Лангусты – отнюдь не те умелые и чертовски сметливые искусственные интеллекты из досингулярной фантастики; они – с грехом пополам разумная стайка жмущихся друг к другу ракообразных. Перед дизассемблированием и понейронной выгрузкой в Сеть рачье только и занималось тем, что заглатывало пищу целиком, а потом толкло ее в выстланных хитином желудках – так себе подготовочка для знакомства с человеческим миром, где умеющие болтать антропоиды бьются в футуристической истерике и где тебя постоянно осаждают самосовершенствующиеся модули спам-рассылки, бомбардирующие брандмауэры анимированными роликами с умильной рекламой кошачьей еды. Подобный расклад и кошку бы сбил с толку – что уж говорить о ракообразных, для которых даже суша – диковинная концепция. Хотя, по идее, суть открывашки консервных банок выгруженным Panulirus должна быть интуитивно понятна, но кому от этого легче?
– Так вы нам поможете? – не унимаются лангусты.
– Дайте подумать, – отвечает Манфред. Он закрывает диалоговое окно, смаргивает, мотает головой. Когда-нибудь он и сам станет чем-то вроде лангуста – будет плавать себе, пощелкивая клешнями, в киберпространстве столь мудреном, что его выгруженное «я» в нем будет смотреться реликтом, живым ископаемым из эпохи, когда материя не мыслила, а пространство не имело структуры. Я помогу им, твердо решает Манфред. Так велит ему Золотое Правило, а он, будучи частью бездефицитной экономической системы, срывает куш или уходит в ноль только благодаря ему.
Но что тут можно сделать?
Середина дня.
Лежа на лавочке и глазея на мосты, Манфред клепает заявки на регистрацию группы новеньких патентов, пишет в дневник напыщенную заметку, смягчает споры завсегдатаев своего персонального сайта. Цитаты из его дневника отправляются избранным подписчикам, куда входят люди, корпорации и инициативные группы, заручившиеся его расположением и покровительством. Пакеты информации разлетаются по всему свету, а сам он скользит куда-то в лодке по изощренному лабиринту каналов. GPS-навигатор приводит его в «красный квартал»: тут есть один магазинчик, что явно пришелся бы весьма по душе Памеле. Манфред намерен купить ей презент – он надеется, что поступок не будет расценен как слишком дерзкий. И да, именно купить – на настоящие деньги; поскольку Масх таковыми почти не пользуется, связанные с ними проблемы обходят его стороной.
Но так уж получается, что девиртуализация избавляет его от трат кровных; хватает одного рукопожатия – и благодарности некоего лица за экспертное заключение в одной публичной речи по поводу давнишнего судебного процесса касательно порнографии, проходившего на другом континенте. В итоге Масх покидает магазинчик с аккуратной упаковкой (подарок, кстати, можно ввезти в Массачусетс даже без проблем с законом – если Памела сумеет убедить таможню, что внутри – нижнее белье для двоюродной бабушки, страдающей от недержания, и сохранит притом невозмутимый вид). По дороге обратно ему приходит фидбэк от патентных служб – целых две заявки одобрены, и он немедленно переписывает все права Фонду свободного знания. Очередная парочка идей спасена от грязнющих лап монополистов – аквариумные рыбки выпущены обратно в море общедоступности, пусть там теперь встречаются, плодятся и множатся.
Минуя «Де Вильдеманн», он решает-таки заскочить проведать. Изнутри доносится ор старомодного радио. Заказав себе доппельбок, Манфред касается трубы с жучком – нет ли любопытных электронных следов? В дальнем углу зала, за во-о-он тем столиком… какие люди!
Переползая зал, словно змея на зов факира, Манфред опускается за столик напротив Памелы. Она смыла всю косметику и облачилась в скрадывающий достоинства фигуры прикид – водолазка с капюшоном, камуфляжные штаны, черные берцы. В наряде ни капли сексуальности – в сущности, почти что западный аналог арабской паранджи.
