Архивы Блэквуда. Незримые
Чак Хоган
Гильермо дель Торо
The Big BookАрхивы Блэквуда #1
Карьера и психика Одессы Хардвик повисли на волоске в тот самый момент, когда она, молодая оперативница ФБР, застрелила своего напарника. И хотя поступить иначе она не могла – прославленный ветеран агентства внезапно и необъяснимо превратился в жестокого убийцу, – случившееся никак не дает ей покоя. Тогда она начинает собственное расследование и вскоре выходит на след Хьюго Блэквуда, личности крайне загадочной – не то безумца, не то единственного человека, способного защитить мир от чудовищной угрозы.
Впервые на русском!
Гильермо дель Торо, Чак Хоган
Архивы Блэквуда. Книга 1. Незримые
Guillermo del Toro
Chuck Hogan
The Hollow Ones
© 2020 by Guillermo del Toro and Chuck Hogan
© А. А. Петрушина, перевод, 2020
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2020
Издательство АЗБУКА®
* * *
Ч. Х.: Посвящается Ричарду Эбейту
Г. д. Т.: Посвящается Элджернону Блэквуду, лорду Дансени и Артуру Мэкену
Внимательный читатель наверняка заметит, что имя главного героя содержит отсылку к Элджернону Блэквуду, одному из наших любимых авторов и родоначальнику жанра мистического детектива. Хотя кое-какие ритуалы мы слегка приукрасили для пущего драматизма, прочие ошибки, если таковые имеются, допущены ненамеренно. Однако хотелось бы подчеркнуть: ограбление могил в Нью-Джерси для оккультных целей отнюдь не вымысел и не пережиток прошлого. Это действительно происходит. Сейчас.
Предисловие: Ящик
В финансовом квартале Манхэттена, между домами тринадцать и пятнадцать по Стоун-стрит, есть закуток, зарегистрированный по адресу: 13
/
Стоун-стрит.
Шириной фута четыре и выложенный из колониального камня, закуток втиснут между зданиями и обрывается в тридцати футах над землей. Единственная его обозримая функция – служить опорой для неприметного почтового ящика времен Эдуардов.
На ящике нет ни гравировок, ни отличительных признаков – лишь огромная прорезь для конвертов. На чугунных стенках не видно ни дверцы, ни замочной скважины, чтобы доставать почту.
Позади ящика – глухая стена из камня и цементного раствора.
Право собственности на этот загадочный элемент благоустройства датируется эпохой голландских колонистов, а с 1822 года все налоги и издержки на его содержание аккуратно оплачиваются фирмой «Ласк и Джарндис». До тех пор ящик существовал только на бумаге, но в строгом соответствии с буквой закона.
Первое официальное упоминание ящика встречается в памфлете, опубликованном в эпоху, когда Нью-Йорк еще звался Новым Амстердамом: «Полная летопись злоключений Яна Катадрёффе и его чудесного вознесения в Царство Божие». В четырехстраничном памфлете, выпущенном издательством «Лонг и Блэквуд» (ин-фолио, 1763 год), богатый торговец пряностями, опасаясь за судьбу своих кораблей и груза, заключает сделку с дьяволом.
Корабли благополучно прибывают в порт, однако после злой дух срывается с цепи и начинает каждую ночь терзать торговца – кусает его, царапает в кровь спину, скачет на бедняге, словно наездник. Истерзанный плотью и душой грешник отчаянно кричит и совершает бесчеловечные деяния.
В разгар драмы скромный прихожанин говорит ученому священнику, мол, спасти заблудшую душу можно.
«…Ответ на мольбы найдешь ты в ящике железном на Хай-стрит. Письмо на имя Блэквуда опустишь в щель. И в двухнедельный срок повержен будет зверь…»
Однако святой отец пренебрегает советом, возлагая все надежды на Господа и церковные обряды. Катадрёффе оплачивает бесчисленные мессы и перед смертью успевает искупить грехи.
На кладбище церкви Святой Троицы, со стороны Ректор-стрит, есть неприметное надгробие. Эпитафия на могильном камне гласит:
Здесь покоится прах Яна Катадрёффе,
усопшего торговца пряностями и древесиной,
почившего 16 октября 1709 года
в возрасте сорока двух лет.
Остановись, узри, о путник!
Я прежде был таким, как ты.
Во мне увидь свой срок грядущий
И двери смерти отвори…
За столетия своего существования 13
/
Стоун-стрит неоднократно становилась предметом судебных тяжб – административных, корпоративных и прочих. Но всякий раз участок удавалось отстоять, пусть и дорогой ценой. Почтовый ящик остается незыблемым – извечная загадка у всех на виду. Редкий прохожий удостаивает его взглядом.
