Она вспоминала все конские клички, которые когда-либо слышала. Буцефал, Пегас, Слейпнир, Черный Красавчик… в животе бурчало, мешая думать. Вот вроде и недавно ела, а опять хочется.
– Я назову тебя… Чеснок, – сказала она.
– Нет! – возмутился конь.
– Ладно, тогда… Сельдерей.
– Нет!
– Тогда… Огурец. Быстроногий скакун Огурец.
– Ты издеваешься? – обиделся конь. – Давай нормальное. И без овощей.
У Лахджи снова заурчало в животе.
– Ладно, – покорно сказала она. – Буран?.. Тайфун?..
– Слишком банально, – отказался конь. – Я хочу что-нибудь… такое… необычное.
– Необычное ты сам давно мог бы себе придумать. Или хозяин твой. А теперь бери, что дают.
– Ну пожалуйста!..
– Ладно… Как насчет… Сервелат?
– Вот, – медленно кивнул конь. – Красивое имя. Мне нравится. Что оно означает?
– Ну… в моем родном мире так называют коней… заслуженных… которые… уходят в отпуск…
– Мне нравится.
– Мне тоже, – сказал пес. – Мир тебе, Сервелат.
– Мир тебе, Тифон, – кивнул конь.
Лахдже стало чуть-чуть неловко. Она понадеялась, что свалит отсюда до того, как Сервелат выяснит, что на самом деле означает его новое имя.
Но Дегатти все еще был снаружи. А есть хотелось все сильнее. Она снова попыталась применить Зов Еды, но внутри кошеля-фамиллиара это Ме по-прежнему не действовало.
Вздохнув, демоница посмотрела на енота и попросила:
– А можно мне что-нибудь покушать? Только нормальное. Не сырную нарезку. Супчика или мяса. Я бы сейчас лошадь съела…
Сервелат осторожно отступил в коридор. А енот вздохнул и поплелся на кухню. Лахджа решила пока что придумать ему особенно красивое имя. Поддерживать хорошие отношения с поваром – это всегда мудро.
Рыбку в аквариуме она пока так и не увидела. Неодушевленным фамиллиарам имена явно не нужны. Так что остаются только змея и попугай… и попугай как раз уселся на подлокотник кресла. Повертел головой, глядя очень умными, совершенно не птичьими глазами, и предупредил:
– Учти, я знаю, что такое сер-рвелат.
– А что ж ты коню не сказал?
– А зачем? Ему же понр-равилось. Но мне ты имя пр-ридумаешь получше.
Вот теперь Лахджа особенно надолго задумалась. Взгляд бегал по фамиллиарам, по мебели, по книжным полкам… она встала и принялась рассматривать корешки. Дегатти собрал у себя в кошеле неплохую коллекцию – исторические труды, научно-магические, классическая литература… причем не только парифатская, было кое-что и из других миров.
Нашлась даже книжка про Паргорон. Очень старая, с выцветшей обложкой. Лахджа полистала ее, хрюкнула несколько раз от смеха и поставила обратно. Клюква же. Тот, кто это писал, в Паргороне точно ни разу не был и знал о нем в лучшем случае понаслышке.
– Имя, – напомнил о себе попугай. – Пр-ридумай имя для птицы.
– А ты самец или самка? – спросила Лахджа.
– Мы все тут самцы, – ответил попугай. – Даже мамба.
– Кто?..
– Змея. Пор-рода – зеленая мамба.
– Ясно, сугубо мужская компания… Джентльменский клуб… Ладно… как насчет… Коршун?..
– Называть птицу названием др-ругой птицы – дур-рной вкус, кр-ра-а!..
– Ишь ты, какие мы важные. Тогда… не знаю… Люцифер?..
– Имя вер-рховного владыки одного из близлежащих Темных мир-ров. Нежелательно. Нежелательно.
– Ну так придумай сам, если такой умный!
– Я фамиллиар-р-спр-равочник. Я не умею пр-ридумывать.
– Ну хорошо. Карл?.. Коко?.. Тапани?.. Матти?..
– Мне нр-равится Матти, – милостиво кивнул попугай.
