Она закатила глаза.
«Кто бы говорил», – подумала я.
Из всех учениц в DB Мина больше всего походила на ту, у которой могли быть слуги. Она была старшей дочерью в одной из самых старых и могущественных семей в Корее – Чу. Их еще называли «семьей С-mart». Тысячи их бело-оранжевых магазинов были раскиданы по всей стране: в них продавалось все: от кимчи, молочных напитков и свежей чапчхэ[1 - Корейская лапша с овощами, мясом, грибами и соевым соусом. Может подаваться как горячей, так и холодной.] до нео ново-желтых футболок с какими-нибудь дикими надпи сями на смеси корейского и английского, вроде «Твоя мама – хомяк». Мина была богатейшей из богатеев и той еще занозой в заднице.
– Ты ведь понимаешь, что мы только из-за тебя столько тут торчим?
Я вспыхнула. Это было правдой. Но это вовсе не значило, что я хочу все это выслушивать от Мины.
– Постарайся уже вести себя как k-pop-звезда, а не как восторженная малолетка на вечеринке с ночевкой. Или это слишком сложно для нашей маленькой корейско-американской принцессы?
Я застыла. Ни для кого не секрет, что я родилась в Штатах (в Нью-Йорке, если уж быть совсем точной), но после того, как учитель танцев накричал на меня за опоздание на три минуты, и тем более после заваленного интервью у меня не было никакого желания бодаться с Миной.
– Что-то не помню, задавал ли тебе ведущий личные вопросы, Мина. Может, ты не настолько интересна, как думаешь.
– Или мне просто не нужна лишняя практика, – парировала Мина.
Я вздохнула. Утром я пропустила завтрак, а перед сражением с Миной стоило хорошенько заправиться. Может быть, даже дважды. Я отвернулась и закинула туфли в белую потертую сумку.
– Погоди-ка! Думаешь, ты просто так можешь уйти от разговора? Мама манерам не учила? – бросила Мина мне в спину.
– Да что ты от нее хочешь, – отозвалась Лиззи, которая пялилась в маленькое зеркальце с монограммой и проверяла, не растеклась ли тушь. – От милой маленькой принцессы Рейчел? Ее мама в DB даже не появляется. Наверное, думает, что мы здесь только и делаем, что ногти друг дружке красим.
– Здорово, наверное, быть у мистера. Но любимицей, – громко рассмеялась Ынджи. – А нам вот пришлось до седьмого пота трудиться, чтобы сюда попасть. Что-то нам глава DB никаких одолжений не делает.
– Надеюсь, ты не про себя. – Сумин повернулась к Ынджи. – Не припомню, когда тебе в последний раз приходилось напрягаться.
– Кстати, о поте, милая, тебе не мешало бы освежиться. – Ынджи провела рукой вокруг своего лица. – А то ты немного… ну, сияешь.
– Что ж, а у тебя нос как пластиковый, – рыкнула в ответ Сумин.
– У меня от вас голова разболелась! – И Лиззи обратилась к Мине: – Сонбэ[2 - Обращение к кому-то с большим опытом, к старшему по ремеслу. К таким людям обращаются вежливее, чем к остальным, с должным уважением.], пусть они замолчат!
Мина улыбнулась:
– Ну конечно, Лиззи, дорогая. Почему бы нам не включить камеры? Это их точно заткнет! Ох, погоди… это сработает только с Рейчел!
Комната заполнилась смехом. Лицо мое запылало от гнева и стыда. Мне стоило бы ответить, но я никогда так не делаю. Я притворяюсь, что это из-за советов мамы – все эти «будь разумнее, не показывай, что тебе есть до них дело», мантры американских феминисток, – но на самом это совсем не так. Я зашнуровала ботинки и поднялась.
– Прошу прощения, – выдавила я и вышла из комнаты.
– О, извинения приняты, – невинно прочирикала Мина.
Краем глаза я уловила, как девчонки сгрудились в кружок и начали шептаться, улыбаясь.
Главное здание DB Entertainment было под стать k-pop-звездам, которых и создавала эта корпорация: безупречное, сверкающее, оно притягивало взгляды и возвышалось на дорогущем клочке земли в самом центре Чхондам-дон, столицы k-pop. Летом здешние студенты занимались йогой и пилатесом в саду на крыше. За место под зонтиками разгорались нешуточные бои: все что угодно, лишь бы поменьше времени проводить на солнце. Внутри – сплошь фонтаны с родниковой водой из Сораксана[3 - Горный хребет на востоке Южной Кореи.] и стены, отделанные мрамором и тиком. Руководство было убеждено, что фонтаны помогут нам достичь внутреннего покоя и полностью раскрыть наш потенциал. Но мы-то знали, что это они так шутят. В этих стенах покою места не было. Особенно из-за ежегодника, на который тебе приходилось смотреть каждый день.
