– Ты это, Вальтер, – скашивая глаза в сторону напарника, зачастил Мыло: – Просьбочка, значит, есть. Ты это – ну, когда створы разойдутся, продержись, а? Ну хоть тридцать секунд? Я поставил на тебя, ну, значит, что ты не менее тридцати продержишься. Ага, всего-то тридцать, ну чего тебе стоит? А мне – всё прибыток. И это ещё, ну, ты глаза-то, того, закрой, зажмурь, то бишь. Ага, оно так и тебе легче – помирать, то есть, и мне – выгода. Я на тебя поставил, понимаешь? И что ты тридцать щелчков продержишься, и что зенки не лопнут. Ага? И ты это, не, не думай, ну что я сволочь какая. Я это, я тебя отблагодарю, я молиться буду. Не веришь? – Отскочив прочь Мыло начал быстро и мелко креститься, торопливо выплёвывая из себя обрывочную смесь молитв и псалмов.
– Да не слушай ты его, – вернувшийся к ним второй наёмник, совсем непочтительно ухватил Мыло за ворот куртки: – Мыло, оно всегда врёт, не ведись. А то сам не знаешь, что за тип это. Пошли, – развернувшись, второй двинулся к выходу из шлюза, волоча Мыло как на буксире, что не мешало последнему продолжать бурно жестикулировать, убеждая Вальтера в непременном исполнении своих обещаний.
Громкий лязг сомкнувшихся створок, раздавшийся десятком секунд позже, подвёл итог недолгой карьере наёмника. Шорох в динамике и забранная решёткой мембрана переговорного устройства ожила, доносятся до смертника голос Зака.
– Осуждённый! Можешь помолиться, – короткая пауза и: – Но по-быстрому. Не затягивай парням развлечение.
Последнее относилось к бойцам отряда, приникшим к крупным иллюминаторам створов. Первыми, заняв самые хорошие места, стояли женщины, считавшие своим правом в деталях насладиться зрелищем смерти человека, убившего их подругу.
Пусть та и никогда не числилась в списках лучших подруг.
– Последнее желание? – Стоявший в шлюзе человек поднял вверх руку, словно желая привлечь к себе ещё больше внимания: – Имею право!
– Имеешь, – не стал спорить Зак, не испытывавший к парню никакого негатива – ему, считавшему себя стариком, приходилось делать куда как более мерзкие вещи.
– Выпивка? Сигарета? – Зак протянул руки в сторону своих бойцов и те немедленно отреагировали, подавая ему несколько початых бутылок и пару пачек сигарет.
– Нет, это вредно, – покачал головой смертник: – Жизнь укорачивает.
– В твоём случае, – хохотнул Зак, оценивая проявление юмора: – Скорее продляет. Чего тогда хочешь? Только помиловать не проси – не разочаровывай.
– Слово, – дёрнул головой в ответ тот: – Последнее слово. Приватно. Тебе.
– Думаешь вымолить пощаду?
– Нет, но мне, стоящему на грани, есть о чём тебе рассказать, – руки Вальтера, не связанные ради зрелища – это ж весело смотреть, как он будет раздирать себе горло, сложились на груди: – Впрочем, мне без разницы. Хочешь – иди сюда, хочешь открывай створы. Я – готов.
Последнее заявление, сделанное твёрдым тоном, вызвало одобряющий шёпот в толпе, мгновенно подняв ставки осуждённого на добрый десяток пунктов. А как же! С такой решимостью, он, поди, не то, чтобы тридцатник продержится, такой настрой, пожалуй, и целую минуту даст.
Зак же, покосившись на бойцов, бросавших на него острые взгляды, мысленно выматерился, не стесняя себя подбором выражений.
Идти в шлюз ему не хотелось, но…
Но вот положение командира – отчаянного, бесстрашного и прочая-прочая-прочая, обязывало, и он решился.
– Открыть! – Приказ прозвучал хрипло и Зак, выматерившись ещё раз, но уже вслух, шагнул навстречу начавшим расходиться створам.
