Лес стоял потрясенный. Я откашлялась, земля под ногами слегка вздрогнула.
– Ладно, ладно, – успокоила я пространство. – Больше не буду. Пока что.
Лес вздохнул с облегчением, или это был просто ветер. Я вытерла щеки, и ладони почернели от сажи.
Не все получается с первого раза. Но уже большая победа, что в лесу стали сами собой появляться столь необычные создания. И почему-то у меня возникло стойкое ощущение, что мы с химерой еще обязательно встретимся. И тогда все будет по-моему.
Оказалось, наш забег по лесу увел меня в такую чащу, что пришлось долго возвращаться. К дому я добралась, когда уже почти стемнело. Тропка под ногами превратилась в едва различимую полоску.
Весенние ночи еще холодные, и я немного замерзла, порядком проголодалась и устала. Но это ничуть не испортило моего прекрасного настроения.
Я немного постояла на крыльце, вглядываясь в темноту и прикидывая, где лучше разместить огнеупорное убежище для химеры. Подумать только, она умеет дышать огнем. Должно быть, это новый вид, и я смогу его описать и хорошенько изучить магические свойства.
С этими приятными мыслями я толкнула дверь хижины…
Глава 7. О вещах удивительных, поджидающих ведьму дома
Предвкушая сытный ужин, я прошла на кухню и увидела следующее: Ксенофонт стоял около котла, свесившись внутрь через край. Крышка при этом была аккуратно сдвинута в сторону – ровно настолько, чтобы коту удобно было заниматься своим черным делом.
Честно говоря, вид Ксенофонта, запускающего в мое колдовство свои лапы без зазрения совести, лишил меня дара речи. Хотя о чем это я. Откуда у котов взяться совести. Широко известный факт – это существа в высшей степени бессовестные. И именно поэтому ведьмы чувствуют к кошкам такое расположение.
На цыпочках я подкралась поближе, чтобы посмотреть, что именно он делает и какой урон успел нанести.
Ксенофонт и ухом не повел, так был занят – гонял антрацитовый комок алхимической субстанции. Комок шипел, парил, и это раззадоривало Ксенофонта все больше и больше.
Несколько секунд я потрясенно наблюдала за происходящим. Убедившись, что ничего непоправимого не произошло, я хлопнула в ладоши и обратилась к Ксенофонту:
– Это что за безобразие?! Куда это кот когти запускает, а?
Вопреки моим ожиданиям, он не убежал в панике, пробуксовывая на месте, а лишь посмотрел на меня с укором: мол, какого рожна вмешиваешься в мои игры?
– Ксенофонт, немедленно прекрати трогать виверну.
Куда там, это мохнатое порождение тьмы даже и ухом не повело. Он отвернул от меня морду, опасно блеснув глазами, и ударил лапой алхимический комок. И не мягкой, деликатной лапкой, а с когтями.
Антрацитово-черный шар взвился над котлом. Ой, надо же, у виверны открылся один глаз. И теперь этот глаз с узким поперечным зрачком с неудовольствием взирал на мир вокруг.
Раздался громкий «чпок» – это субстанция шлепнулась на пол. По деревянным доскам растеклась темная клякса.
– Видишь, что ты наделал? – укорила я кота и шагнула вперед, чтобы вернуть все в котел.
Ужин, похоже, откладывается, больше тянуть с формой нельзя.
Я уже протянула руку, но клякса быстро собралась в упругий гладкий шар с глазом. И все это покатилось от меня с довольно приличной скоростью. Я бросилась в погоню, но незавершенная виверна оказалась около почти заросшей дырки в полу, протиснулась между зелеными побегами и исчезла в подполе.
– Нет! – крикнула я. – Ее же съедят!
В гневе я обернулась к тому месту, где секундой ранее сидел Ксенофонт. Кота и след простыл. Возможно, у него есть свои недостатки, но что-что, а исчезать или, наоборот, появляться в нужный момент он умеет.
– Пффф! – только и могла возмущенно пробормотать я.
Я легла на пол и прислушалась. В подполе было очень тихо. Не было слышно ставшей привычной мышиной возни. Никаких шорохов и звуков.
Придется спускаться.
Зажигать фонарь не было никаких сил, поэтому я просто наколдовала световой шар и отправилась вниз.
Облазив весь подвал, я не нашла ничего интересного, кроме, разумеется, нескольких десятков мышиных мертвецов. Видимо, Ксенофонт все время посвящал алхимическим играм и не так усердно охотился, так что подвал выглядел весьма прилично. Но виверны и след простыл. Куда она могла закатиться, ума не приложу.
