– У меня еще остались деньги, которые Эрика заплатила за мою долю в родительском доме. Лукас до них так и не добрался. Так что мы можем себе позволить кое-что купить. Если хочешь, выберем вместе, а не хочешь, справлюсь сама.
– Лучше без меня, – сказал Дан. – Можешь покупать все, что душе угодно, только не безумствуй чересчур. Иди лучше сюда, я тебя поцелую.
Он притянул ее к себе. Поцелуй вышел настолько длинный и основательный, что Дан начал расстегивать застежку на лифчике Анны. Однако не успел лифчик свалиться на пол, как хлопнула входная дверь. Из холла в кухню открывался прекрасный вид, так что никаких сомнений в том, чем они занимаются, не оставалось.
– Какая мерзость! Теперь еще и в кухне, а я потом должна здесь есть! – Белинда, красная от злости, вихрем взлетела по лестнице в свою комнату. На верхней ступеньке она остановилась и крикнула вниз: – При первом удобном случае я возвращаюсь к маме! По крайней мере, не надо будет любоваться, как вы суете языки в глотки друг другу! Неужели вам не понятно, насколько это отвратительно?
Бац! Дверь в ее комнату с грохотом захлопнулась, и Дан услышал, как щелкнул замок. Еще через пять секунд с такой силой загрохотала музыка, что на сушилке задрожали тарелки, каким-то образом попадая в ритм.
– Упс! – сказал Дан, глядя на лестницу.
– Лучше не скажешь, – согласилась Анна и выскользнула из его объятий. – Именно «упс». Ей не так-то легко дается вся эта история.
Она собрала «музыкальные» тарелки и положила их в раковину.
– Неужели трудно примириться, что отец встретил кого-то? Что у отца есть своя жизнь?
– Поставь себя на ее место. Сначала вы с Перниллой разводитесь. Потом перед ее глазами проходит… – Анна задумалась, подбирая слово, – проходит галерея разнообразных девиц, одна за другой, не задерживаясь. А потом в ее дом переезжаю я, да еще не одна, а с двумя маленькими детьми. Белинде семнадцать лет, и одно это для нее достаточно неприятно – трое чужаков в доме.
– Наверное, ты права. – Дан вздохнул. – Понятия не имею, как найти общий язык с девушкой-подростком. Оставить в покое? Тогда она, чего доброго, решит, что никому не нужна. А если начну разговоры, подумает, что я лезу в ее личную жизнь. Предложи какой-нибудь сценарий. Где взять инструкцию?
Анна засмеялась.
– Думаю, они просто забыли вручить тебе инструкции еще в родильном доме. Но все же надо попытаться с ней поговорить. Если она хлопнет дверью у тебя перед носом – что ж, за первой попыткой последует вторая. И третья… Она боится тебя потерять, Дан. Боится потерять право быть маленькой девочкой. Боится, что мы заслоним ее в твоих глазах… все это очень просто.
– Интересно, за какие заслуги мне досталась такая мудрая женщина? Прямо жрица какая-то… – Дан снова притянул Анну к себе.
– Понятия не имею. – Анна прижалась лицом к его груди, пряча улыбку. – Думаю, не так уж я и мудра. Наверное, ты просто сравниваешь меня с предыдущими пассиями.
– Знаешь что? – притворно возмутился Дан и сжал ее еще крепче. – Если будешь без конца меня попрекать, сосновая кровать будет стоять вечно.
– Не могу понять – хочешь ты, чтобы я осталась, или нет?
– Ладно. Ты выиграла. Считай, что ее уже нет.
Они засмеялись и начали целоваться, не обращая внимание на грохочущую над головой музыку.
Мартин увидел мальчиков сразу – они стояли, едва не прижавшись друг к другу, и заметно дрожали. Лица у них были изжелта-бледными. Оба обрадовались, увидев полицейскую машину.
– Мартин Мулин, – представился он и протянул руку тому, кто стоял поближе.
– Адам Андерссон, – прошептал тот, но руки не подал. – Меня рвало, руки, наверное, грязные.
Мартин понимающе кивнул. У него при виде трупа всегда возникала точно такая же реакция. Стыдиться тут было нечего.
– Так что же случилось? – Он обратился именно к Адаму: ему показалось, что мальчик более собран, чем его рослый товарищ. Светлые длинные волосы, цветущие угри на щеках – спутники пубертатного возраста.