Десять лет назад крупная страховая компания, расположенная через дорогу, установила на фасаде три камеры наблюдения. Внимательный дежурный подтвердит – примерно раз в три недели в ящик опускают письма. Но вот какая странность – почту никогда не забирают, а корреспонденция не вываливается наружу.
За свое многовековое существование ящик так и не приоткрыл завесу тайны, доподлинно известно одно: каждое опущенное в ящик письмо – это крик отчаяния, исступленная мольба о помощи, и на каждом конверте стоит одно и то же имя:
Хьюго Блэквуд, эсквайр.
2019 год. Ньюарк, штат Нью-Джерси
Одесса отложила меню и оглядела «Поварешку» в поисках перечня фирменных блюд. Искомая табличка обнаружилась у кассы. Красные печатные буквы на белом фоне воскресили давно забытые воспоминания об учебе в Академии ФБР в Куантико, штат Виргиния.
Преподаватель поведенческой психологии красным скрипучим маркером выводил на доске определения типов убийств.
По словам педагога, различались они не степенью жестокости, способом и манерой, а периодами затишья.
Отличительная черта серийных убийц – их цикл. Между убийствами могут пройти недели, месяцы и даже годы.
Массовый убийца действует в единых территориальных и временны?х рамках, число жертв не менее четырех, интервалы между преступлениями минимальные, а иногда сводятся к нулю.
Неистовый убийца действует на разных территориях в короткий промежуток времени, период затишья может составлять от часа до нескольких дней или недель. Сюда же относится цепной убийца – одиночка, убивающий массово за один присест.
Две последние категории во многом пересекались. Один из таких спорных случаев, официально признанный первым цепным убийством в США, произошел в семидесяти пяти милях к югу от кафе, где сидела Одесса.
Шестого сентября 1949 года Говард Унру, двадцативосьмилетний ветеран Второй мировой, вышел из дома матери в Камдене, штат Нью-Джерси, одетый в парадный костюм и полосатый галстук. За завтраком Говард крупно поскандалил с матерью. В панике женщина убежала к соседям и сбивчиво поделилась с ними предчувствием беды.
Унру отправился на прогулку, вооруженный немецким «люгером» с магазином на тридцать девятимиллиметровых патронов. За двенадцать минут он убил тринадцать человек, еще троих ранил. Жертвами стали посетители аптеки, парикмахерской и ателье. Хотя впоследствии убийство признали преднамеренным – у Говарда обнаружили дневник с перечнем врагов, – от пуль пострадали не только намеченные цели, но и бедолаги, подвернувшиеся убийце под руку в тот злополучный вторник. По словам свидетелей кровавой расправы, Унру как будто находился в трансе и стрелял куда придется.
Для человека, далекого от правоохранительных структур, классификация преступлений не играет роли. Главное, что на протяжении шестидесяти с лишним лет леденящая «прогулка смерти» Унру оставалась самым жестоким цепным убийством в Нью-Джерси.
Свой статус она сохраняла вплоть до вечера, когда Уолт Леппо заказал мясной рулет.
– Рулет с пылу с жару? – поинтересовался вернувшийся из уборной Уолт у молоденькой официантки.
– Разумеется.
– Тогда сделайте одолжение, посмотрите, не завалялась ли у вас пара кусочков с бизнес-ланча. Желательно пролежавшие под инфракрасной лампой часа три. В общем, чем суше, тем лучше, с горелой корочкой.
Официантка замерла, гадая, не издеваются ли над ней. Девушка явно подрабатывала в свободное от учебы на юрфаке время. Одесса хорошо помнила, как на третьем курсе Бостонского юридического университета подвизалась официанткой. Сколько неприятных моментов ей пришлось пережить, выслушивая от клиентов мужского пола завуалированно похабные, граничившие с фетишизмом заказы? Похоже, существовала определенная категория мужчин – преимущественно холостых, – мечтавших видеть в меню женщин, а не стандартные блюда.
Перехватив умоляющий взгляд официантки, Одесса, сидевшая напротив Леппо, попыталась изобразить на лице ободрительную улыбку.
– Уточню у повара, – пробормотала девушка.
– Спасибо. – Уолт протянул ей меню. – Кстати, я предпочитаю горбушки.
Девушка засеменила на кухню.
– Раньше горбушки назывались пятками, – сообщил Уолт Одессе.
Та глубокомысленно кивнула и промурлыкала:
– Классический серийный убийца.
Уолт пожал плечами:
– Только потому, что я люблю мясной рулет по маминому рецепту?
– Силы небесные! Да тут бонусом оральная фиксация.
