Елена Рейн "Ферзь. На грани"

Было стыдно, но все же поехала к родственнице, о чем ни разу не пожалела. Тетя у меня была невероятной души человек. Самая добрая и немного резкая, потому что честная. Я боготворила ее, а она любила меня. Родители и не вспоминали обо мне, только иногда, когда хотели похвастаться успехами Лилии и ее будущего мужа. А я для них всегда была на ранг ниже, поэтому и не рассказывала ничего, зная, что даже не заметят, если что-то будет не так. В душе всегда мечтала, что мама изменит свое отношение ко мне, но стало только хуже, когда заболела Лиля. Если быть честной, то до сих пор не знала, какой у нее диагноз. Мать постоянно звонила и обвиняла меня в том, что я здоровая, а их умная дочь, если не найти денег, станет инвалидом. Как-то так. А сама сестра относилась ко мне с презрением, как, впрочем, и ко всем, кто не имел математического склада ума, золотой медали и красного диплома.

Мысли потерялись, и даже не поняла, как уснула, проснувшись от резких выражений двух мужчин, обсуждающих звонок к Высокову. Мгновенно проснулась, но продолжала лежать с закрытыми глазами, не желая, чтобы они знали, что я подслушиваю.

Съежилась, когда раздался голос мужчины на переднем сидении.

– Доброго времени суток, Владимир Андреевич. Звоню уточнить… – возникла неприятная пауза – мужчина слушал Высокова, а меня затрясло от пронизывающего холода. – Конечно. Понял.

Дальше удушающее молчание. Почувствовала, как мужчина обернулся ко мне, постаралась дышать равномерно. Отметив, что я сплю, потому что лежала с закрытыми глазами, бритоголовый сел нормально. Ожидала того момента, когда меня начнут обсуждать, и дождалась:

– Владимир, тут такое дело… Ферзь попросил… – на этом слове мужчина запнулся, – привезти Марию к вам для беседы.

От напряжения забыла, как дышать. Слышала монотонный голос мужчины, которого когда-то очень любила, и дрожала от страха. Он резко выдавал слова, но что конкретно, не могла понять.

– Да, я помню. Но, понимаете, он дал понять, что будет недоволен, если она…

Охранник недоговорил – Высоков перебил его и начал громко кричать, потому что голос в трубке стал грубее и в несколько раз сильнее. Подсознательно я надеялась, что Владимир пожалеет меня и откажется убивать, ведь мы… не чужие люди, у нас есть маленькая дочь. Я так молилась, что он одумается…

Стало не по себе. Да и было глупо грезить об этом. Если бы Высоков был человеком хоть на каплю, то не поступил так с нами. Даже не представляю, как еще он может поступить со мной. И что я сделала такого, чтобы он так безжалостно ко мне отнесся? Доверилась и влюбилась в добрые слова? А он… втерся в доверие, использовал, как инкубатор, а потом, когда Алена подросла… сдал в психушку. Жестоко и подло. Разве так поступают настоящие мужчины? И он еще твердил о достоинстве и уважении…

Невероятно, если бы я сама не позвонила ему тогда на работу и не узнала, что у него есть любимая жена, то так бы и не понимала, что произошло. Мне ведь тогда… когда Высоков привел врачей, слова не позволили сказать. Я только помнила крики, обвинения в краже его дочери, а потом пустота… и очнулась в палате.

– Да, конечно, вы нам за это платите. Не волнуйтесь, все будет так, как вы приказали. Извините за беспокойство, – пробубнил мужчина и отключился. Он бросил телефон на панель и, повернувшись к здоровяку, грубо отчеканил: – Нужно убрать ее.

Вздрогнула, стараясь удержать всхлип. Затрясло от мысли, что еще немного и все…

– Да ты гонишь?! Этот псих сказал, чтобы… – он подавился слюнями, прокашлялся и с возмущением воскликнул: – Да он на меня дуло наставил. Ему в радость замочить. Это же Ферзь, которого нанимают за большие бабки, и чтобы никто не знал. А если он рядом, следит за нами?

– Да ты брось. Зачем? За ней? – брезгливо сказал мужчина с татуировкой на лице. Скривился, намекая, что в такое верят лишь полные идиоты. – Кому она нужна? Просто этот маньяк любит строить из себя непонятно кого. Не кипишуй. Нужно в лес ее, и все дела…

– Нет, тогда ты сам, – убежденно отказался водитель, категорически не желая убивать женщину. Он резко посмотрел на коллегу и с недовольством выдал: – А если не просто так он сказал, доставить ее? Если проверяет? Он же не убрал волыну, пока я не согласился. Ждал моих слов. Ты же там был. Вдруг он трахал ее и решил…

– Ты не гони! Если бы важна была, тогда не отдал.

– Я не буду. Не так.

– А как? Да никому она не сдалась, тем более Ферзю, так что успокойся!

Мужчины перестали говорить, каждый думал о своем. Я же не могла дышать, еле сдерживая слезы, понимая, что в любом случае не довезут. А если… сбежать… Но я не могу оставить дочь. Без нее сойду с ума…

– Через полчаса заедем на территорию города. Повернешь на автовокзал. Там ее в туалете порежешь. Никто не догадается, а для Высокова – мы избавились от нее в пути, для Ферзя – она сбежала. Это так… для подстраховки. Уверен, что он уже забыл о том, что говорил нам.