Ежегодник (названный так потому, что многим из нас заменял обычный школьный ежегодник, в который уже не попасть) – это стены в центральном фойе, увешанные фотографиями всех k-pop-звезд, что вышли из-под крыла DB entertainment. Все эти идеальные улыбки и блестящие волосы каждый день напоминали нам, простым смертным студентам, об идеалах, к которым мы должны стремиться, убиваясь в классах. В самом центре этой стены – куда все мы однажды надеялись попасть – висела золотая табличка с именами солистов или членов групп, песни которых занимали первое место в музыкальных чартах Сеула.
Я остановилась у ежегодника и вновь и вновь перечитывала имена, пока не заслезились глаза. Я давно выучила их наизусть: Пио Хери, Квон Вун Ву, Ли Джиян… и, конечно, группа NEXT BOYZ. У меня сжалось сердце – каждому здешнему ученику знаком этот клубок: напряжение, паника, и кажется, что вот-вот в обморок упадешь. Я вспомнила свое ужасное интервью и скривилась, потом ускорила шаг и направилась к личным комнатам для практики в западном крыле.
Коридоры были заполнены всякими украшениями и реквизитом для мировых концертов, в которых участвовали лучшие из лучших. Половина всех этих вещей принадлежала Electric Flower и Кан Джине (настоящей легенде и лидеру лучшей девичьей k-pop-группы последних лет). В самом начале пути они взлетели на первое место в чартах и так на нем и закрепились. Когда я только пришла в DB, я преклонялась перед этими девушками. Особенно Джиной. Сейчас, когда я узнала, через что им пришлось пройти, я восхищалась ими еще больше. Но иногда я думаю, а что стало с теми, кто не вырвался в лидеры. Не попал в эту группу.
Стану ли я той, кто покорит Олимп, или так и останусь в тени?
По коридору разносились басы: я заглянула в одну из комнат по пути и увидела, как одна из второгодок разучивает танец под легендарную «Don’t give up on love» группы Blue Pearl. Она перепутала движения руками и тут же поникла, потащившись к пульту, чтобы поставить песню с начала. У меня все тело заболело при одном взгляде на нее. Судя по блестящему от пота лбу и ярко-красным щекам, она здесь уже несколько часов – типичный день ученика DB. В конце коридора я остановилась у электронной панели, на которой можно посмотреть, какие комнаты сейчас свободны. Сегодня суббота, да и времени еще не так много. Я думала отработать несколько танцевальных движений, но обнаружила, что все комнаты заняты. Поверить не могу.
Я вскипела и сжала кулаки. Лиззи не соврала: я действительно мало похожа на остальных, кто проводит здесь все время, 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, танцует и поет до четырех утра, немного отсыпается, а потом повторяет цикл. Я так сюда стремилась, но мама не хотела меня отпускать. Нам пришлось бы переехать из Нью-Йорка в Сеул, сестре – бросить школу и всех своих друзей, а родителям – искать новую работу. Она не могла понять, как какая-то попса может столько для меня значить, и тем более не принимала стиль жизни студентов, готовящихся стать k-pop-звездами: все это безумное напряжение, годы тренировок, пластические операции и скандалы. Я три недели умоляла маму о переезде, а потом умерла моя хальмони[4 - Бабушка (кор.).]. Я помню, как мне было грустно, как мы часами плакали – я, мама и сестра; я представляла, как бабушка, будь она жива, села бы рядом и принялась расчесывать мои волосы, шепча на ухо старые сказки и описывая, какой красивой, мудрой и богатой я стану, когда вырасту. На похороны мы с сестрой не попали – мама не позволила нам пропустить школу. И когда она вернулась из Кореи, я решила больше не заговаривать про k-pop, но, к моему удивлению, умма[5 - Мама (кор.).] предложила мне сделку: мы переедем в Сеул, и я смогу посещать DB на выходных, но продолжу учиться в школе и готовиться к поступлению в колледж. (Иногда я спрашивала у матери, что заставило ее передумать, но в ответ получала лишь подзатыльник.)
Сначала представители DB на такие условия не соглашались, но потом вмешался сам мистер Но, и для меня сделали исключение. Умма думала, что это благодаря американскому феминистическому движению (так она это называла), но я знала, что мне просто повезло: по какой-то причине мистер Но обратил на меня внимание. (Хотя в случае с учениками в k-pop-индустрии лишнее внимание означает только лишний стресс.) Но ситуация была нестандартная, и вскоре за мной закрепилось звание принцессы Рейчел, самой изнеженной студентки DB. Мой американский паспорт (и американский менталитет, и американская нелюбовь к консервам) создал между мной, чистокровной кореянкой, и остальными студентами пропасть размером с Тихий океан. Даже теперь, семь лет спустя, меня все еще называли принцессой.
