички еще маленькие. А после Академии можно наконец найти работу. Тем более и наметки есть. Да и после того, как ее пентаграмма стала бы известна, сложностей с зарабатыванием денег не возникло бы вообще! А еще можно было бы при Академии остаться. По крайней мере, пока мелкие не доучатся… Проклятье! Проклятье!

Все-таки правы были создатели Стонхэрмского Университета – магов нужно сразу учить защищаться. Как там у них говорят – сначала нужно выжить? В Порукской Магической Академии первые годы обучения уделяли изучению теории. Прекрасно, конечно. Вон она как преуспела. Да и большинство действительно эффективных заклинаний придумали их выпускники. Только какое это имеет значение, если, похоже, выжить ей как раз не удастся? Ведь всё, что она умеет, – это лишь самые простые заклинания. Этого может хватить отбиться от пьяных в темном переулке или от незадачливого грабителя. Но как противостоять опытным наемникам, которые озаботились соответствующими амулетами? Более того, эти артефакты, скорее всего, рассчитаны на сражение с полноценным боевым магом, не такой недоучкой, как она. Что теперь толку от ее знаний? Пентаграммы хороши для защиты крепости или ловушек для нечисти, никак не против воинов… И ведь теперь развиться и не получится. Кто ее там будет обучать? И зачем?

«Вот же ж дура. Нужно было молчать о пентаграмме. Молчать! Доучиться и самой на ней зарабатывать… Какая же дура…» – Эти мысли снова и снова проносились в голове, каждый раз ввергая девушку в бездонный омут самобичевания.

«Еще и эти… охранники, мать их гоблинша…» Опытные циничные вояки, готовые ко всему и лишенные какого-либо пиетета перед женщиной или волшебниками. На Марион никто никогда не поднимал руку. Она даже представить не могла, что такое произойдет с ней. Это все было из мира каких-то других людей, чужих несчастий, которые возмущают, но не трогают. И теперь… за ней везде таскается эта троица. Только и ждет… Пока рядом был отец и его люди, они молчали. На корабле их тоже окружают матросы и пассажиры. А вот что будет, когда они сойдут на берег? Хорошо, по городу пойдут у всех на глазах, но потом будет дорога до поместья Кейрон-деса. Несколько дней пути… Не отыграются ли они за все произошедшее? Если их хозяин действительно такой, как о нем говорят, то ее ожидают отношение только как к прислуге, еженедельные изнасилования и, возможно, тумаки за неуважение.

Как же так она попала-то?.. Все же было так хорошо… Впереди была жизнь в достатке и с интересной работой. От нее хватило бы денег девочкам на учебу или на хоть какое-нибудь приданое. А там… рано или поздно… Да что она, сама не девушка? Да, она тоже мечтала, что однажды в ее жизни появится заботливый и сильный мужчина, готовый защищать и способный это сделать. У них будет маленький уютный дом и пара детишек. И он обязательно будет понимать ее увлечение магической наукой. Зачем, ну зачем она для него берегла себя? Девчонки-сокурсницы гуляли направо и налево, не пропуская ни одного красавчика, будь то эльф, орк или человек. Чего она ждала?

Кейрон-деса? Пятидесятитрехлетнего вояку с язвой и перепадами в настроении? С одним официальным – взрослым – наследником и тремя непризнанными бастардами? Посылающего за невестой наемников типа Дестина с разрешением применять силу, если попытается сбежать?

Боги, почему же она не поступила в какую-то другую Академию? Почему не промолчала?.. И что же ей теперь делать?

Пока приходило в голову только одно – отравить. Но чем? Как? И что потом? Вряд ли ее выпустят с острова. Кому охота терять человека, в одиночку способного наладить защиту и при этом не способного защититься самому? Однако смерть хозяина ей не простят… Действительно, придумать какую-нибудь хитроумную магическую ловушку… Сколько лет на это уйдет? Что станет с ней за эти годы? Да и смертельные проклятья они пока не изучали…

Что же делать… что же делать?.. Мысли бежали по кругу, цепляясь друг за друга и не давая выбраться из этой петли, а та затягивалась все сильнее. Да так, что от сдерживаемых слов и задавленных эмоций становилось трудно дышать, а тело начало дрожать в какой-то тихой, мерзкой истерике, выматывающей душу и лишающей сил.

Марион невидяще скользила взглядом по горизонту, не замечая игривости волн, множества оттенков синего что сверху, что снизу, облаков, возвышающихся в небе белоснежными бастионами. Но даже сквозь эту стену отчаяния пробились плещущиеся близ корабля дельфины. Они то взлетали над волнами, то кувыркались, то перекидывали друг другу рыбу, то… махали пассажирам?