Брюнет посмотрел в окно и выдал:

– Ладно. Согласен. Уверен – в восемь утра это можно сделать по-тихому.

– Еще бы, – вдруг загоготал мужчина на переднем сидении. – Уж мы-то знаем.

Глава 3

Чем подъезжали ближе к городу, тем сильнее меня трясло. Я была похожа на труп, и не представляла, как можно выкарабкаться из этого ада. Хоть открывай дверь и выпрыгивай, надеясь на чудо.

Оказывается, самое поганое чувство, это когда находишься в безвыходном положении и знаешь, что еще немного и больше тебя не станет. И в то же время не до конца осознаешь, отказываешься верить, до последнего надеешься на удачу. Я не могла принять, что вот так можно взять и убить. Я ведь живой человек. Как можно так безжалостно? Почему?

Когда дочка стала копошиться и открыла глаза, с любовью посмотрела на нее и прошептала:

– Привет, зайка.

– Мама, я хочу… – она посмотрела по сторонам и, обняв тонкими ручками за шею, тихо проговорила про туалет.

Вздохнула и, набравшись смелости, громко спросила:

– Можно остановиться? Алена в туалет хочет.

– Потерпит, – нагло выдал бритоголовый, громко зевая, очевидно, не зная правил приличия. Он неимоверно вызывал отвращение.

– Маленьких нельзя заставить, если не сходить, то прямо здесь наделает.

Здоровяк мгновенно повернулся и, надув губы толстым пельменем, вдруг предложил:

– Эй, Алена, а можешь немного потерпеть и я тебе куклу куплю?

Дочка нахмурилась, а потом с умоляющим взглядом посмотрела на меня.

– Мама, а можно дядя мне куклу купит? – пролепетала она, с надеждой всматриваясь в мои глаза.

– Конечно! – рявкнул бритоголовый, но моя девочка на его слова лишь сильнее прижалась к груди, ожидая моего решения. Я погладила по светлым волосам ладонью и подумала о том, что нужно заплести ее.

– Можно, если я рядом. Но у чужих нельзя ничего принимать.

– Я знаю, – со вздохом проговорила она и, улыбнувшись, подалась ко мне и поцеловала. С таким отчаянием сжала ее в своих объятьях и просто сидела, не обращая ни на что внимания, вдыхая самый нежный и родной запах.

Когда машина остановилась, меня всю передернуло. Я даже боялась дышать, а будущие назревающие события душили сознание с огромной силой.

– И как? – рявкнул здоровяк, поворачиваясь к напарнику.

– Пойдем, – гневно сообщил мужчина с татуировкой и вышел. Он открыл багажник и достал мои вещи, через секунду распахнув дверцу. Было страшно, желала остаться здесь, но лучше не раздражать, чтобы не навредили Алене.

– Выходите, – послышался приказ со стороны.

Я вышла и помогла спуститься своей девочке, оглядывая пустую парковку. Мужчина это заметил и резко дернул за волосы, опаляя лицо зловонным запахом, цедя каждое слово:

– Задумаешь глупость, девчонку при тебе задушу. Поняла, сучка?

Алена прижалась к груди и спрятала лицо в рубашку, а я боялась пошевелиться, не желая отвечать или спорить.

– Все, идем, – буркнул здоровяк мне и тут же обратился к Алене: – Как справишься со своими делами, мы с тобой пойдем в магазин за куклой, а мама поговорит с дядей.

– Я не хочу, чтобы мама… – закапризничала дочка, обняв за шею маленькими ручками.

– Она тебе сюрприз сделает.

– Какой? – осторожно спросила дочка, но все промолчали, а я не желала обманывать.

Пока шли, с сожалением признала, что автовокзал почти пустой. Оказавшись в туалете, мужчина вошел первым, и, схватив в углу табличку с надписью «Уборка», повесил с той стороны. Меня в жар бросило, и я не могла идти, но сильный толчок в спину помог, отчего полетела прямо, чуть не падая, продолжая сжимать маленькое тело в своих руках.

– Ну, давай, и пойдем куклу покупать, – проговорил здоровяк и лениво облокотился на стену, закрывая дверь.

Поставила дочь на пол и отвела в кабинку. Руки дрожали, пока помогала снять джинсы. И когда Алена справилась, я натянула на нее одежду и обняла, не в силах отпустить ее от себя.

– Мама, пойдем?

На глазах выступили слезы. Я ничего не могла сделать. Кивнула и, сжав ее крохотные пальчики, вывела из кабинки. Здоровяк недовольно смотрел на нас, а потом произнес:

– Ну что, пойдем куклу выбирать?

– Я с мамой… – начала Алена, но бритоголовый недовольно рявкнул:

– Мы с мамой поговорим, а вы пока выбирайте… И без слез, а то ничего не получишь.

– Я не хочу… без мамы, – обиженно пролепетала малышка, хватая меня за ногу. Хотелось подхватить на руки и убежать, но только напугала бы дочь.

