Снаружи, под окном, затормозил автомобиль. Открылась и потом захлопнулась входная дверь. Сэм услышал, как Джени сказала:
– Нил? Привет, милый.
Его друг приехал домой.
Сэм вскочил, сбросил махровый халат и стал одеваться. Брюки из плотного хлопка, свежая рубашка без галстука, синий шерстяной свитер, светлые носки и удобные мягкие туфли. Потом он причесался, протер лицо лосьоном и спустился вниз. Дверь в гостиную была распахнута. Сэм вошел и увидел Нила, который, засучив рукава, протирал бокалы. Комната выглядела готовой к веселью: журналы и книги убраны подальше, диванные подушки взбиты, в камине горит огонь. Лилии стояли на круглом полированном столике в окружении коробок с подарками. Цветы благоухали, их аромат наполнил всю комнату. Часы на каминной полке показывали четверть восьмого.
– Привет, – сказал Сэм.
Нил оторвался от своего занятия.
– Хорошо отдохнул?
– Да, но мне надо было давно спуститься помочь тебе.
– Вовсе нет. Я нарочно удрал пораньше.
– Я слышал, что к ужину будут гости?
Нил сделал гримасу:
– Да, придет один старый зануда. Джени следовало бы отшить его, но у нее слишком доброе сердце.
Он протер последний бокал, аккуратно поставил его на столик и отложил полотенце.
– Ну вот и делу конец. Все готово, все в порядке. Давай-ка выпьем и посидим немного в тишине. Расскажи, как что было, пока гость не пришел, а то нам придется слушать только его. Виски? С содовой или с водой? Или со льдом?
– С содовой. А где Джени?
– Крем сбивает.
– А дети?
– Надеюсь, уже в постели. Читают. Иначе – беда.
Нил разлил виски, добавил лед, подал Сэму стакан, а затем, облегченно вздохнув, плюхнулся в одно из удобных кресел, стоящих по обе стороны горящего камина.
– Теперь рассказывай, как прошел ланч.
Сэм опустился в кресло напротив.
– Думаю, все в порядке.
– Ничего неприятного? Никаких намеков на увольнение?
Сэм рассмеялся. Хорошо, когда не ходят вокруг да около, а сразу приступают к делу. Приятно иметь дело с человеком, которого знаешь почти всю жизнь.
– Как раз наоборот.
– Да ну? Значит, новая должность?
– Ага.
– В Штатах?
– Нет, здесь. В Великобритании.
– А где именно?
Сэм ответил не сразу. Он сделал глоток – виски было холодное, крепкое, с «дымком», потом поставил стакан на столик.
– Ты слышал когда-нибудь о Мактаггертах из Бакли?
– Что? Те самые спецы по твиду из Сазерленда?
– Да.
– Конечно слышал. Любой мало-мальски уважающий себя сельский джентльмен носит охотничий костюм из твида «бакли». У отца был такой, вернее сказать, был и остался. Материал вечный, словно панцирь. Только не говори, что у них плохи дела. – Нил фыркнул, такой невероятной казалась ему подобная мысль.
– Были плохи. Но «Старрок энд Суинфилд» выкупили фирму несколько месяцев назад. Странно, что ты об этом не знал. Или ты не читаешь «Файнэншнл таймс»?
– Читаю ежедневно, но эту информацию пропустил. Я ведь не занимаюсь текстильной промышленностью. Черт, в голове не укладывается, что Мактаггерт пошел ко дну. – Нил невесело усмехнулся. – Вечная история. Нельзя делать деньги на продукции, которой сносу нет.
– Да, конечно, это одна из трудностей, но были и другие. Они совсем не разнообразили ассортимент. Судя по всему, хозяева были людьми старомодными и не видели необходимости что-то менять. Но даже классический твид не пользуется прежним спросом. Большие поместья продаются, охотничьи угодья пустеют, и одежду из твида для егерей и лесничих заказывают все меньше. Кроме того, старик Мактаггерт пару лет назад умер, а двое его сыновей семейным бизнесом не интересуются. Один занимается компьютерами, а у другого – огромный гараж на окраине Глазго. И возвращаться на фабрику у них желания не было. Полагаю, жизнь на далеком севере потеряла для них всякую притягательность.
– Обычная история, – вздохнул Нил. – Что ж, у каждого свои цели. Так что же было потом?