– Мэнни? – спрашивает она – и сразу же замечает сверток. Ее бокал уже осушен где-то наполовину.
– Откуда ты узнала, что я здесь буду?
– Из твоего дневничка, само собой. Я же одна из самых преданных твоих фанаток. А это что, мне? Вот транжира! – Ее глаза загораются, а в голове явно полным ходом идет пересчет его репродуктивной пригодности; Пэм будто достает с полки нечто среднее между гримуаром и «Домостроем» и перечитывает положения заново.
А может быть, она взаправду рада его видеть.
– Да, это тебе. – Масх пододвигает сверток через стол. – Знаю, не стоило, но ты все-таки слишком сильно на меня влияешь. Пэм… можно один вопрос?
– Ну… – Она стреляет глазами по сторонам. – Сейчас – можно. Я не при исполнении, и жучков на мне, насколько я знаю, нет. Хотя эти бейджи… есть слушок, что даже если их выключить – они все равно всё пишут. Без твоего ведома. Просто на всякий пожарный.
– Вот так номер, – говорит он, делая себе в голове пометку на будущее. – И для чего? Контроль лояльности?
– Думаю, это все-таки просто слухи. Так что ты хотел спросить?
– Я… – Теперь его черед запинаться. – Я тебе еще интересен?
Она таращится на него удивленно, затем – прыскает в ладошку.
– Ох, Мэнни, ну ты и фрукт. Стоит мне счесть, что у тебя не все дома, как ты вдруг берешь и все переигрываешь так, что кажется – здоровее тебя и не сыскать. – Ее пальцы нежно впиваются ему в запястье, и Манфред вздрагивает от неожиданности ощущения ее кожи. – Ну конечно же, ты мне интересен! Все тот же старый, недобрый бычара-гик. Сам-то как думаешь, почему я здесь?
– То есть наша помолвка все еще в силе?
– А разве я шла на попятную? Просто немножко умерила пыл, чтобы ты навел у себя в мозгах порядок. Я-то поняла, что тебе нужно личное пространство, вот только ты до сих пор куда-то несешься и…
– Понял-понял! – Он отстраняется от ее руки. – А что насчет котят?
На лице Пэм проступает недоумение.
– Каких еще котят?
– Ладно. Проехали. А почему именно этот паб?
Она хмурится.
– Нужно было разыскать тебя как можно быстрее. До меня слушок дошел, что ты с КГБ спутался. Что ты теперь – завзятый комми и чужой среди своих. Это же слухи?
– Слухи, ну да. – Он смущенно качает головой. – КГБ вот уже двадцать лет как всё.
– Ты там поосторожнее, Мэнни. Не хочу тебя терять.
– Это намек?
– Для тебя – приказ.
Неподалеку скрипнула половица. Масх оглядывается – и натыкается взглядом на Боба Франклина: все те же черные очки и сальные дреды. Манфред смутно припоминает – и память отзывается секундной тоской, – что после того, как все напились окончательно, Боб ушел под ручку с Мисс Арианспейс. Горячая штучка, конечно, но Памеле в подметки не годится.
– Боб, познакомься с моей невестой – Пэм. Пэм – это Боб Франклин.
Боб ставит ему под нос полный до краев бокал. Манфред понятия не имеет, что это там внутри плещется, но хотя бы не пригубить – невежливо.
– Привет, Пэм! Манфред, можно тебя на пару слов? Насчет твоей вчерашней идеи.
– Да ты говори, не стесняйся. Пэм – человек надежный.