Складывалось ощущение, что мне все это привиделось. Трудно было поверить в то, что Ксенофонт открыл котел для колдовских экспериментов, где находилась алхимическая субстанция, и без всяких заклинаний начал своими грязными лапами придавать ей форму. Шар – это же форма. Каким-то образом у виверны сформировался один глаз. Хотя это вопрос, уместно ли называть тот колобок, который вышел, – виверной. Да уж… все это реальностью и не пахнет.
Я потерла лоб и топнула ногой, отпугивая обнаглевшего мышиного мертвеца. Бывают такие дни, когда колдовство словно бы намекает тебе: «Не сегодня». И надо прислушаться: просто наполнить себе ванну восхитительно горячей водой, сварить кружку какао.
Видимо, присутствие мага сильнее выбило меня из колеи, чем я предполагала. Но одно успокаивает: нет никаких свидетелей моего поражения.
Хотя ничего ужасного, в сущности, не произошло: запустить алхимический процесс я могу и вновь.
Как говорят некоторые оптимисты, что ни делается, то к лучшему.
Я выбралась из подпола, стояла глухая темень. Ухали филины, поднялся ветер, который выл в ветвях деревьев и хлопал ставнями. Похоже, приближается первая весенняя гроза.
Остаток вечера не разочаровал, и наконец-то все прошло ровно так, как было задумано. Я лежала в горячей ванне и не давала воде остыть с помощью небольшого колдовства, потягивала из чашки горячее какао и читала книгу, а после, завернувшись в большой пушистый халат самого легкомысленного розового оттенка, залезла под ворох одеял. Да, я знаю, ведьмам не полагается иметь такие вещи. Но я и здесь решила нарушать правила по полной.
С Ксенофонтом мы помирились. Конечно же, я его простила, а как же иначе. Видели бы вы этот маленький носик, слышали бы вы его низкое «мррррррур», вы бы разрешили ему не только поиграть с незавершенной виверной, вы бы отдали ему вообще всю еду в доме и лучшую подушку.
Но я отдала ему только половину подушки, так что Ксенофонт устроился рядом теплым калачиком и засопел.
Строчки поплыли перед глазами, и я поймала себя на том, что уже в четвертый раз перечитываю одну и ту же фразу и смысл ускользает от меня.
Я отложила «Магических тварей больших и малых», щелкнула пальцами и погасила свет.
Видимо, кота потревожили мои незначительные телодвижения, потому что он проснулся и возмущенно удалился, громко топая по полу.
Но меня это нисколько не встревожило, я уже находилась на пороге какого-то удивительно интересного сна. Мне уже грезились нездешние пейзажи, я могла различить чудесный замок, и на верхушке башни сидел огромный дракон. О, я люблю сны про драконов. Я уже бежала по полю к дракону, когда меня буквально выкинуло в реальность.
Я оказалась на полу. А в моей кровати шевелилось нечто большое и непонятное.
– Что? Как? Кто?
Мне даже не сразу удалось наколдовать свет. Но когда это произошло, то моему взору предстал Мерлин!
Он выглядел так, как будто его помотало по мирам и выбросило в мою постель через нестабильный портал. А, постойте, так оно и было.
За двадцать лет сознательного ведьмовства я видала всякое, но тут мой разум оказался бессилен, и все, что я смогла произнести:
– Вот зараза!
Маг сел в моей постели. Вид у него был совершенно ошарашенный. Он несколько раз взмахнул руками и повторил:
– Не понимаю! Не понимаю!
Я решила, что буду все отрицать. Он ничего не докажет. Он сам упал в свой же портал, и точка.
Часы дважды пробили полночь.
Поплотнее запахнув халат, я приняла вид оскорбленной невинности и собиралась потребовать от Мерлина, чтобы он немедленно убрался и из моей постели, и из моей жизни. Но вовремя вспомнила о том, что маг остается глух ко всему, что ему говорят. Поэтому я не стала тратить слова и сделала единственно логичный в данной ситуации ход… наложила на него приворот.
Заклинание ударилось прямо в широкую грудь Мерлина, рассыпалось сиреневыми искрами. В воздухе разлился аромат меда, ванили и еще чего-то непередаваемого, но до безумия приятного.
Маг, все еще не совсем пришедший в себя, пытался ловить колдовские искорки. На лице его появилась мягкая улыбка. И надо сказать, она ему безумно шла.
Да, лучшая защита – это нападение. И мне не хотелось дожидаться, пока он очухается и решит меня спасти и наставить на путь истинный. Это в лучшем случае.
А в худшем – он мог бы начать мстить, заново создавать портал, или какие еще опасные идеи могут прийти в его принципиальную голову. Я надеялась, что наколдованная любовь помешает ему применить воспитательные меры.