– Ну? Чего хотел? – Остановившись в паре шагов перед Вальтером, Зак незаметно перенёс вес тела на одну ногу, готовясь ударить второй, если хоть что-то покажется подозрительным.
– Слово, Зак. Просто не хочу умирать не поделившись. – Его руки, прежде сложенные на груди, демонстративно переместились за спину: – Пойди. То, что я скажу – не для всех.
– Если ты что-то задумал, то, парень, лучше и не…
– Ты помнишь, кем я был, до того, как пришёл к вам? – Перебил его Вальтер и когда Зак кивнул, продолжил: – Помнишь. Я был оператором сканеров Спирали и, в тот день, когда корабль-лаборатория рухнул – в тот самый час, дежурил за пультом.
– И что? Какой мне прок с этого? – Пожал плечами Зак, изображая полнейшее равнодушие, хотя в его душе уже начала свой рост волна азартного предчувствия: – Места падений модулей – известны.
– Я знаю, куда упала лаборатория Богов, Зак. Вторая. Первую, как ты знаешь, сожгли Сенаторы, будь они неладны.
– Врёшь! Одна она была – её и сожгли!
– Открой створы и забудь, – теперь наступила пора Вальтеру играть роль равнодушия и эта партия удалась ему с блеском.
Пробуравив его недобрым взглядом почти десять секунд, Зак сдался. Отойдя от него на пару шагов, он поднял вверх трость, обращаясь к остальным:
– Открылись новые обстоятельства. Казнь не отменяется, но переносится! Доставить осуждённого в мою каюту!
И, видя, что бойцы не шевелятся, зло ударил тростью по стене:
– Исполнять, олухи! Немедленно!
Вальтера, сидевшего на жёстком табурете перед рабочим столом Зака, била крупная дрожь, несмотря на плед, в который его закутал Триз.
Покачав головой – такого отходняка Зак прежде не видел, он дёрнул головой, указывая Второму на кофе машину и всего несколько минут спустя, та мелодично звякнула, давая сигнал о готовом напитке. Сразу же зарядив вторую кружку, и, заодно приготовив третью – оба офицера отряда были редкостными кофеманами, Триз отхлебнул почти треть готового напитка и, не дожидаясь разрешения Зака, плеснул в кружку коньяка, понимая состояние Вальтера.
Временно живой – такая отметка теперь красовалась в его личном деле, благодарно закивал, держа кружку обоими руками и сделал несколько быстрых глотков, заливая в себя раскалённый, практически кипящий, напиток.
– Спасибо, господа, – негромко произнёс он заметно расслабляясь – всё же смесь кофе и коньяка была и остаётся лучшим лекарством от стресса.
– Я… – Новый глоток начал возвращать прежде белому как мел лицу, живые цвета: – Я готов продолжить обсуждение.
– Обсуждение? – Получивший своё кофе Зак тоже сделал небольшой глоток и стрельнув взглядом по пустой подушке – Теодор где-то прятался, пережидая опасные времена, нахмурился:
– А чего ты обсуждать собрался?
– Сделку, – просто ответил Вальтер, нахальство и наглость которого росли одновременно с приятным теплом, начавшим заполнять его тело: – Нашу сделку, господа.
– Ну ты… Ты даёшь! – Выдохнул, не скрывая своего восхищения Зак: – Смертник, а права качает! А, Триз? Что думаешь?
– Думаю, – пройдясь по комнате, тот остановился за спиной парня, положив руку ему на плечо и ожидая, что тот вздрогнет от неожиданности. Увы, но подобного не произошло – Вальтер не вздрогнул и не отвёл взгляда с переносицы Зака, твёрдого взгляда, заставлявшего командира отряда «Зак-Зак» чувствовать себя неуверенно.
– Думаю, – повторил Триз, досадуя, что трюк не удался: – Что его в шлюз вернуть надо. Да и парней позвать – они всё же ставки делали – чего тянуть.
– А я вот думаю, – поставив кружку на стол, Зак откинулся на спинку своего массивного, коричневой кожи, кресла, переплетая пальцы в замок: – Что из этого молодчика вполне бы мог вырасти неплохой офицер. Жаль, конечно, – расплетя пальцы, он, не скрывая сожаления, развёл руки: – Что за борт выкинуть придётся. Жаль. Очень жаль – нам бы мог пригодиться офицер с таким характером.