– Они сразу же распродали прилегающие здания, а потом выставили на продажу главный корпус фабрики и землю. Однако с выгодой продать не удавалось. Тем временем рабочие обратились в местное муниципальное управление промышленностью и, объединив средства и усилия, выкупили фабрику. Трудность заключалась в том, что в тех местах, как тебе известно, ограничен резерв рабочей силы. Хотя те, что работают, – настоящие мастера и умельцы, передают навыки по наследству, от отца к сыну. – Сэм осушил стакан. – Ну, в общем, они работали, получали кое-какие заказы, экспортировали часть продукции в Штаты, и так оно шло помаленьку, как вдруг случилось несчастье. На два месяца зарядили непрерывные дожди, река вышла из берегов и затопила фабрику на высоту человеческого роста. Все пропало – товар на складах, компьютеры, большая часть оборудования. Это был конец. Банки отказались кредитовать фабрику, муниципальное управление помочь не могло, и рабочим грозила полная безработица.
Нил встал и взял у Сэма стакан.
– Господи, какая невезуха!
– Оказавшись в отчаянном положении, они обратились к концерну «Старрок энд Суинфилд». Дэвид Суинфилд тщательно изучил обстановку и вовремя принял меры к спасению фирмы, хотя сама фабрика по-прежнему в ужасном состоянии. Она бездействует с начала наводнения, и почти всех рабочих отправили в бессрочный отпуск.
Нил подал Сэму вновь наполненный стакан.
– Так какова же будет твоя роль?
– Я должен поставить дело на ноги. И наладить производство.
– Только и всего? Вот так сразу?
– Ну, конечно, не сразу. Фабрика и до наводнения была в довольно плачевном состоянии. Большая часть оборудования устарела. Понадобится по меньшей мере год, чтобы возродить ее.
– Странно, что такой деловой человек, как Суинфилд, пошел на это. Неужели ты думаешь, что промышленное производство может процветать в таком отдаленном районе? Сомневаюсь, что овчинка стоит выделки.
– А я думаю, что стоит. Разумеется, там предстоит очень многое изменить и переделать, но самое главное, марка раскручена, фирма Мактаггертов имеет огромную популярность и вес во всем мире. Дело чертовски стоящее, если учесть, что сейчас выбрасывают на самые дорогие рынки.
– И вы по-прежнему будете выпускать старые, тяжелые, грубые «деревенские» ткани? Но это же катастрофа!
– Мы будем по-прежнему их производить, и пледовые ткани для Шотландии тоже. Это мактаггертовская марка, основной вид продукции. Это традиция. Но такие ткани будут составлять лишь часть продукции. Мы же сконцентрируем усилия на более легких и красочных. Для итальянского рынка. Будем делать шали, шарфы, накидки, свитера – все, что модно. И дорогие вещи, и подешевле, пользующиеся широким спросом.
– А что с машинами?
– Очевидно, закупим новые, в Швейцарии.
– Но это означает переподготовку рабочей силы.
– Да, но поставщики организуют ее прямо на месте. К сожалению, штат рабочих придется сократить.
Нил некоторое время молча переваривал услышанное. Затем вздохнул и покачал головой.
– Трудно поверить, что ты сможешь жить в такой глуши – после Лондона и тем более Нью-Йорка. Это все равно что ссылка. Не очень-то радужная картина.
– Но я знаю производство и свои возможности.
– А жалованье?
– Повысят.
– Но это же подкуп!
Сэм улыбнулся:
– Вовсе нет. Просто поощрение.
– А что ты будешь делать в свободное время? Сомневаюсь, что Бакли – веселое местечко. Станешь играть в лото?
– Могу удить рыбу. Помнишь, как мы с моим отцом ездили на рыбалку? И в гольф буду играть. Там есть по меньшей мере пять превосходных площадок. Стану членом местных клубов, завяжу знакомства со старыми джентльменами в закапанных супом пуловерах…
– Значит, тебе не кажется, что это шаг назад?
– Если возвращение к корням – шаг назад, то я на это согласен. Однако мне нравится мысль стать возмутителем спокойствия. Я знаю, как управлять небольшой фабрикой. У отца научился. А он был предан своему делу. Любил ткацкие машины, как другие любят автомобили. С любовью прикасался к рулонам ткани, словно хотел приласкать их, получал удовольствие, ощущая фактуру шерсти, ее плетение. Наверное, я из того же теста. И знаю одно: довольно с меня маркетинга. Жду не дождусь, когда опять ступлю на порог фабрики, опять вернусь к началу. Похоже, именно это мне сейчас необходимо.