Им бы стоило судить обо мне по тому, как усердно я тружусь. Как выжимаю из своего тела последние соки по выходным в DB Entertainment. Как сплю всего по четыре часа в сутки, потому что тренируюсь каждый день, но домашнюю работу за меня никто не сделает. Как умоляла школу выделить кабинет для занятий музыкой, чтобы я могла заниматься вокалом на переменах. Но вместо этого меня судили по чистой одежде, аккуратно заплетенным волосам и тому факту, что я сплю дома.
Но самое худшее – они, конечно, были правы. Каждый из них вкладывал в это дело всего себя 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Большинство жили прямо здесь и ездили домой только раз в месяц (если ездили вообще). Они ели, спали и дышали k-pop’ом. С этим я соперничать не могла. Но именно это мне и нужно было сделать.
Уткнувшись лбом в ладони, я попыталась успокоиться и сделала несколько ровных вдохов и выдохов.
Я умоляла маму позволить мне перевестись на полный день, ведь скоро я достигну возраста дебютанток, но в ответ получала лишь громовую тишину отказа. Как мне убедить ее в том, что почти никто не дебютирует в музыкальной группе в моем возрасте? Как объяснить, что мне осталось всего два года, а потом я уже буду считаться бракованным материалом? Прошло почти семь лет с тех пор, как Electric Flower явили себя миру – сразу перед мировым туром DB. И с тех пор компания не представила ни одной девчачьей группы. Уже несколько месяцев под этой крышей бродили слухи, что создание такой группы входит в ближайшие планы корпорации. Я не могла ждать еще семь лет. Да даже семь месяцев. Тогда для меня все будет кончено. Я столько сил потратила на подготовку к дебюту и не могла упустить эту возможность. И не важно, что там говорит умма.
– Рейчел!
Я быстро убрала руки от лица и постаралась напустить равнодушия – меня ждала новая потасовка с Миной. Я выдохнула и улыбнулась, а потом поняла, что за девушкой вьются убранные в хвост густые черные волосы – ко мне приближалась Акари.
Акари Мацуда переехала в Сеул вместе с родителями, когда ей исполнилось десять, – ее отца, японского техно-гения, перевели сюда, на военно-воздушную базу Осан. Акари попала в шорт-лист студентов, которые вот-вот должны были начать тренировку в японском поп-гиганте L-star Records, но родители не хотели отпускать ее одну в Токио. Вместо этого ее перевели в DB – отец подергал за ниточки. Мы с Акари хорошо ладили. Наверное, потому, что обе понимали, каково это: чувствовать себя в Сеуле чужаком. Заводить друзей здесь, в DB, где все превращалось в соревнование, нелегко, но Акари я доверяла.
– Где ты была? – спросила она и аккуратно взяла меня под руку.
Акари отличалась изяществом: она занималась балетом с четырех лет.
– На интервью, – беззаботно ответила я.
Акари взглянула на темные круги под моими глазами, на покрасневшее лицо и повела меня подальше от тренировочных залов.
– А я повсюду тебя искала. Беспокоилась, вдруг пропустишь церемонию для новичков!
Я застонала и тут же остановилась:
– Ох, нет. Пожалуйста, не заставляй меня. Ты ведь знаешь, как я все это ненавижу.
– Это не важно: церемония олицетворяет семейные узы, а в DB это ведь самое главное, – хихикнула Акари, ужасно похоже изобразив голос мистера Но, президента компании (хотя сам себя он назвал бы «главой очень тесной семьи»), и повела бровями. – Я слышала, там бесплатная еда.
От одной только мысли о еде мой живот тут же подал голос, и я вспомнила, что весь день ничего не ела.
– Вот с этого и надо было начинать. – Я позволила Акари потащить меня дальше по коридору. – От бесплатной еды я никогда не откажусь.
– Да и кто откажется? – фыркнула Акари, когда мы вышли в главный зал.
Там было море народа: студенты спешили на занятия, работники – в офисы, подготавливать большой концерт Electric Flower в Пусане на следующих выходных.
Мы прошли мимо кафетерия – он славился тем, что единственный во всей Азии был удостоен мишленовской звезды. Даже всемирно известные звезды вроде Джо Джонаса и Софи Тернер приходили сюда перекусить. Но для нас кафетерий был совершенно бесполезным местом: ученики DB тщательно следили за весом, ведь нас взвешивали каждую неделю – вдруг кто-нибудь не влезет в сценический костюм.