Боб делает брови домиком, но выкладывает все как есть:
– Я насчет фабрики. Я поручил своим ребятам построить в Фаблабе модельку – все, в принципе, реально. Сама задумка-то хайповая – чертова колония самовоспроизводящихся машин Фон Неймана на Луне! Бинго с Мареком говорят, что мы и нанолитографическую экологию [23 - Нанолитографическая экология – машинный комплекс, где основным процессом воспроизводства является не репликация ДНК, а процесс производства интегральных микросхем. По сути, полная задача по его построению эквивалентна по сложности созданию искусственной жизни с нуля.] в принципе сами поднять сможем. Поначалу будем использовать это все как управляемую с Земли опытную лабораторию. То, что не сможем смастерить уже на месте, – будем на первых парах досылать. Для всей жизненно важной электроники задействуем ПЛИСы [24 - Аббревиатура «программируемые логические интегральные схемы», программирование которых осуществляется только электрическими сигналами, без перестановок в «железе», по контрасту с механическим переключением в обычных схемах.], они подешевле выйдут. И ты прав – у нас будет в итоге самовоспроизводящееся производство на несколько лет раньше робототехнического бума. Но тут я что-то подумал о стационарном ИИ – что будет, когда комета отдалится больше, чем на парочку световых секунд?
– Мы не сможем его контролировать, да? Из-за задержек обратной связи. И поэтому ты намерен послать туда людей. Я прав?
– В точку, брат. Но человеческий экипаж влетит в копеечку. К тому же дел там – на полвека вперед, даже если сумеем найти вышедший на околоземную орбиту койпероид [25 - Имеется в виду гелиоцентрическая орбита рядом с земной. Некоторые астероиды на ней могут оказаться «выбившимися» из пояса Койпера кометами. В отличие от простых астероидов, у них под каменистой поверхностью могут обнаружиться запасы кометных льдов, что сильно облегчает строительство колонии.]. И еще, боюсь, мы не осилим написание ИИ, способного управлять таким производством, раньше, чем до конца декады. Что думаешь?
– Думаю. – Тут Манфред замечает Памелу: ее взгляд уже просверлил в нем парочку лишних технологических отверстий. – Что такое?
– Что, черт возьми, тут происходит? Что вы обсуждаете?
Франклин качает головой – бусинки в дредах постукивают друг о дружку.
– Манфред помогает мне решить проблему размещения космических заводов. – Он усмехается. – Кстати, не думал, что у такого задрота, как Мэнни, есть невеста. С меня еще выпивка!
Памела с сомнением глядит на Манфреда. Взгляд того мечется по обратной стороне «умных очков», зондируя неведомые графики и перспективы.
– Вообще, я еще думаю, – холодно сообщает она. – А кому-то не помешает и о своем будущем подумать.
– О… вот как. Ну, лично я о таких вещах не парюсь. В наш-то век все это архаика, как ни крути… – Франклину, похоже, немного неловко. – Но Манфред, конечно, кладезь. Помог моей команде во многом разобраться. Указал на целый вектор исследований, про который мы и знать не знали. Да, проект долгосрочный, слегка завиральный, но, если у нас все получится, в области внепланетарной инфраструктуры произойдет фурор.
– А он, этот ваш фурор, поможет снизить дефицит бюджета?
– Прости, что снизить?
Манфред демонстративно потягивается и зевает, возвращаясь в реальность.
– Боб, если я решу твои проблемки с живым экипажем, сможешь мне забронировать ненадолго сеть дальней космической связи [26 - Сеть дальней космической связи НАСА (англ. Deep Space Network, DSN) – международная сеть радиотелескопов и средств связи, используемых как для радиоастрономического исследования Солнечной системы и Вселенной, так и для управления межпланетными космическими аппаратами. DSN – часть Лаборатории реактивного движения НАСА.]? Чтоб хватило, скажем, гигабайта этак на два? Знаю, так я займу широкую полосу, но, если сможешь, я дам тебе такой экипаж, о каком только мечтать можно.
Франклин мнется.