Каюсь, на выбор заклинания немного повлияла экстравагантная рыбалка, устроенная магом. Я прекрасно знала, что скрывается под его одеждой. И раз уж он и так оказался в постели, то почему бы не воспользоваться ситуацией.
Если жизнь подбросила тебе лимоны – начинай делать лимонад и все такое прочее. Да еще дух из табакерки так горячо критиковал мою личную жизнь. И надо признать, в его разглагольствованиях было здравое зерно.
Взгляд Мерлина сделался особенно пристальным и каким-то голодным.
Подействовало!
Я вздохнула с видимым облегчением и шагнула вперед. Оперлась коленом о кровать. Полы халатика распахнулись. Ах, если бы не розовый цвет. Но с такими чарами можно нарядиться хоть в мешок, это ничего бы не изменило.
Очень осторожно Мерлин коснулся моей щеки.
– Ты так красива… – он замялся.
– …Матильда, – подсказала я.
– Ты так красива, Матильда.
– Дочь Бастинды.
– Ты очень красива, Матильда, дочь Бастинды, – послушно повторил он, а после нахмурился и добавил: – На меня не действуют ведьмовские чары. Нет, это решительно невозможно.
Я испугалась. Пути-то к отступлению не было. Но, к счастью, полночь давно миновала, и неудачный в колдовском плане день закончился. Остался в прошлом. Приворот сработал как надо. Сразу же после заявления о «недейственности чар» Мерлин заключил меня в объятия и поцеловал.
А неплохо! После вынужденного путешествия между мирами и сна, вызванного дикой смесью заклинаний, которые я так и не смогла вспомнить, очень даже на уровне… Я закрыла глаза и сосредоточилась на ощущениях. На самом деле поцелуй был просто восхитительным. Нежным, но при этом страстным. Теперь я сама обняла Мерлина и прижалась к нему сильнее.
Гораздо, гораздо лучше нравоучений. Если он так хорошо целуется, то…
И вдруг все закончилось.
Мерлин решительно отстранил меня, придерживая за плечи.
– Я же люблю тебя, Матильда, – сказал он с убийственной серьезностью.
– М-м-м… и прекрасно, – мурлыкнула я, улыбаясь. – Поцелуй меня еще раз.
Маг продолжал придерживать меня за плечи, а потом твердо произнес:
– Нет.
– И почему же?
Так дело не пойдет. Если я решила соблазнить этого мага, то никуда ему не деться. А то и самооценку подорвать недолго. Тратишь на него чары, и вдруг: «Нет».
– Нет, – припечатал он, как будто это должно было мне все объяснить.
У меня дернулся глаз. С Мерлином дела обстояли хуже, чем с любым доселе виденным мной магом.
– Объясни? – попросила я, не пытаясь даже представить причудливые пути логических изысканий этого мужчины.
– Я не уверен в своей выдержке, – сдавленно сказал он.
– Хм… – после недолгого замешательства сказала я, как бы невзначай освобождая плечо от своего пушистого халатика и чуть прогибаясь в пояснице. – Значит, вот как. Что ж, есть у меня травы и несколько рецептов, так что все поправимо.
Я не стала упоминать, что какое-то время варила запрещенные стимулирующие эликсиры. И надо сказать, они пользовались бешеной популярностью, что позволяло мне вести комфортную и безбедную жизнь, будучи еще начинающей ведьмой.
Моя рука как бы невзначай скользнула вниз на брюки мага, чтобы оценить степень катастрофы. Однако…
– Мерлин, мне кажется, что тебе ничего не нужно, чтобы усилить. А! Я поняла… ты считаешь, что долго не продержишься. Что ж, на этот случай тоже могу быстренько приготовить одно зелье.
Отчего-то Мерлин зарычал, перехватил мою руку. И через секунду я оказалась притиснута к кровати. Лицо мага оказалось очень близко.
У него на щеках проступил нездоровый румянец. Ой! Да, он покраснел.
– Нет нужды сомневаться в моей мужественности.
– Прекрасно, – обрадовалась я, устраиваясь поудобнее. – Ты хотел меня поцеловать.
Его губы приблизились к моим.
– Если я тебя поцелую, то не смогу остановиться, и твоя репутация будут загублена.
Я едва не рассмеялась, но пришлось сохранять серьезность. Нет, так и сказал: «Репутация будет загублена». Это, интересно, перед кем? Перед упырями или духами-ауками. М-да.
– В топку репутацию!
– Но я привязан к башне, и мы не сможем пожениться по всем правилам. Для этого нужно…
Мерлин замер, теперь он смотрел на меня пронзительным ясным взглядом, в котором начинало просыпаться понимание происходящего.
