– Да… Немного. Теперь нам, людям, не из-за чего стало ссориться и воевать. Стран нет, государств нет. Раньше одна страна на другую могла до смерти обидеться, и затеять с ней войну! А сейчас смысл обижаться, если стран вообще нет, и твои предки, они жили везде, их ни к одной нации не причислишь, ни к одной стране… А, и городов тоже теперь нет! Нет столиц и провинций. Все по районам и номерам. Кодировка. Район номер один, два, три, тридцать три… Как одна цифра может обидится на другую цифру? Так что теперь всем спокойно живется. Язык – один на всю Землю, все друг друга прекрасно понимают, переводчики не нужны, – она помолчала. – Только вот с переездами в последнее время, повторю, стало сложнее. Хотя переезд дело хлопотное и дорогое, сейчас, наверное, уже нет смысла метаться с места на место, как раньше. Да, и богатых и бедных тоже нет теперь. Истина стерла все различия между людьми; поводов придираться, затевать революции и войны – больше не существует. Думаю, мы достигли вершины развития, – она сделала очередную паузу. – Но я перееду отсюда, обязательно. Отдохнула? Ну-ка, давай, еще погнали… – Лена опять принялась энергично двигаться на своем тренажере.
Мы с ней оказались все в том же зимнем лесу, мы мчались на лыжах по склону.
– Раз ты теперь взрослая, ты можешь сделать Хистори! – крикнула мне Лена, лавируя среди заснеженных деревьев, вместо листьев у которых – колючки.
– Что? А… Это. Скукота. Тоже мне, сокровище… Я все детство лепила эти истории, из серии «как я провела день», – с насмешкой произнесла я. – А Хистори, насколько я понимаю, тоже самое, но только для взрослых.
– Ты не понимаешь! Хистори – это другой уровень!
…После посещения Тренажерной я решила не искать Дину, а отправилась к себе. Сбросила сабо у входа в дом, где стояли еще другие (Истина напомнит, где твои, а где нет – на этот, конкретный день), босиком побежала по лестнице наверх. «Ты воображуля, – сказала я себе. – Наврала Лене, что Хистори тебе безразлична, а на самом деле, ты мечтала до нее дорваться! И дня не прошло, как стала взрослой, и сразу же за Хистори решила взяться, вот как только тебе о ней напомнили».
…Дома я сначала заглянула в туалетную комнату, а потом сразу же полезла в свою Камеру. Натянула на себя специальный костюм, с системой подвесов. Шарообразная форма Камеры позволяла человеку, находящемуся внутри, совершать любые движения. Можно было, оставаясь на одном месте – идти, бежать, переворачиваться, карабкаться вверх, падать в глубину. Плыть и лететь.
А еще испытывать ощущения, идентичные реальным. Чувствовались, как «живые» – запахи, температура (жар или холод), морские брызги на щеках, или снег на ресницах…
Сама по себе Камера – это просто шар, в котором висит человек на веревках. В полутьме. Вокруг скучные серо-бежевые стены. Но стоит коснуться Ока, и изображение из компьютерного импланта в голове – передается в зрительные отделы головного мозга. И человек обнаруживает, что он вдруг оказался внутри дивного нового мира.
Причем, пока человек барахтается внутри Камеры, он еще и электричество вырабатывает своим движением…
Я в Камере, словно от первого лица, принялась смотреть настоящие, взрослые Хистори. Те, что Истина считала самыми лучшими, и другие, те, что Истина советовала именно мне. Впервые Истина дала мне возможность заглянуть в мир взрослых.
Но я немного разочаровалась, получив доступ к «настоящим» Хистори. Оказалось, тут все действительно просто, как и с заданиями в детстве. Из серии – расскажи, как прошел твой день, или целый кусок жизни…
Взрослые, чтобы создать Хистори, тоже брали из Мемори самые интересные, красивые и значимые эпизоды своей биографии, и компоновали их под музыку, иногда с текстом, иногда без. Или просто голос за кадром пускали. Получался короткий фильм, вернее, ролик, дающий полное представление о жизни данного человека.
А потом этот ролик мог посмотреть любой желающий. И это порой, интересно, когда получаешь возможность влезть в «шкуру» другого человека, увидеть мир его глазами. Сам становишься, пусть и на короткое время – другим. Это расширяет сознание, помогает понимать окружающих.
Типа того, как раньше люди, которые писали книги, или там снимали фильмы, словом, сочиняли всякие истории для развлечения общества – тоже как бы показывали этот мир других…
Но в книгах и фильмах прошлого говорилось, в основном, о губительной власти страстей, о невозможности предотвратить беду, о людских мучениях и страданиях. Как кто-то чего-то (или кого-то) не понял, и потому наворотил дел, после которых остались лишь смерть и разрушения, и вдруг, стоя на руинах, осознал – а не надо было так делать. То есть, раньше человеку, чтобы измениться и познать истину, приходилось сделать кучу ошибок, и лишь потом, он вдруг, с изрядным опозданием, постигал смысл сущего…
Только вот зачем нам, теперешним людям, погружаться в проблемы прошлого? Чтобы что? Только посочувствовать если. Бедняги, эти наши предки, как они жили раньше, во власти своих страстей, угнетая друг друга…
Опыту от них набраться? А зачем сегодня нужен опыт, если уже есть Истина, которая не позволит наделать ошибок!
Искусство осталось в прошлом потому, что исчезли проблемы прошлого.
А почувствовать жизнь других теперь можно через Хистори.