– Чувак, два гига? СДКС на такие нагрузки не рассчитана, сам знаешь. Речь о целых днях сетевого времени. И в каком смысле «дашь мне экипаж»? Я не смогу организовать целую новую систему снабжения для такого проекта, и…
– Так, всем спокойно. – Памела смотрит на Манфреда с хитрецой. – Мэнни, почему бы тебе просто не сказать ему, зачем тебе так нагружать бедную СДКС? Ведь тогда твой друг сможет сказать тебе, имеет ли затея смысл или проще поискать другой путь. – Она одаряет Боба снисходительной улыбкой. – На конкретных примерах Мэнни, как замечено, более доходчив. Ну… иногда.
– Блин, ну смотрите. – Масх переводит взгляд с Боба на Пэм и обратно. – Боб, речь о том ИИ из КГБ. Он хочет попасть в какое-нибудь местечко, где нет людского присутствия, – думаю, я смогу убедить его записаться в волонтеры твоего самовоспроизводящегося завода. Конечно, нужна перестраховка – вот зачем мне СДКС.
– КГБ? – округляет глаза Пэм. – Ты же говорил, что не имеешь с ними дел.
– Ой, да расслабься ты. Это просто Московское объединение пользователей Windows NT – взломанное лангустами. Никакого шпионажа.
– Лангустами? – удивленно переспрашивает Боб.
– Ими, родимыми! Выгрузками Panulirus Interruptus. Думаю, ты уже об этом слышал.
– Москва, значит. – Боб откидывается на спинку стула и качает головой. – И как ты обо всем узнал?
– Лангусты мне сами позвонили. В наше время выгрузкам туго приходится без грана самосознания, пусть даже это и выгрузки ракообразных. Сотрудникам лабораторий Безье, кстати, я бы позадавал наводящие вопросы, – добавляет Масх с иронией, глядя на Памелу, но ее лицо – непроницаемая маска:
– Лаборатории Безье?
– Оттуда они и драпанули. – Манфред пожимает плечами. – Лично я их ни в чем не виню. Этот тип, Безье, – он, часом, ничем не болеет?
– Он… – Тут Памела прикусывает язык. – Я не разглашаю информацию о клиентах.
– На тебе же нет жучков, сама говорила, – аккуратно подначивает ее Манфред.
– Да, он болен, – набычившись, выдает Пэм. – Опухоль мозга, неоперабельная – слишком запущенный случай.
Франклин кивает:
– Да, рак по-прежнему – бич человечества. Его редко получается вылечить.
– Тогда становится понятен его интерес к выгрузке сознания. – Манфред поболтал на дне бокала осевшую туда пивную пену. – Судя по лангустам, он делает успехи. Интересно, освоил уже выгрузку позвоночных?
– Кошек – освоил, – говорит Пэм. – Он намерен передать их Пентагону для создания умной системы наведения снарядов и погасить таким образом налоговый долг. Для кошек в виртуальном представлении огневые цели будут выглядеть как аппетитные мышки или птички. По сути, это старый трюк с котенком и лазерной указкой.
Манфред одаривает ее тяжелым хмурым взглядом.
– Ну и дичь. Выгруженные кошки – это плохо.
– Тридцать миллионов долгов – тоже не очень хорошо, Мэнни. Где-то столько стоит пожизненный уход для сотни немощных старушек.
Франклин, явно удивленный, откидывается на спинку стула, как бы давая понять – я в ваших разборках не участвую.
– Если даже лангусты смогли осознаться в Сети, – настаивает Манфред, – что будет с кошками? Они, по-твоему, даже минимальных прав не заслуживают? Ты поставь себя на их место. Хотела бы ты миллион раз просыпаться внутри разумного снаряда, думая, что приоритетная цель, заданная тебе штатовским военным компьютером, – веление сердца? Тебе бы понравилось миллион раз пробуждаться только ради того, чтобы умереть – снова и снова? И что еще хуже, этим кошкам никто не позволит дезертировать. Они, черт побери, слишком опасны. Котенок ведь вырастает во взрослого кота, хищника, а взрослый кот – это идеальная машина для убийства: интеллект имеется, а социализации ни на грош. Представь, что будет, если такая выгрузка обретет свободу, – такого просто нельзя будет допустить. Так что они вечные узники, Памела. Существа, обретшие самосознание лишь для того, чтобы навек застрять между жизнью и смертью. Это, значит, справедливо?