– Дело вот как было. – Адам посмотрел на приятеля, ища поддержки. Тот пожал плечами, и Адам продолжил: – Мы решили заглянуть в дом, посмотреть, что там есть… старики уехали…
– Старики? Их что, было двое?
– Два брата, – слово взял Маттиас. – Мы не знаем, как их зовут, но мамаша-то наверняка знает. Она их почту забирала. С начала июня. Один-то всегда уезжал на лето, а второй обычно дома сидел. А на этот раз никто почту не брал, ящик чуть не лопался. Вот мы и подумали… – Он внезапно замолчал и уставился на свои башмаки. Увидел дохлую муху и с отвращением потряс ногой. – Это что, это он там… мертвый?
– Мы пока знаем не больше твоего. Продолжай. Значит, вы решили проникнуть в дом… И что дальше?
– Ну, Маттиас говорит – гляди, окно не закрыто. Забрался туда и меня за собой втащил. Мы на пол спрыгнули, а там хрустит… Даже и не поняли сначала что. Там так темно было…
– Темно? Почему? – Мартин слегка повернулся и заметил, что Йоста, Паула и Бертиль стоят у него за спиной и внимательно слушают.
– Да эти… шторы все были опущены, – пояснил Адам. – Ну, мы их подняли, вначале на том окне, куда влезли… Смотрим, а на полу дохлые мухи. Весь пол покрыт. И запах жуткий.
– Еще какой жуткий, – эхом откликнулся Маттиас, подавляя рвотный позыв.
– А дальше что?
– Смотрим, а там стол стоит здоровенный… и стул. Стул к нам спинкой стоял, а спинка высокая, так что мы сначала даже и не видели, что там. Я сразу вспомнил «CSI»… ну, сериал этот американский, про криминалистов. Запах этот, мухи и все такое… тут не надо быть Эйнштейном, чтобы сообразить – кто-то помер, не иначе. Я подошел и… ну, повернул я, в общем, этот стул, а он там сидит!
Маттиас, очевидно, вызвал в воображении всю картину: его немедленно вырвало. Он вытер ладонью рот и пробормотал:
– Извините.
– Это нормально, – сказал Мартин. – Мы все блевали, когда в первый раз труп увидели.
– Я – нет, – небрежно произнес Бертиль.
– Я тоже нет, – лаконично поддержал его Йоста.
Мартин повернулся и наградил их свирепым взглядом.
– Вид такой вообще… – значительно произнес Адам.
Похоже, он, несмотря на шок, находит ситуацию очень интересной. Маттиас за его спиной в три погибели согнулся в яростных рвотных позывах, но рвать уже было нечем.
– Может кто-нибудь отвезти ребят домой?
– Я отвезу, – после паузы сказал Йоста. – Пошли, ребята.
– Да мы живем в двухстах метрах, – еле слышно прошептал Маттиас.
– Тогда не отвезу, а отведу.
Ребята поплелись за ним – Маттиас с облегчением, но Адам явно был разочарован, что не удастся досмотреть представление.
Мартин дождался, пока они скроются за поворотом.
– Ну, посмотрим, что мы имеем.
Бертиль Мельберг откашлялся.
– Да… как сказано, с трупами у меня проблем не было и нет… Навидался, слава богу. Но… надо же посмотреть, что вокруг делается… следы там или что. Думаю, я, как старший и самый опытный, займусь именно этим… окружением, так сказать. – Он снова откашлялся.
Мартин и Паула весело переглянулись, но Мартин тут же состроил серьезную мину.
– Да, Бертиль, пожалуй, ты прав. Надо тщательно осмотреть участок… кто лучше тебя осмотрит? С твоим-то опытом… А мы с Паулой пойдем и взглянем, что делается в доме.
– Вот именно… Думаю, так будет разумнее. – Мельберг покачался на каблуках и направился к воротам.
– Ну что? Пошли?
Паула молча кивнула.
– Только осторожно, – предупредил Мартин, открывая дверь, – важно не погубить следы, если окажется, что это убийство. Только поверхностный осмотр, дальше – дело криминалистов.
– Я пять лет проработала в отделе насильственных преступлений в Стокгольме, – спокойно сказала Паула, – так что мне известно, как вести себя на месте преступления.
