И быть подлецом
Рекс Тодхантер Стаут
Иностранная литература. Классика детективаНиро Вульф
Ниро Вулф, страстный коллекционер орхидей, большой гурман, любитель пива и великий сыщик, практически никогда не выходит из дому. Все преступления он распутывает на основе тех фактов, которые собирает Арчи Гудвин, его обаятельный, ироничный помощник с отличной памятью.
Во время радиопередачи в прямом эфире один из гостей умирает от яда, добавленного в рекламируемый напиток. Арчи с трудом удается уговорить Вулфа взяться за расследование этого убийства. И тут впервые появляется король преступного мира – Арнольд Зек…
Рекс Стаут
И быть подлецом
Rex Stout
AND BE A VILLAIN
Copyright © 1948 by Rex Stout
This edition is published by arrangement with Curtis Brown UK
and The Van Lear Agency
All rights reserved
Перевод с английского Ольги Александровой
© О. Э. Александрова, перевод, 2020
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2020
Издательство Иностранка®
* * *
…Надо записать,
Что можно жить с улыбкой и с улыбкой
Быть подлецом…
У. Шекспир. Гамлет. Акт 1, сцена 5[1 - Перевод М. Лозинского. – Здесь и далее примеч. перев.]
Глава 1
Я в третий раз проверил результаты сложения и вычитания на первой странице формы 1040. После чего развернул свой стул лицом к Ниро Вулфу, который сидел за своим письменным столом справа от меня со сборником стихов парня по имени Ван Дорен, Марк Ван Дорен. В связи с чем я решил щегольнуть поэтичным словом.
– Беспросветно, – сказал я, а когда Вулф не отреагировал, повторил: – Беспросветно. Если я правильно понимаю смысл этого слова. Беспросветно!
Вулф, не отрывая глаз от страницы, пробурчал:
– Что именно беспросветно?
– Цифры. – Я подтолкнул к нему форму 1040 по отполированной столешнице.
– Тринадцатое марта. Четыре тысячи триста двенадцать долларов и шестьдесят восемь центов, помимо четырех квартальных взносов, по финансовым обязательствам уже уплачены.
– Тогда нам остается отправить форму 1040-ES за тысяча девятьсот сорок восьмой год, приложив к ней чек на десять тысяч баксов. – Я сцепил пальцы в замок на затылке и мрачно спросил: – Так беспросветно или нет?
Он спросил меня, каков наш банковский баланс, и я ему все рассказал.
– Конечно, – согласился я, – мы пока сможем отразить два удара упомянутого выше дядюшки Сэма и даже позволить себе краюшку хлеба с тонким слоем селедочной икры, но недели идут, а счета все приходят, я уже не говорю, чтобы не показаться неделикатным, о нашей с Фрицем и Теодором зарплате.
Отложив в сторону томик стихов, Вулф насупился на форму 1040, делая вид, будто считает. Тогда я решил немного повысить голос:
– Впрочем, вам принадлежит этот дом и мебель, за исключением кресла и прочих предметов обстановки в моей комнате, которые я купил на свои деньги. Но вы здесь босс, так что вам виднее. Само собой. Птенчик из электрической компании готов был отвалить вам штуку баксов плюс расходы за решение его проблемы с подлогом, но вас это не заинтересовало. Миссис Как-Ее-Там могла заплатить вдвое больше, целую кучу денег, чтобы вывести на чистую воду того так называемого музыканта, но вы были слишком заняты чтением. Адвокат по фамилии Клиффорд оказался в заднице и вынужден был потратиться на частного сыщика, но вам не понравилось, что у него перхоть. Та актриса и ее покровитель…
– Арчи, заткнись!
– Слушаюсь, сэр. И что вы делаете? Позавчера вы спускаетесь в кабинет, проведя целый день со своими прекрасными орхидеями, и как ни в чем не бывало велите мне выписать еще один здоровенный чек на поддержание штанов мирового правительства. А когда я позволил себе робко заметить, что бухгалтерское дело имеет два основных направления: сперва сложение, а затем вычитание…
– Выйди из комнаты!