– Но они же всего лишь выгрузки! – отмахивается Пэм. – Программный продукт, не более. Ты можешь создать их бэкап на другом железе – как и свою ИИНеко. Аргумент об убийстве тут не имеет особого веса, разве я не права?
– Уверена? Через несколько лет в Сеть станут выгружать людей. По-моему, это как раз тот случай, когда утилитаризму надо сказать «нет, спасибо». Лангусты, кошки, люди – тут дорожка скользкая, ни к чему хорошему не ведущая.
Франклин скромно покашливает.
– С тебя, Манфред, потребуется договор о неразглашении и результаты юридических экспертиз по поводу экипажа из лангустов, – замечает он. – А потом придется все-таки достучаться до Джима и организовать покупку интеллектуальной собственности…
– Чёрта с два. – Теперь Манфред откидывается на спинку и улыбается. – Я не стану ущемлять их гражданские права. Пока я в деле, они – свободные сетевые граждане. И да, к слову, утром я запатентовал саму идею использования ИИ, полученного из лангустов, в качестве автопилота на космических кораблях и все права передал Фонду свободного знания. Сам проверь – договор вывешен в Сеть. Так что либо ты подтасовываешь моим ракообразным друзьям договор о приеме на работу, либо катись колбаской.
– Но, мужик, они просто программные продукты на основе чертовых раков! Я даже не уверен, есть ли у них это твое самосознание. Сам подумай, из чего они состоят? Сетка на десяток миллионов нейронов, нагруженная синтаксическим движком и второсортной базой знаний? Разве ж это база для настоящего интеллекта?
– Именно это, – тычет пальцем Манфред в сторону Франклина, – они скажут в итоге и про тебя, Бобби-бой. Так что прислушайся ко мне. Прислушайся или даже не мечтай о выгрузке из своей тушки, когда та начнет сдавать позиции, потому что жизни, что за этим последует, тебе всяко не захочется. Практику завтрашнего дня определяет тот прецедент, что ты создашь сейчас. То же самое с Джимом Безье – если ткнуть его носом в факты, он сам со всем согласится. Некоторыми нормами в области ИИ попросту нельзя поступаться.
– Но лангусты. – Франклин качает головой. – Лангусты, кошки. Ты сейчас всерьез, да? Всерьез считаешь, что их стоит рассматривать как равных человеку?
– Дело не столько в том, что их нужно приравнивать к людям, сколько вот в чем: не примешь их за равных сейчас – значит, потом, скорее всего, и другие загруженные в Сеть сознания не будут считать за людей. Повторяю, Бобби, – мы сейчас создаем юридический прецедент. Насколько я знаю, еще полудюжина компаний сейчас проводит аналогичные эксперименты с перемещением сознания в виртуальную среду, и ни в одной не думают о правовом статусе перемещенных. А если толком не продумать все уже сейчас, во что оно выльется года через три? Через пятилетку?
Пэм периодически переводит взгляд с Манфреда на Франклина и обратно – ни дать ни взять программа, ушедшая в бесконечный цикл, явно не успевающая схватывать весь масштаб действа, творящегося прямо на ее глазах.
– И каковы затраты на такой проект? – угрюмо уточняет она.
– Думаю, дохрениллион денег. – Боб опускает взгляд в опустевшую кружку. – Лады, я с ними переговорю. Если клюнут – следующие сто лет будешь кормиться за мой счет. И, да, ты серьезно считаешь, что им хватит мозгов управлять добывающим комплексом?
– Для раков они жутко находчивые ребята, – отвечает Манфред, блаженно улыбаясь. – Может, они и узники собственного происхождения, но никто не отменял их способность приспосабливаться к новой окружающей среде. Только подумай, ты создашь гражданские права для нового меньшинства – а меньшинством-то оно как раз недолго пробудет!..