Енот вернулся, когда уже стало подводить живот. Принес жареную яичницу с беконом.
Лахджа просила суп или мясо. Она думала, что он все это время варил, парил, запекал в духовке… короче, с толком проводил время.
А он, похоже, просто пошел по своим делам, и где-то на обратном пути смастрячил яичницу. Вкусную… да, очень вкусную. Но почему так долго? Это же дело пяти минут.
– Я придумала тебе имя, – сказала Лахджа, наматывая бекон на вилку. – Ты будешь Ихалайнен.
Енот Ихалайнен посмотрел на нее так, как умеют смотреть только еноты. Подозрительно и с неприязнью.
Но новое имя принял стоически.
Теперь осталась только змея, которая зеленая мамба. Но она, кажется, не была заинтересована. Фамиллиар-рептилия вообще не стремилась общаться с демоницей.
– А тебе надо имя? – окликнула ее Лахджа, когда Дегатти наконец вернулся и начал ее кормить.
– Не надо, – отказалась змея.
– Ну ладно. Перестанешь стесняться – я тут… пока что.
Они достигли прибрежных вод Фантарии только на пятый день. От Мистерии это очень далеко, почти на другом конце мира. Именно здесь, в открытом море, приютился Тхай-Тхий-Тхагекаш – маленькая страна бллрков, жидких разумных существ. Лет пять назад у Лахджи были тут приключения, во время которых она нечаянно потопила один корабль… пиратский! Он был пиратским!
Хотя как нечаянно… Она там устроила резню. И корабль утопила сама, ладно.
Но это были пираты. Пиратов можно.
– Это сейчас мысли Лахджи, или ты сам ее оправдываешь? – осведомился Дегатти.
– В ее мысли я залезть не могу, сам понимаешь, – объяснил Янгфанхофен. – Но, думаю, я близок к истине. Она у нас, видишь ли, немного с приветом. Совестливый демон. Бывает такое у обращенных, когда остается что-то от прежней личности. Со временем обычно проходит.
– Ты говоришь про совесть, как про какой-то прыщ, – мрачно сказал Дегатти.
Клад пришлось поискать. С тех пор минуло пять лет, Лахджа помнила место только приблизительно, да корабль еще и угодил в расщелину. В Тхай-Тхий-Тхагекаше дно ими просто испещрено – кругом сплошные трещины и гейзеры.
Бллрки любят тепло. Они потому и встречаются так редко, что в холодной воде им некомфортно. Жить еще могут, а вот растить детей уже никак.
Кошель оставили на острове в самом центре Тхай-Тхий-Тхагекаша и начали подводные вылазки. Дегатти напялил дыхатель и предложил второй Лахдже, но та вежливо отказалась. Свободно дышать она могла в любой стихии.
Вместо коня волшебник в этот раз приспособил рыбку. В аквариуме та выглядела крохотной, размером с аквариумную, но когда ее выпустили в океан – выросла размером с белугу. Дегатти ухватился за нее, как за подводный скутер, и пошел за Лахджой в глубину.
Процесс затянулся. Первые дни они бороздили дно усердно, но потом стали все больше отлынивать. Причем оба, как-то не сговариваясь. Почти все фамиллиары тоже выбрались из кошеля, обустроили на пляже временный лагерь. Конь пасся на свежей травке, енот варил уху и жарил барбекю на открытом огне, а кот и пес дожидались, пока он отвернется, чтобы слямзить очередной кусок.
– Ох, даже не знаю, что сделаю, если ты меня обманула, – лениво говорил Дегатти, лежа в гамаке и кормя попугая орешками. – Упаси тебя Кто-То-Там мне солгать.
– Да зачем мне тебе врать-то? – хмыкала Лахджа, лежа в соседнем гамаке. – У меня Ме Отслеживания тогда еще не было, так что я просто запомнила примерную область и этот остров. Передай кокос.
– А может, ты просто не хочешь отдавать мне свои сокровища, демон?
– Ну да, специально на дне припрятала, чтоб возвращаться иногда и жадно потирать ручки. Не хотела бы отдавать – так и не рассказала б тебе ничего.
– Логично, – признал Дегатти. – Давай-ка еще разок нырнем перед сном.