В какой-то момент девушка поняла, что звери не настоящие, а всего лишь искусно наведенная иллюзия. Марион начала озираться и, пусть не сразу, но обнаружила сидящего на рее шкодливого молодого эльфа. Увидев, что его заметили, ушастый незнакомец улыбнулся девушке совсем уж залихватски. Дельфины по его велению сделали тройное сальто, станцевали на хвостах и скрылись под водой, сопровождаемые восторженными воплями пассажиров.

Эльф же, чуть склонив голову набок, рассматривал свою попутчицу и теперь уже совсем иначе – тепло и искренне – улыбался. Немного сочувствующе и совсем капельку грустно. Он слышал разговор с Дестин-елу, поняла Марион. Оттого и устроил это представление. Чтобы поднять ей настроение. Стало горько и приятно одновременно. Мужчины не часто баловали девушку своим вниманием – слишком умная, слишком гордая, слишком в себе, однако и она привлекала их. Но все же… в этом ощущалось что-то оскорбительное. Вот чего-чего, а только жалости ей и не хватало. Да еще со стороны такого красавчика.

В то же время какая-то частица ее вопила, что именно этого ей и хочется – чтобы пожалели, погладили по голове, решили ее проблемы. Увы, Марион в своей жизни отлично знала, что мужчины могут принести в жизнь только беды, никак не спасение. Может, поэтому и хранила невинность в окружении, где девушки легко с ней расставались. Просто не доверяла.

Вот и сейчас она отвернулась от эльфа, решив, что лучше никак не реагировать на его выходку. Отвлек от грустных мыслей – и хорошо. Большего и не надо.

– Хотите пирог? – вдруг раздалось сзади.

– Простите? – не поверила своим ушам Марион.

– Пирожок, – Калли достал из сумки означенный продукт в белой салфетке, который захватил с собой не иначе как по велению самих звезд. Раскрыл ткань и, немного красуясь, повел пальцами, подогревая угощение. – Моя подруга пекла. Правда, несколько дней назад, но они у нее долго не черствеют. А ведь она обычный человек, не эльф. Деревенские рецепты такие, знаете ли, очень интересные. Не то, что всякая невразумительная выпечка в городе. Человеческом, разумеется.

– Разумеется… – сбитая с толку подобной совершенно ерундовой речью, девушка взяла протянутый пирожок и, уже держа в руке, удивленно на него посмотрела. – У Светлого эльфа возлюбленная – обычная деревенская человечка?

Калли только усмехнулся.

– А что, и такое бывает, – покивал он. – Но моя подруга – это действительно просто подруга. Мы в одной группе в Стонхэрмском Магическом состоим. А вы откуда?

– Порукская Магическая Академия, – глаза девушки полыхнули огнем. Не это ли ответ на ее вопросы к мирозданию? Конечно, за пару дней он колдовать ее не научит, но может, покажет что-то дельное? Она даже готова ему секрет пентаграммы отдать.

– О! Как интересно! – совершенно искренне восхитился эльф, спрыгнул с реи и склонился в легком поклоне. – Эк'каллизиэнел из Светлого Леса Лайомеехел, – представился он. – Но обычно меня зовут Калли.

– Марион, – девушка запнулась. – Марион Туэрин.

– Рад познакомиться, Марион Туэрин, – с легкой бесшабашинкой улыбнулся этот странный эльф. – Расскажите мне про Порукскую Академию. Это где-то у моря?

Разумеется, Калли прекрасно знал, что это учебное заведение находится на юге Срединных земель. Слышал и про методы обучения там, и про мощную теоретическую базу, которую они закладывают. Многие эльфийские роды отправляли туда отпрысков, склонных к аналитическому подходу в изучении магии. Считалось очень престижно, куда больше подходило молодым добропорядочным эльфам, чем эта кузница бандитов и разбойников – Стонхэрмский… Да, все это он прекрасно помнил, хотя с интересом расспрашивал новую знакомую. Ему просто хотелось, чтобы она отвлеклась от своих горестей.

Перестала смотреть с такой тоской за борт.

Поэтому он задавал вопросы, охотно отвечал на встречные, легонько улыбался и пытался сообразить, как выпытать у Марион, что же с ней произошло. С другой девушкой он, может быть, и спросил бы в лоб. Но госпожа Туэрин явно принадлежала к той породе людей, которые не рассказывают про свои беды случайным попутчикам. Оставалось только вести обычную в общем-то беседу, надеясь, что на нужные темы та выйдет сама.