Этим вечером Памела приходит в номер Манфреда в вечернем платье без бретелек. Черный подол скрывает туфли на остром каблуке; под тканью – все манфредовы подарочки, полученные днем. Масх предоставил ее аккаунтам доступ к управлению номером, и она пользуется полученной привилегией на всю катушку. Едва он выходит из душа, она сшибает его с ног из парализатора и привязывает к раме кровати. На его уже восставшее мужское достоинство она пристраивает большой латексный чехольчик, изнутри промазанный анестезирующим гелем, – никакого тебе быстрого оргазма. Она крепит ему на соски электроды, проталкивает в прямую кишку резиновую пробку, закрепляя так, чтоб не выскочила. Перед душем Масх снял очки; Памела перезагружает их, синхронизирует с личным КПК и нежно водружает ему на нос. Приходит черед и других приспособлений, которые она загодя распечатала на гостиничном 3D-принтере.
Прелюдия почти подошла к концу – Памела обходит кровать, критически оглядывая дело рук своих. Ведь, в конце концов, дело не только лишь в сексе: БДСМ – это искусство.
Поразмыслив с минуту, она напяливает носки на его голые ступни. Затем, мастерски орудуя крошечным тюбиком суперклея, слепляет вместе кончики его пальцев. Выключает кондиционер. Он извивается ужом, напрягает мышцы, пробуя на прочность наручи. Ну да, лучшей имитации сенсорной депривации и не придумаешь, если не вспоминать о всяких там иммерсионных ваннах и инъекциях миорелаксанта, – простое, но эффектное решение. Теперь Памела контролирует все его чувства – кроме разве что слуха. Его «умные очки» открывают ей канал высокой пропускной способности прямиком в его мозг, конструируя липовый метакортекс, внушающий Масху подконтрольную Пэм ложь. Мысль о том, что она собирается учинить над ним, невероятно возбуждает, бедра сводит от приятного жара – впервые она проникнет не просто в его тело, но прямо в сознание. Склонившись, Памела шепчет ему на ухо:
– Манфред Масх, ты слышишь меня?
Он дергается. Во рту – кляп, пальцы склеены. Высший класс. Никаких отвлекающих факторов, никакой лишней информации – он перед нею беспомощен.
– Как-то так, Манфред, чувствует себя больной квадраплегией, прибитый к постели дисфункцией той части нервной системы, что отвечает за моторику. Прикованный к трупу имени себя болезнью Кройцфельда-Якоба – после того как умял ростбиф из зараженного мяса. Я могу вколоть тебе МФТП [27 - МФТП (сокр. от 1-метил-4-фенил-1,2,3,6-тетрагидропиридин) – органическое соединение, является нейротоксином, предшественником МФП+, вызывает постоянные симптомы болезни Паркинсона, разрушая дофаминергические нейроны в черной субстанции головного мозга.], и таким вот поленом ты пребудешь до скончания дней своих. По большому придется ходить в пакетик, по маленькому – через катетер. Трепать языком ты тоже больше не сможешь, и не будет никого, кто о тебе бы позаботился. Как тебе понравится такая перспективка, м-м?
Он что-то пробует пробубнить через кляп. Пэм задирает платье к талии, заползает на кровать и седлает его. «Умные очки» тем временем крутят на репите ролики, которые она записала в Кембридже прошлой зимой: сцены из столовых бесплатного питания, кадры из занюханных хосписов. Она наклоняется к нему, обольстительно нашептывая:
– Двенадцать миллионов – ровно столько, если верить им, ты задолжал, мальчишка. А мне, как думаешь, сколько будет нужно? Шесть миллионов чистой прибыли, Манфред, шесть миллионов, которые могли бы достаться твоим не родившимся еще детишкам.
Он отчаянно мотает головой – как бы все отрицая, но с Пэм этот трюк не проходит, и она залепляет ему звонкую пощечину, смакуя исказившую его лицо боль.