Лахджа с кряхтением вывалилась из гамака. Демоническая беременность протекала на удивление легко, но двигаться все же стало труднее. А ведь это еще только третий месяц… или уже четвертый? Она сбилась, сколько уже провела с Дегатти.
Тем более, что она теперь демон, так что насчет человеческих девяти месяцев даже и не факт. Она может родить и через месяц, и через десять лет.
Последний вариант нежелателен, конечно.
– Какой срок беременности у паргоронских демонов? – спросила она попугая. – Высших.
– Кр-ра-а!.. – открыл клюв попугай. – У гхьетшедар-риев – десять лун!.. У гохер-римов – двенадцать лун!.. У бушуков – семь лун!.. Лар-ритр-ры и кэ-миало не вынашивают живых детенышей!.. Насчет кульминатов достовер-рных сведений нет!
– Кажется, у кульминатов лет семь, – наморщила лоб Лахджа. – Или даже больше. По ним не поймешь ничего, они с гору размером.
– Я запомню, кр-ра-а!..
По мере того, как сменялись дни и ночи, это все больше напоминало какой-то курортный роман. Дегатти и Лахджа общались все свободнее и дружелюбнее, уже не вспоминая, как неудачно началось их знакомство.
Бллрки их почти не беспокоили. В воде иногда подплывали, с удивлением разглядывали твердых сухопутных. На сушу выбирались редко, сразу теряя форму, кое-как ползая в виде разноцветных луж. Лахджа пробовала найти тех бллрков, с которыми имела дело пять лет назад, но те не понимали ее, а она – их. В прошлый-то раз перевод осуществлял один Морской Епископ, но его отыскать тоже не удалось.
По вечерам играли в карты. Дегатти пытался научить Лахджу своей любимой маноре, но это оказалось невозможным. Так что играли обычно в «Зодиак» – ему Лахджа научилась быстро.
Когда нашлась нужная расщелина, енот уже расчерчивал площадку для постройки бунгало. Но в один прекрасный день Лахджа и Дегатти выволокли на пляж увесистый сундучок.
Пиратский корабль не был полон сокровищ. Просто личная капитанская нычка – где-то пол-овцы золота. Но и это стоило очень немало.
– На тысячу орбов это не потянет, – подытожил Дегатти, запустив пальцы в монеты. – Но шестьсот-семьсот выручить можно.
– Но первое желание мы засчитываем? – уточнила Лахджа. – Я старалась.
– Засчитываем.
– Тогда загадывай второе желание, – кивнула Лахджа, помогая скинуть добычу в кошель. – Только я больше кладов не знаю.
– Точно?..
– Точно, точно… хотя погоди-ка! Есть у меня один знакомый дракон… у него точно есть гора золота, он сам говорил!
– Драконы сокровищами обычно не делятся.
– Этот поделится, будь спок. Он мне по гроб жизни обязан.
– …Чем это я тебе обязан?! – гневно взревел Орказарок.
– Я спасла тебя от гнева демолорда! – уперла руки в бока Лахджа.
– Так ты его сама и вызвала, дура!
– Потому что ты плохо себя вел. Пытался меня сожрать просто из-за фотки.
Дегатти стоял поодаль и готовился запахнуться в плащ. Сразу стать невидимым и огнеупорным. Дракон и демоница так орали друг на друга, что было удивительно: почему все еще не дерутся?
Добирались они сюда довольно долго. У Дегатти теперь завелись деньги, так что путь до Джарии они сократили порталом. Но где находится пещера Орказарока, Лахджа точно не знала, пришлось искать с помощью Ме Отслеживания. К счастью, с царем-драконом она познакомилась уже после того, как ту заполучила.
А когда они эту пещеру нашли – та оказалась пуста. Дракон еще в прошлом году перебрался в другое место. На старом не оставил ни одной монетки – пусть даже самой завалящей.
– Слушай, ну как же наша дружба?! – вопила Лахджа. – Как же все то, что мы вместе пережили?! Разве это ничего не стоит?!
– Меркантильный демон! Почему вообще дружба должна что-то стоить?! Она не измеряется в золотых монетах!