– Какие условия? – Сделав очередной глоток, практически прикончивший напиток, Вальтер чуть повернулся, отыскивая Триза и, когда тот оказался в его поле зрения, протянул ему кружку:
– Повтори. – Его взгляд, игнорируя раскрывшего рот от такой наглости Второго, вернулся к Заку:
– В принципе, я – согласен. Но мне хотелось бы обсудить свои обязанности и оплату.
Сухой стук карандаша, которым командир отряда остановил готового наброситься на Вальтера Триза, заставил того замереть, ограничившись недовольным рычанием.
– В принципе, – усмехнувшись, Зак вернул Вальтеру насмешливый взгляд: – Ты – труп, хоть и можешь говорить, пить моё кофе, с моим же коньяком и портить воздух. Воздух здесь – тоже мой. Я за него плачу, – усмехнулся он: – ПлАчу и плачУ – цены здесь, кхм, кусачие. А ведь могу и не платить – это я про тебя. Сэкономлю. Тебя – за борт, расходы – долой. Так что, – сделав глоток кофе он кивнул Тризу: – Водички ему налей, нечего труп баловать. А ты, – следующий кивок был адресован Вальтеру: – Рассказывай. Подробно, с деталями. Послушаю – а тогда и решу, что с тобой делать.
– Как скажете, – не стал спорить тот, и, приняв стакан холодной воды, продолжил:
– Что я работал оператором здесь, – кивнул он в пространство, подразумевая Станцию: – Вы знаете. Что я дежурил в момент падения того корабля – тоже. Верно и то, что фиксация мест падений обломков, всех – и целых, ставших сейчас гнёздами механоидов, и не целых – некоторые из которых уцелевшие машины пытаются восстановить – да, это верно и известно всем. Так же, вы знаете, что некоторые гнёзда разваливались в воздухе.
– Короче, – проскрипел Триз, чувствовавший себя оскорблённым произошедшим с кружкой: – К сути давай.
– Я уже почти добрался, – улыбнулся ему Вальтер: – До сути, Триз. А она такая, – вернул он взгляд на Зака: – Когда Сенаторы грохнули гнездо, где были Золотые сосуды, я решил проверить – а не отвалилось ли что от того гнезда по дороге. Доступ к данным у меня был и уже через несколько минут я проверял записи.
– И? Что увидел? – подался вперёд Зак: – Говори! Уцелело что?
– Да. То гнездо разделилось на две части. Не развалилось, – поднял он вверх палец, заостряя внимание на этом факте: – А именно разделилось. Большая часть была уничтожена Легионом «Носок» и Сенаторами. А вот где вторая, меньшая, успешно совершившая посадку, где она лежит – знаю только я.
– Спасибо, что рассказал – Рука Триза опустилась на плечо Вальтера: – А сейчас – вставай, в шлюз пойдём. Найти второй кусок мы и без тебя сможем.
– Это вряд ли, – дёрнув плечом, он сбросил ладонь Триза: – Я что – совсем дурак по-твоему?
– А разве нет? – Теперь Триз держал его крепко: – Только дурак будет бабу под камерами трахать и кончать. Вставай. Зак прав – ты не стоишь воздуха, которым дышишь.
– Я стёр запись, – проигнорировав его слова, Вальтер посмотрел на Зака: – Стёр, поставил сверху другой кусок, снова стёр и снова перезаписал. Там, на записи, вам концов не найти. А здесь, – подняв руку, он постучал себя по лбу: – Здесь найти можно. Ну так как, командир, – усмехнулся он, глядя прямо в глаза Зака: – Договариваться будем? Золотой сосуд ой, как дорого стоит.
Глава 2
Рутина
Полковник Семеров проводил обход.
Особой нужды в подобном мероприятии не было – с высоты обзорной площадки его хозяйство, хоть и разросшееся за последний год, было как на ладони, но полковник был верен своим принципам.
Только личный контроль и никак иначе.