Концертный зал был моим любимым зданием в кампусе. Все это сверкающее белое дерево и фабричные железные люстры на потолке…
Сцена размещалась точно по центру (это чтобы мы попривыкли к выступлениям на стадионах), ее окружали мягкие, обитые бархатом кресла.
Мистер Но уже был на сцене, позади него стояло несколько учеников. Мы заняли места в первом ряду. Я бросила взгляд на новичков: они улыбались, но явно нервничали, излучая ту будоражащую энергию, с которой дети приходят в первый класс. Мистер Но, запакованный в костюм от «Прада», выглядел, как и всегда, ястребом: за зеркальными очками прятался внимательный взгляд, который мог с ходу определить, кто из студентов не выкладывается на полную. Но руки он отечески положил на плечи одного из новичков. И кого он обманывал?
Мистер Но начал бубнить о препятствиях, которые поджидали новеньких на пути к становлению k-pop-звездами, и я тут же перевела взгляд на столики с едой чуть в стороне от сцены. Они были оформлены в западном стиле: прошутто, сэндвичи с фигами, пончики в розовой глазури, а также фруктовые тарелки, полные манго и личи. Группа рабочих и студентов постарше уже собралась вокруг столов и приступила к еде. Я заметила знакомые неоново-розовые волосы и помахала рукой Чон Юджин, одной из главных преподавателей в DB. Юджин открыла меня, когда я пела «Style» в караоке на улице Мендон. Мне было одиннадцать, и мы с Лией приехали тогда к хальмони в Сеул на лето. Сейчас мне было восемнадцать, и я все еще восхищаюсь Юджин больше всех остальных в DB. Она – моя наставница, моя унни[6 - Старшая сестра (кор.).]. Но никто, кроме Акари, не знал, как мы встретились и насколько мы близки. Юджин постоянно напоминает, что мне как ученице и без того тяжело (к тому же во мне заинтересован сами мистер Но, да и расписание у меня особое). Зачем усложнять себе жизнь?
Она незаметно помахала мне в ответ, но один из работников схватил ее за руку, а чуть погодя и за ухо. Она поймала мой взгляд и одними губами прошептала: «Помоги».
Я захихикала и посмотрела на большой оранжево-белый транспарант, растянутый над столом: «ОТ ЛИЦА ЧУ МИНЫ И ЕЕ ОТЦА: МЫ РАДЫ БЫТЬ ЧАСТЬЮ СЕМЬИ DB. ПРИЯТНОГО АППЕТИТА!» Улыбка тут же сползла с моего лица. Похоже, я все-таки смогу отказаться от бесплатной еды.
– Я больше не голодна, – протянула я.
Акари проследила мой взгляд.
– Оу. – Она засмеялась в попытке приподнять мне настроение. – Да ладно, не такая уж Мина и плохая.
– Помнишь, что случилось на мою собственную церемонию новичков?
– О да, обожаю ту историю. – Акари улыбнулась, и в уголках ее глаз появились смешинки.
В свой первый день я и понятия не имела, что на церемонии нам полагается кланяться старшим ученикам. Я только сошла с самолета из Нью-Йорка, и, хоть оба моих родителя были корейцами, в Штатах мне кланяться особо не приходилось. В детстве мы кланялись друзьям родителей из церкви, когда навещали их на Новый год, и то был официальный корейский поклон (и оно того стоило, ведь нам платили потом по двадцатке). Я думала, что церемония – простая формальность, приветственное мероприятие, шанс встретиться с другими студентами. Юджин-унни прошептала мне на ухо, что я должна поклониться старшим ученицам. И так я и сделала – поклонилась каждому студенту постарше, который стоял в ряду. Но когда я добралась до Мины, до девушки моего возраста, я просто протянула ей руку для рукопожатия. Я честно думала, что поступаю правильно. И вежливо! Но с тем же успехом я могла бы пнуть ее в живот и плюнуть в волосы – такую она закатила истерику.
Акари передразнила Мину, вспомнив ее мирового уровня ор.
– Да что эта стерва о себе возомнила? – прокаркала она и засмеялась. – Думает, раз она из Америки, то имеет право так поступать? Поучись-ка манерам, новенькая!
Я закатила глаза: Мина тогда пожаловалась на меня мистеру Но и потребовала, чтобы меня наказали за отсутствие уважения к сонбэ (то есть тому, у кого больше опыта, даже если он моложе тебя). К счастью, вмешалась Юджин. Но Мина с тех пор только и делала, что пыталась разрушить мою жизнь.