– Тебя не спрашивают!

Дочка расплакалась, и я подхватила ее на руки, но в следующее мгновение ребенка начали вырывать из моих объятий. Сил не хватило, поэтому я полетела к стене, больно ударяясь о кафель.

Громкий плач вернул в реальность, и я с волнением посмотрела на свою девочку. Она попыталась подбежать ко мне, но огромный мужчина подхватил на руки и понес, что-то ей успокаивающе выговаривая. Дочка не успокаивалась, и меня ее призывы сводили с ума.

Одна… без меня.

С ужасом смотрела на закрытую дверь, понимая, что мы остались одни.

Перевела взгляд на бритоголового и отметила презрительную ухмылку. Мужчина подался ко мне и процедил:

– Ну, что же… побегала, пора и честь знать.

Уперлась рукой в стену, медленно поднимаясь, пытаясь уловить, что он для меня придумал. Ужасный человек. От него огромной волной шло презрение и ненависть. Глаза блестели от предвкушения смерти. Маньяк.

На мгновение стало жутко, как я могла в «такое» вляпаться, но уже ничего не изменишь.

– Пожалуйста, не нужно, – пролепетала с отчаянием, пусть и знала, что мои слова его позабавят.

Мужчина с удовольствием перевел взгляд на нож, появившийся в его ладони, и пошел на меня, обвиняюще выговаривая:

– Ты бы знала, как твоя беготня меня раздражала. Бегала она, сучка, по всем дырам, а мне приходилось искать. Но ничего, теперь добегалась.

Он вытянул руку и, хищно оскалившись, предвкушая свое справедливое возмездие, сделал шаг. Я в ужасе вскрикнула, не в силах отвести взор, но тут же раздался грохот открываемой двери, и мы одновременно повернулись, наблюдая совершенно спокойного Ферзя с пистолетом в руке. Он поднял пушку и нацелился бритоголовому в лоб, ледяным тоном процедил:

– Нож брось!

– Ферзь, – с ужасом выдохнул мужчина с татуировкой. По его лицу было видно, что он не ожидал такого крутого поворота, и в особенности, что ему пожелают прострелить голову. Сглотнув, он только кивнул и выполнил приказ, чего я не ожидала, на секунду застопорившись, пока не услышала рычащий голос своего спасителя:

– Твоя дочь плачет одна в машине.

Будто током ударило, мгновенно заставив работать мозг и тело. Задохнулась от ужаса и бросилась к двери, как тут же остановилась.

– У тебя пять минут, и я иду искать. Беги…

Резко обернулась, отмечая гордый профиль мужчины. Ферзь даже не смотрел на меня, но угрожал, что восприняла как удар ножом в горло. Всхлипнула и мгновенно бросилась из уборной, стараясь бежать на пределе своих возможностей, не зная, что ожидать… Быстро спускалась по лестнице, удивляясь, почему не упала, а потом рванула к парковке. Уже приближаясь, пригляделась, заметив здоровяка на пассажирском месте, но дочери не видела. Резво побежала и открыла дверь, с ужасом вскрикивая, отмечая, что мужчина пристегнут к креслу ремнем, а глаза… мертвые.

Потянулась рукой к нему, желая убедиться в своих подозрениях, но тут же отдернула ладонь, прижав к своей груди, тяжело дыша.

Трусиха…

– Мама, мама, – послышалось позади, и я с неверием и восторгом заглянула за кресло, наблюдая дочь, прячущуюся за спинкой, уткнувшуюся в ткань. Рванула к ней и вытащила из машины, лихорадочно проверяя, все ли в порядке.

– Дядя сказал, что ты придешь, если я закрою глаза… – продолжала она.

Дядя… Ферзь.

Тут же вспомнила его слова: «У тебя пять минут, и я иду искать. Беги…»

Нужно бежать!

Удобно перехватила свою девочку и, не думая, бросилась в сторону остановки, как я поняла по скоплению людей у дороги, но, заметив боковым зрением, как отходит шлагбаум и выезжает автобус, поменяла направление, двинувшись влево, дергая рукой, надеясь, что меня заметят. На мое счастье, дверь открылась и, вбежав, выдохнула:

– Можно купить билеты?

Водитель, худощавый пожилой мужчина, кивнул в сторону салона, и устало выдал:

– Присаживайтесь.

Самые лучшие слова! Автобус тронулся, и я как раз подалась вперед, почти падая на сиденье, где было два свободных места, усаживая дочку у окна. На секунду прикрыла глаза, пытаясь понять, что все хорошо, а потом поспешила к водителю, тихо спросив:

– Какая станция конечная?

– А куда нужно? – заинтересованно спросил мужчина, тут же хмурясь на иномарку, пытающуюся обогнать автобус.

– Далеко… – ответила, чуть улыбаясь, надеясь, что мой ответ его полностью удовлетворит.

– Тогда до Казани.

Хотелось закричать от счастья, но не стала. Считала, что сейчас это замечательный вариант, а там уже мы что-нибудь придумаем. Протянула смятые купюры и благодарно прошептала:

– Спасибо, нам как раз туда и нужно.