Надо отметить, что люди, стекавшиеся к нему с разорённых механоидами земель, поначалу шугались такого внимания, ожидая карательных последствий – репутация у Семерова была тяжёлой. Нет, не надо думать, что окружающие считали его жестоким злодеем, или ещё кем-то, собравшим в себе массу негативных черт характера.
Строгим – да.
Беспощадно карающим за нарушение установленных им правил – да.
Шепотом, когда рядом не было никого, хоть самую малость неблагонадёжного, среди беженцев циркулировали страшилки, в которых полковник выгонял из своего поселения тунеядцев, или, скажем так, лиц, привыкших зарабатывать себе на жизнь чем угодно, но никак не честным трудом. К последним, находившимся в своеобразной группе риска, Семеров относил чиновников всех мастей, артистов, музыкантов, спортсменов, в общем всех тех, кого ранее именовали западным словечком «селебрити». Но не стоит думать, что Семеров просто выгонял за стену непонравившихся ему. Всем, кто стучал в ворота, или иным способом привлекал внимание охраны, давался приют, еда и… И – работа, благо последней было много. Вот тут и происходил отсев агнцев от козлищ, когда последние принимались либо увиливать от выполнения поставленных им задач, либо открыто отказываться от работ, объясняя своё решение утончённостью и нежностью натуры. Чаще всего подобное заканчивалось выдворением за стену, где нарушителю предлагалось поразмыслить над своим поведением.
Большинству хватало суток, после которого характер менялся радикально, но были и особо упёртые индивидуумы, категорически отказывавшиеся работать.
Такие личности, трепетно относившиеся к целостности своих шкурок, обосновывались снаружи стены, прекрасно понимая, что как бы полковник не свирепствовал, своих, людей, то есть, какими бы они не были, он, на растерзание машинам, не даст.
Выкопав себе землянки, они обустраивались метрах в ста от стены – ближе Семеров не позволял, где и жили, зарабатывая себе на жизнь доступными и приемлемыми для них способами. Кто-то подряжался носильщиками, сопровождая уходившие на охоту отряды, другие принялись гнать алкоголь, изобретая перегонные кубы из чего угодно кроме металла. Напитки подтянули за собой азартные игры, музыкальное сопровождение и, как же без этого – проституцию. Землянки трансформировались в шалаши, те, по мере богатства их владельцев, в избы и, к концу первого года новой эры, вокруг бывшего склада раскинулось вполне приличное поселение, получившее название «ЗС», что, будучи расшифровано полностью, означало не что иное как «За Стеной».
Сам полковник к ЗС относился равнодушно.
Понимая, что людям, зажатым им в жёсткие тиски дисциплины, требуется отдушина, он смотрел на развитие ЗС сквозь пальцы, жёстко реагируя только на появление там наркотиков, немедленно искореняя притоны и расстреливая на месте всех связанных с поставками дури.
Сам же полковник, периметра Базы старался не покидать, выбираясь за собранную из толстых брёвен стену, лишь изредка, в дни, соответствовавшие плановым, или внезапным обходам. Если расписание первых, то есть плановых, особого секрета не представляло – календарь с отметками висел в его кабинете на самом видном месте, то вот вторые – внезапные проверки, были головной болью за обитателей ЗС, заставлявших их быть практически постоянно начеку.
Но, следуя известной народной мудрости о хитром болте, том самом, на который найдётся своя, не менее хитрая гайка. Так, стоило только Семерову выбраться из Базы и двинуться в сторону ворот, как часовые, прогуливавшиеся по верху стены, немедленно принимались подавать согласованные заранее знаки, со стороны, выглядевшие совершенно невинно.
Ну перевесил часовой винтовку с одного плеча на другое, а после, потянувшись, вернул назад – и что такого? Или же, вдруг вытащив из ножен штык-нож, примется вырезать в стене свои инициалы, бросая короткие взгляды внутрь периметра. Вариантов была масса и Семеров, первое время пытавшийся бороться с подобными оповещениями, надо заметить, что часовые щедро вознаграждались за подобное жителями ЗС, довольно быстро сдался, оставив всё как есть.