– Боже. Этот ее характер.
– Но ты ведь так ей и не поклонилась? – спросила Акари.
– А зачем этой богатенькой папиной дочке вообще кланяться? – ответила я.
– Узнаю мою девочку. – Акари похлопала меня по спине. – Юная Рейчел тобой бы гордилась!
Я улыбнулась ей, но сердце мое упало. Теперь-то я знала этикет, и если бы могла вернуться назад во времени, разве я поступила бы так же? Мне хотелось ответить «да», чтобы поставить Мину на место, но, если быть честной, я не уверена. Я вспомнила, как выскочила сегодня из комнаты, как намеренно избегала столкновений с остальными ученицами… Юджин всегда говорила: будь выше этого, сосредоточься на учебе, и я постоянно повторяла ее слова про себя. Но… одиннадцатилетняя Рейчел вряд ли гордилась бы мной. Скорее она назвала бы меня трусихой.
Мы с Акари вышли на сцену и ждали, когда к нам подойдут новенькие, чтобы отвесить поклон.
– Простите! – рявкнула на нас Лиззи. – Принцесса и ее пешка идут в конец.
Девчонки вокруг нас испуганно заохали. Акари развернулась к Лиззи.
– Прощаем, – бросила она в ответ и гневно прищурилась. – Мы старше тебя, так что никуда не пойдем.
Лиззи нервно покосилась на Мину, которая смотрела на нас с довольной ухмылкой. Но ответить нам она ничего не могла – Акари была права, и все это знали.
– Пофиг, – выдохнула она, побежденная. – Что возьмешь с иностранцев.
Ученицы засмеялись.
Ну все, с меня хватит.
– Пошли, Акари, – пробормотала я, почувствовав, как запылали мои щеки. – Оно того не стоит.
Судя по походке Акари, она кипела от гнева, но последовала за мной. Оно того в самом деле не стоило. Нельзя устраивать разборки на церемонии для новичков. Я ведь не Мина.
Мы подошли к банкетному столу. Юджин схватила меня за руку и легко ее сжала.
– Вы в порядке? Мне показалось, что… не особо.
Я сдавленно улыбнулась.
– Все хорошо. Не беспокойся. – Я проигнорировала ее изогнутую бровь и схватила тарелку. Потянулась за сэндвичем: хотелось заесть пробудившийся стыд. Но Акари взяла меня за руку и покачала головой.
– Там огурец. – Она указала на знак.
– Фу. – Меня пробрала дрожь, и я положила на тарелку пиццу с беконом и жареным сыром. – Спасибо. Ты мне жизнь спасла.
– Для чего еще нужны друзья? – Акари улыбнулась. – К тому же не хочу я еще раз переживать огуречную катастрофу 2017 года. Мне до сих пор кошмары снятся: так и вижу, как ты заблевываешь весь кафетерий. А ведь съела-то всего ложку огуречного салата.
– Что поделать? Огурцы – они как бег в парке по утрам. Люди притворяются, что им это нравится, потому что это вроде как полезно, но на самом деле это сущий кошмар. И привкус во рту чудовищный. Нужно их запретить.
– Прости, но огурцы вроде фрукты, нет? – рассмеялась Акари, и я кинула в нее смятой салфеткой.
Зайди на любое занятие в DB, и наткнешься не только на самых талантливых подростков в мире – мастеров танцев, удивительных певцов, – но и на величайших сплетников.
– Слышала, он покрасил волосы в оранжевый, – сказала Ынджи.
– И не просто в оранжевый, а в тот же самый оттенок, что у Ромео из BigM$ney, – вставила первогодка в серебристых штанах. Голос ее звенел.
Похоже, занятия начались.
Сплетничали, конечно, о Джейсоне Ли, новой k-pop-звезде DB, последнем добавлении на стену ежегодника. Его группа NEXT BOYZ дебютировала с синглом «True Love» и попала на первые места в чартах. Нельзя было сделать ни единого шага по кампусу – да и по всему Сеулу, – не услышав задумчивый тенор Джейсона, поющий о настоящей любви. Мистер Но был безумно доволен. Однако милый, застенчивый и верный Джейсон неожиданно вдрызг разругался с начальством, и никто не знал почему.
Я отпила из банки «Милкис», чтобы забыть о прошедшем дне, и позволила себе потонуть в океане сплетен.
– Я слышала, он украл у мистера Но что-то из коллекции винилов, – прошептала девушка, лицо которой скрывали плотные каштановые пряди.
– Наш ангельский мальчик? Украл? Да ни за что!
– А заметил бы мистер Но это вообще? У него ведь тысячи записей.