Охраняющие Марион воины хмуро смотрели на их общение. Младший – Бойрыч – даже двинулся было разобраться с наглым эльфом, однако старший – Нагайно – его остановил.

– Не лезь. Не дай ему выставить себя героем, – пояснил он в ответ на вопросительный взгляд. – Молодой эльф. Опыта с девками, похоже, не имеет. Он не знает, как соблазнить ее иначе, чем выказав себя защитником. А таковым он может стать, только если ты полезешь. Так же они сейчас пообщаются и разойдутся.

– А если она попросит его помочь? – спросил средний – Зоулюс.

– Не попросит, – покачал головой Нагайно. – Не та натура.

– А чо мы какого-то ушастого боимся? – возмутился Бойрыч.

Старший покачал головой.

– А ты что, не видишь, что у него на груди знак Стонхэрмского Университета? Поясняю для особо разбирающихся в географии – это значит, что он маг. Пусть и ученик.

– И чо? Девка наша тоже магичка типа. Но даже против тараканов не страшна.

– Стонхэрм – это тебе не Порук. Там сначала учат огненные шары в морду отправлять, а потом объясняют, как эта жуть получилась.

– Чо, правда?

– А ты думал? Видишь, как эльфеныш на нас глазами сверкает. Думает, что подойдем. Тут он и покрасуется.

– А мы не подойдем?

– Пока нет. Но если вдруг придется, ты, Зоулюс, заходи сзади. Так, чтобы между ушами его и приложить.

– А чо, сейчас нельзя? – никак не мог угомониться Бойрыч.

– А матросы и прочая публика, думаешь, будут сидеть и орехи щелкать, пока мы нападаем на мирного пассажира?

– Да он так трахнет ее, пока ты будешь на этих ушлепков оглядываться!

– Не трахнет. В каюту нашу подопечную мы проводим. Тут мы в своем праве. И у дверей придется постоять. Впрочем, так и так пришлось бы. Не нравится мне ее настрой.

– А если он к ней полезет?

– Поднимаешь шум, бьешь в морду, ножом под ребра. Главное, не давай ему на расстоянии атаковать.

– Пойду я, наверное, – вздохнула Марион. – Хочу отдохнуть немного… и не хочу лишний раз злить… этих, – она глазами указала на сопровождение.

– Я могу как-то помочь? – Калли напряженно вглядывался в лицо девушки.

Та только вздохнула. Как же ей хотелось выложить ему всю свою историю, пожаловаться на судьбу-злодейку и попросить о спасении. Как же хотелось… Однако что этот очаровательный эльфик может сделать? На глазах у всех напасть на ее охранников? Светлые, конечно, искусны в фехтовании, но трое – это перебор. Да и магией тут особо не поможешь, корабль все-таки. Закон, опять же, будет на стороне конвоя. Да и… не верила Марион в безвозмездную помощь. Милые симпатяжки редко бывают способны на поступки. На словах – да, а в деле… Сейчас он, конечно, ожидает, что она благородно откажется от его помощи. И всё – приличия соблюдены. Можно дальше флиртовать. Все эти тонкие-звонкие красавчики не про нее. Время игр прошло. Ей нужны только поступки.

– Ты и так помог, – тем не менее продолжила она по всем известному сценарию.

Эльф несколько удивленно воззрился на нее. Потом наклонил чуть набок голову и, помолчав, ответил:

– Тогда хорошо тебе отдохнуть.

«Даже настаивать не стал», – мысленно возмутилась Марион и с гордо поднятой головой отправилась в каюту.

– Ну, что я говорил? – возгордился Ногайно, глядя, как подопечная одна шагает к себе в комнату. – Не полез в драку ушастый.

Бойрыч уставился на командира и, поскрипев мозгами, выдал вопрос:

– И чо, он вот так просто отвалит?

– Не, ну не сразу. Еще пару раз подкатит с разговорами. На большее-то у него кишка тонка.

Младший вздохнул. Одно расстройство от этих эльфов, даже в морду не дашь.

Калли огорченно смотрел вслед девушке. Нет, Марион ничего этакого о себе не рассказывала, но по оговоркам, по паузам, по изредка вылетающим фразам эльф нарисовал себе картину. Равнодушный отец, любимые сестрички, увлечение магической наукой. И какое-то огромное сожаление, что-то, перечеркнувшее все планы на жизнь. Воистину прав был дядя, когда говорил, что то, о чем молчат, кричит громче всего.