Огрызнувшись, я снова повернулся лицом к своему письменному столу, поправил пишущую машинку, вставил лист бумаги с копиркой и начал перепечатывать из сводной бухгалтерской таблицы перечень G до шестой строки перечня С. Время шло, и я продолжал работать, время от времени бросая быстрые взгляды направо – проверить, хватило ли у Вулфа наглости продолжить чтение. Не хватило. Он закрыл глаза и откинулся на спинку огромного кресла, в котором могли бы спокойно уместиться двое, но не в данном случае, оставшись сидеть неподвижно. Обстановка накалялась. Мысленно усмехнувшись, я продолжил работу. И вот уже когда я заканчивал перечень F, дойдя до 16-й строки перечня С, раздался грозный рык Вулфа:
– Арчи!
– Да, сэр? – Я снова развернулся в кресле.
– Человеку, презирающему подоходный налог, поскольку он нервирует его или вводит в такие расходы, что человек начинает щериться по-собачьи, расплачивается потерей привилегии цивилизованного разговора. Однако вполне позволительно критиковать налоговую систему беспристрастно и обезличенно. Правительство, как и любой человек, тратит деньги по трем причинам: потому что вынуждено это делать, потому что хочет это делать или потому что ему ничего другого не остается. Последняя причина – самая неубедительная из всех. И конечно, не может не вызывать вопросы тот очевидный факт, что существенная часть этого потока миллиардов, поступающих в Министерство финансов, в результате будет потрачена по самой неубедительной причине.
– Понятно. Итак, мы что-то вычитаем? И как это сформулировать?
Вулф приоткрыл глаза:
– Ты уверен в своих цифрах?
– Даже слишком.
– А ты здорово смухлевал?
– Не слишком. Все в рамках приличия.
– И я должен заплатить названные тобой суммы?
– Или так, или никаких привилегий.
– Отлично! – Вулф вздохнул, на минуту задумался и выпрямился в кресле. – Проклятье! Было время, когда мне хватало тысячи динаров в год. Соедини меня с мистером Ричардсом из Федеральной радиовещательной компании.
Я нахмурился, пытаясь угадать, а затем, понимая, что сидеть выпрямившись требует у Вулфа значительных затрат энергии, нашел в телефонной книге нужный номер, набрал его и, воспользовавшись именем Вулфа, соединился с Ричардсом меньше чем за три минуты – рекордное для вице-президента время. Вулф взял трубку и, обменявшись приветствиями, произнес:
– Мистер Ричардс, два года назад, когда вы вручали мне чек в моем кабинете, вы сказали, что, несмотря на внушительный размер суммы в чеке, вы по-прежнему в неоплатном долгу передо мной. Итак, я осмеливаюсь просить вас об ответной любезности. Мне нужна кое-какая конфиденциальная информация. Сколько денег уходит, скажем, в неделю, на радиопрограмму мисс Маделин Фрейзер?
– О… – В разговоре возникла пауза; голос Ричардса, очень теплый, даже дружелюбный, стал чуть-чуть холоднее. – Но вы-то какое имеете к этому отношение?
– Никакого. Ни в коем случае. Но я был бы весьма признателен за конфиденциальную информацию. Или я слишком многого прошу?
– Ситуация для мисс Фрейзер, радиовещательной сети и заинтересованных спонсоров складывается крайне неудачно. Надеюсь, вы соблаговолите объяснить мне, почему вас это интересует.
– Полагаю, что нет, – отрезал Вулф. – Простите, что побеспокоил…
– Вы меня ничуть не побеспокоили. Я всегда к вашим услугам. Интересующая вас информация не опубликована, но все на радио в курсе. На радио вообще все обо всем знают. Но что конкретно вам нужно?
– Вся сумма, задействованная в проекте.