Нил пристально посмотрел на Сэма, а потом сказал:
– Не обижайся, но мне кажется, что твой президент распоряжается тобой, как отец сыном, просто чтобы чем-то тебя занять.
– Потому что моя личная жизнь рухнула?
– Если честно, то да.
– Я спросил его об этом. Но оказалось, что он задумал перебросить меня на фабрику в Бакли задолго до того, как узнал о Деборе.
– Ну конечно. Глупый вопрос. Сэр Дэвид Суинфилд недалеко бы ушел, имей он мягкое сердце. Когда же ты едешь?
– Чем раньше я там окажусь, тем будет лучше. Но предстоит еще кое-что утрясти, прежде чем я туда отправлюсь. Завтра утром встречаюсь с банкирами. Надо составить заново сроки инвестиций и прочее.
– А где ты там будешь жить? Ты, кажется, сказал, что сыновья Мактаггерта продали все дома?
– Да, верно, но это не важно. Наверное, остановлюсь в гостинице или сниму дом. А может, познакомлюсь с черноволосой девицей и поселюсь с ней в хижине под камышовой крышей.
Нил рассмеялся.
– Ну ты даешь! – Он взглянул на часы, устроился в кресле поудобнее и широко зевнул. – Что ж, желаю тебе удачи, старик.
В этот момент раздался звонок.
– О черт, – сказал Нил, поставил стакан и встал. – Это явился старый зануда.
Больше он ничего не успел прибавить, потому что открылась кухонная дверь и в холле раздались быстрые шаги Джени, а затем – ее голос:
– Здравствуйте, как поживаете? Чудесно снова встретиться. – В голосе ее звучала неподдельная радость, и Сэм уже не в первый раз подумал, какая она добрая. – Проходите.
Затем что-то неразборчивое произнес мужской голос.
– О, конфеты! Спасибо. Надо будет спрятать от детей подальше. Вы на метро или удалось поймать такси? Давайте мне ваше пальто, я повешу. Нил там, в гостиной.
Джени распахнула дверь, и Нил пошел приветствовать гостя.
Сэм тоже поднялся на ноги.
– Нил! Рад вас видеть. Давненько мы не встречались. Спасибо, что пригласили меня.
– Да что вы, что вы…
– Ты посмотри, что он принес мне! – вмешалась Джени, показывая мужу небольшую коробку конфет. Она переоделась в черные бархатные брюки и белую шелковую блузу, но фартук в красно-белую полоску еще не сняла. – Мятная помадка в шоколаде – это так вкусно!
– Пустяки, – отмахнулся гость. – Пытаюсь вспомнить, сколько лет мы не виделись. Когда это было? За ланчем с твоими родителями, Джени. Да, очень-очень давно.
Повернувшись спиной к камину, Сэм внимательно разглядывал гостя. Перед ним стоял солидный мужчина за шестьдесят с повадками молодого повесы. Возможно, когда-то он был недурен собой и чем-то даже смахивал на Дэвида Нивена[8 - Дэвид Нивен – знаменитый британский актер шотландского происхождения.], но сейчас черты лица его расплылись, щеки покрылись сеткой красных прожилок, а выхоленные усики и пальцы пожелтели от табака. Волосы у гостя были седые, редеющие, но длинные, ниспадающие на воротник. Выцветшие бледно-голубые глаза блестели, а сильно загоревшее лицо и руки были усыпаны веснушками. Он был в брюках из серой шерстяной фланели, коричневых замшевых туфлях, синем блейзере с медными пуговицами и рубашке в бело-голубую полоску. Под высоким жестким воротником завязан шелковый галстук буйной красно-желто-зеленой расцветки, браслет от часов золотой, запонки в манжетах рубашки тоже. Он явно старался принарядиться и слегка злоупотребил одеколоном «О Соваж».
– Да, целую вечность, – подтвердила Джени, – лет семь. Наверное, родители тогда еще жили в Уилтшире. А теперь я должна вас познакомить. Это Сэм, а это Хьюи Маклеллан.
– Как поживаете?
– Приятно познакомиться.
И они обменялись рукопожатием.
– Сэм и Нил дружат еще со школы.
– Старый друг лучше новых двух. Господи, какое ужасное в Лондоне движение. Никогда еще не было таких пробок. Пятнадцать минут ждал такси.
– А где вы остановились?
– Да в своем клубе, конечно, но он теперь далеко не тот, что прежде. Первоклассный швейцар, но в остальном… Мог бы вполне сэкономить.