– Извини. – Мартин смутился. – Я знаю. Что это я, в самом деле…
В доме стояла полная, жутковатая тишина. Ни звука, кроме эха их шагов по каменному полу холла. Интересно, подумал Мартин, если бы мы не знали, что в доме труп? Ну, тихо и тихо… ничего жуткого.
– Вон там, – почему-то прошептал он, хотя никаких причин таиться не было.
Паула шла за ним следом. Мартин открыл дверь. Вонь, которую они почувствовали, едва вошли в дом, стала заметно сильнее. Ребята были правы – весь пол покрывали дохлые мухи. Запах стоял довольно сильный, но не такой, каким, наверное, был вначале.
– Не вчера это случилось, – заметила Паула. – Мухи попировали на славу.
– Никаких сомнений. – Мартин поморщился.
Во рту появился отвратительный сладковатый привкус. Мартин собрался и двинулся к трупу, сделав Пауле предостерегающий знак – лучше ей остаться на месте.
Она мысленно согласилась. Чем меньше полицейских башмаков будет здесь топтаться, тем лучше.
– Да… – выдохнул Мартин, борясь с подступающей тошнотой, – о естественной смерти говорить тут не приходится.
Несмотря на то что труп был в очень плохом состоянии, не оставалось сомнений в том, что череп покойника был размозжен сильным ударом. Мартин повернулся и вышел из комнаты, Паула за ним. Он жадно вдохнул несколько раз свежий осенний воздух. Тошнота немного отступила.
– Это убийство, – сказал он подошедшему Патрику. – Работа для Турбьёрна с его ребятами. Нам здесь больше делать нечего.
– Понятно. – Патрик задумчиво кивнул. – А не могу ли я…
Он оборвал себя на полуслове и выразительно посмотрел на коляску.
– Давай, – бледно улыбнулся Мартин, все еще борясь с тошнотой. – Я пригляжу за малышкой.
– Ци-ты, – сообщила Майя, показала на цветущую клумбу и разулыбалась.
– А ты тоже заходила?
Паула кивнула.
– Не особенно приятное зрелище. Думаю, он там с весны сидит. Во всяком случае, это моя оценка. Навскид, так сказать.
– Ты, наверное, всего нагляделась в Стокгольме?
– Такой срок – редкость. Пару раз, может быть, видела, не больше.
– Я зайду на секунду, лишняя пара глаз не помешает… у меня, собственно, отпуск по ребенку…
Паула улыбнулась.
– Трудно удержаться? Понятно… Но Мартин, кажется, справляется…
Мартин сидел на корточках рядом с Майей и что-то бормотал, показывая на еще не отцветшую клумбу осенних астр.
– Мартин – скала. Во всех смыслах, – заверил Патрик и направился в дом.
Он появился через несколько минут.
– Согласен с Мартином. Никаких сомнений – здоровенная рана на голове.
– Ничего подозрительного. – Из-за угла появился слегка запыхавшийся Мельберг. – А там что? Ты видел, Хедстрём?
– Конечно же, убийство. Ты позвонил техникам?
– Сейчас позвоню. Я же как-никак шеф в этой психушке, – произнес Мельберг вроде бы шутливо, но одновременно и значительно. – А что ты, собственно, здесь делаешь? У тебе же отпуск по ребенку, а ты выскакиваешь откуда-то, как черт из табакерки.
Он повернулся к Пауле и продолжил:
– Никак не привыкну к этим новомодным штучкам: мужики сидят дома и меняют подгузники, а бабы в мундирах ходят с пистолетами. – Он осуждающе покачал головой и пошел к машине звонить криминалистам.
– Добро пожаловать в полицейское управление Танумсхеде, – сухо прокомментировал Патрик и получил в ответ веселую улыбку.
– Не бери в голову, таких полно. Если бы я обращала внимание на динозавров, давно бы вымерла сама.
– Хорошо, что ты это понимаешь. А Мельберг, по крайней мере, последователен – он ко всем так относится.
– Утешил, – засмеялась Паула.
– Чему смеетесь? Над собой смеетесь? – С Майей на руках подошел Мартин.
– Мельберг, – хором сказали Патрик и Паула.
– Чем он теперь отличился?
– Все то же… – Патрик принял Майю. – Но Паулу, похоже, так просто не возьмешь, значит, ничего страшного. Ну что, старушка, пойдем домой? Помаши дяде с тетей ручкой.
Майя замахала ручонкой и во весь рот улыбнулась Мартину. Мартин просиял.