– Ну… давайте посмотрим… учитывая эфирное время, программа передается двумястами радиостанциями… продюсирование, талант, сценарии и прочее… примерно тридцать тысяч долларов в неделю.
– Чепуха! – отрезал Вулф.
– Почему же чепуха?
– Проект гигантский. Более полутора миллиона в год.
– Нет. Около миллиона с четвертью с учетом летних отпусков.
– Предположим, что так. Полагаю, мисс Фрейзер получает приличный кусок этого пирога, да?
– Очень даже приличный. И это тоже все знают. Она получает пятьсот в неделю, а вот как она делится со своим менеджером мисс Коппел, никому не известно, по крайней мере мне. – Голос Ричардса снова потеплел. – Послушайте, мистер Вулф, не откажите в любезности сообщить мне чисто конфиденциально, зачем вам эта информация.
Однако Ричардсу удалось добиться лишь слова «спасибо», и, будучи истинным джентльменом, он не стал настаивать на ответной любезности. Вулф положил трубку и сказал мне:
– Боже правый! Миллион двести тысяч долларов!
Я сразу же приободрился, поняв, что он задумал, ухмыльнулся в ответ:
– Да, сэр. Вы наверняка добьетесь успеха на радио. Например, сможете читать стихи. Кстати, если хотите знать, как она зарабатывает на свой кусок пирога, можете послушать ее каждое утро вторника и пятницы с одиннадцати до двенадцати. И сразу поймете, что к чему. Вы ведь этого хотите, да?
– Нет! – грубо ответил Вулф. – Я хочу заниматься работой, которую умею делать. Доставай свой блокнот. Инструкции будут немного сложнее, принимая во внимание непредвиденные обстоятельства, которые придется учесть.
И я вынул из ящика блокнот.
Глава 2
В субботу после трех безуспешных попыток дозвониться по манхэттенскому номеру Маделин Фрейзер я наконец обратился за помощью к Лону Коэну из «Газетт», и он нарыл для меня, что и мисс Фрейзер, и ее менеджер мисс Дебора Коппел проводят уик-энд в штате Коннектикут.
Как и все законопослушные граждане – очень законопослушные, – я желал удачи полицейскому управлению Нью-Йорка в их борьбе с преступностью, но искренне надеялся, что инспектор Кремер и его специалисты из убойного отдела не закроют дело Орчарда, прежде чем мы узнаем детали. Судя по заметкам в газетах, инспектору Кремеру было еще рано трубить в победные фанфары, хотя никогда не знаешь, какую информацию полиция предпочла утаить. Тем не менее я настроился смотаться в Коннектикут и провести там уик-энд, но Вулф мне это строго-настрого запретил, велев ждать до понедельника.
К полудню воскресенья Вулф, закончив свой сборник поэзии, принялся рисовать лошадей в блокноте для записей, тем самым проверяя теорию, что по тому, как человек рисует лошадь, можно определить его характер. Я заполнил формы 1040 и 1040-ES налоговой декларации, положил вместе с чеками в конверт и отправил. После ланча я немного послонялся по кухне, слушая, как Вулф и Фриц Бреннер, шеф-повар и жемчужина нашего дома, спорят на тему о том, можно ли заменить ставридой средиземноморский тунец в вителло тоннато. В исполнении Фрица это самый изысканный деликатес, который готовится из нежнейшей телятины. Когда их спор уже начал меня утомлять, поскольку у Фрица в любом случае не было средиземноморского тунца, я поднялся на верхний этаж, в построенную на крыше оранжерею, где и провел пару часов с Теодором Хорстманом, изучая записи всхожести. После чего, памятуя о том, что в свете свидания с дамой у меня нет на это времени, я спустился в кабинет, взял со своего стола газеты за пять дней и прочел все, что там было, по делу Орчарда.
Закончив чтение, я практически не сомневался, что в понедельник утренние газеты вряд ли ошарашат меня новостью о закрытии данного дела.