И сегодня, как вы уже могли догадаться, был именно такой – внезапно-проверочный, день.
Выбравшись на поверхность из небр горы, Семеров почти с минуту стоял в тени навеса, закрывавшего ворота Базы от непогоды. Тем кто позабыл, автор напоминает, что Семеров, высказавший непочтение в адрес Богородицы, был прямо перед Падением Земли, сослан сюда, на забытый и никому не нужный склад Стратегических Запасов, ещё в годы Советской власти пробитый в одном из отрогов Уральского хребта.
Глаза, наконец, привыкли к дневному свету и полковник, бросая короткие взгляды на неподвижные фигуры часовых, замерших наверху стены, двинулся к воротам, пересекая пустую площадку, прежде принимавшую грузовики военного добра, определённого к длительному хранению.
Сейчас площадка была пуста, но ещё пара дней и со Станции сюда прибудет челнок, мгновенно расцветив всё пространство вокруг себя яркими палатками торговцев. Прибывшие с орбиты будут торговать всем – едой – как сухпаями, так и свежими деликатесами далёких планет, привезут они и медикаменты, модную, по галактическим меркам, одежду, оружие, патроны, броню и… Да всё что угодно – на любую потребность, если та, конечно, подкреплена звонкой монетой.
Что же до последней, то её – новую валюту, вытеснившую собой всё бывшее в хождении прежде, можно было заработать здесь же. Палатки, в цвете которых преобладали чёрные цвета, обозначавшие наличие торговых контрактов с технократами, скупали все трофеи, при условии, что те имели отношение к механоидам. Ничто иное торгашей на интересовало, будь то редкая картина, кусок золота, или ещё что, имевшие ценность прежде.
Цены, конечно, были ещё те, невысокие, но куда деваться охотнику, затрофеившему механизм последним патроном? Только сюда – к Базе, где его добычу примут на склад, где она будет ожидать Торгового Дня, выдав стандартную расписку, а самого подкормят и подлечат, но только при условии, что добытчик не числится в чёрных списках, намертво закрывавших нарушителю вход за Стену. Но и тут был выход, рождённый предпринимательской жилкой особо хитрых людей.
Перекупы.
Их, в ЗС было много и все они, всеми доступными способами, заманивали в свои сети удачливых смельчаков. В ход шло всё – кредиты, страховки от неудач и обещания золотых гор, не попадавших в руки добытчиков исключительно из-за того, что их замечательные трофеи именно сегодня не соответствовали конъюнктуре рынка. Но так это – сегодня, а кто знает, что именно затребуют себе технократы завтра?! Так что, дорогой, но не особо удачливый добытчик, вот тебе символическая компенсация – как раз чтобы подкупить патронов и отдохнуть и иди, охоться дальше.
И это ещё было относительно справедливо – были среди перекупов и особо жадные до денег, не брезговали спаиванием своих потенциальных клиентов и женскими чарами, после чего добытчики просыпались не только с жутким похмельем, но и с полными карманами долговых расписок, превращавших их практически в рабов.
Что поделать – свободный рынок регулировал себя сам и даже Семеров, обладавший что на Базе, что в ЗС и окрестностях, неограниченной властью, предпочитал не лезть в это болото.
Постояв посреди площадки ещё немного – часовые продолжали сохранять неподвижность, полковник хмыкнул, не сомневаясь, что условный сигнал уже передан, и двинулся в сторону ворот, массивные полотна которых уже принялись раскрывать дежурившие подле них бойцы.
Поселение встретило его привычным шумом жившего полной грудью города.
Музыка, говор множества голосов, громкий смех и ругательства, всё это на миг оглушило его, привыкшего к тиши подземной базы. Криво улыбнувшись – ничего иного он и не ожидал, Семеров двинулся по главной улице ЗС, которая так и не получив собственное имя, именовалась просто – Главная. Шагая по асфальту – прежде Главная была дорогой, соединявшей Базу с цивилизованным миром, полковник крутил головой, выискивая возможные нарушения. И, естественно, не находил – часовые честно отрабатывали свой бонус.