Нет, понятно, что в Хистори много от искусства прошлого, и искусство прошлого – это тоже своего рода Хистори, тех людей, что жили раньше. Истории, сделанные либо хорошо, душевно, либо – так себе. Ведь и сейчас некоторые Хистори популярны больше, чем другие… А иные и вовсе никакого отклика не вызывают… Одно время, да, сама наблюдала, когда взрослые вокруг очень спорили про связь Хистори с искусством, и не есть ли это возрождение искусства – когда все бросились сочинять про себя истории?…
Хотя Истина считала ненужными и вредными споры между людьми. Типа, споры вызывают раскол в обществе и эмоционально дестабилизируют его.
Истина с самого начала считала опасным и ненужным – эмоциональное заражение. Насколько я знаю (из Мемори), помимо вирусов, человечество еще, оказывается, было сильно подвержено психическим эпидемиям. В очень далеком прошлом, в периоде, названным Средневековьем – существовали такие явления как, например, кликушество, самобичевание, одержимость бесами… Люди начинали массово танцевать, икать, падать в обмороки, и прочее.
Или в другие эпохи что еще было. Какой-нибудь авторитетный человек, умеющий хорошо и убедительно говорить, полностью подчинял своему влиянию толпу… И стремительно развязывались войны, революции, репрессии. То есть, эмоциональное заражение вызывало порой мировые катастрофы.
Толпа, охваченная истерией, вела себя даже глупее, чем психически неуравновешенный индивид; вполне разумный человек легко терял в этой толпе рассудок…
Изучение истории человечества являлось моим давним хобби. Хотя, конечно, всю историю не перелопатишь. Раньше дети в школах штудировали ее особо скрупулезно. Сейчас же это не представлялось возможным, подробно изучить всё. Так что я ориентировалась по эпохам в основном: древние времена, Средневековье, новое время, новейшее время – то есть, та эпоха, что была перед тем, как миром стала править Истина…
Так вот, перед Истиной, насколько я поняла, были популярны эти самые социальные сети. Собравшись гигантской толпой в сети, люди бурно обсуждали буквально каждое происшествие. Или какое-нибудь событие, порой не влияющее на общее течение жизни, но зато несущее в себе несправедливость… Начинали яростно спорить, и скоро конфликт раздувался просто до небес. Да, польза в этих обсуждениях тоже имелась: несправедливость, все же, в конце концов, побеждалась, но общество становилось в эмоциональном плане все нестабильнее, и теперь уже любое недоразумение вызывало бурю гнева у людей. Эмоциональное заражение возникало быстро, и охватывало все большие группы людей. Ну, а поскольку информация в то время стала очень доступной, то любое негативное событие в одной точке мира – вызывало взрыв возмущения всего мира.
Это был какой-то социально-психологический парадокс: жизнь становилась все более налаженной и спокойной (о чем свидетельствовала реальность), а психическое состояние людей, наоборот, ухудшалось. Мир совершенствовался, а человек становился все несчастней. Поводов для действительных, реальных переживаний все меньше, а страданий – все больше. Можно ли кормить женщине ребенка грудью – публично? Надевать ли на собак (домашних питомцев) специальное приспособление – намордник? Употреблять в пищу, или нет – некоторые виды продуктов?…
Люди непрерывно общались в сетях, обсуждая каждую мелочь вокруг, спорили, и тем самым еще сильнее разжигали огонь недовольства. Все стали недовольны буквально всем. Государством, местом жительства, образованием, медициной, детьми, родителями, противоположным полом, да и своим полом тоже…
Волны последовавших за тем эпидемий только подлили масла в огонь, обострили ситуацию, и без того накаленную.
Это было время, когда рушились связи между людьми, когда они запирались внутри своих жилищ, и отказывались от мира, от прежних, привычных ценностей. Люди нигде и ни с кем не находили счастья, именно в тот момент и началась основная убыль населения (плюс еще смертность от эпидемий надо учитывать). То есть, очередной парадокс того времени – до какого-то момента население росло, несмотря ни на что, и казалось даже, что Земле грозит демографическая катастрофа. Но этот эффект был вызван увеличившейся продолжительностью жизнью. Население-то росло, а рождаемость падала. С какого-то момента старшее поколение начало уходить из жизни, и вот тогда стало понятно, что планете грозит не перенаселение, а вымирание.
Депрессиями, кстати, тоже страдали почти все, поскольку это заболевание, с одной стороны, зависело от информационной нагрузки, а с другой стороны, было связано с малой физической активностью. Оно и понятно: люди сидели дома, обсуждали каждый чих в новостях, со стула не вставали…
Даже тогда, когда ситуация с вирусными заболеваниями немного пришла в норму, и появились вакцины, часть населения по привычке оставались сидеть дома, и страдала, обмениваясь жалобами, обсуждая каждое новое происшествие…
Истина прервала этот поток страданий. С ее приходом вступило в силу «правило семи человек». Это когда спорящих не должно собираться вместе больше семи, что в вирте, что в реале.
Почему именно семи? Да потому что после этой цифры начиналось то самое эмоциональное заражение, которое потом трудно остановить.
«Правило семи» действовало до сих пор.
Если собиралось больше семи человек, то тогда общий разговор сразу же начинал прослушиваться Истиной, и, если вспыхивал спор, давалось предупреждение – Око у всех показывало восклицательный знак. Типа, прекратите. Расходитесь. Если собравшиеся не успокаивались, и продолжали спорить, то им рекомендовали пройти к Медикалу на укол.
Алекс, например, ужасно злился, что спорить про Хистори нельзя… Вернее, можно, но только в узком кругу. Он, верно, мечтал о размахе, о вселенском скандале.
Помню, как-то Алекс и Лена сцепились языками в Столовой, на тему, какой должна быть «правильная» Хистори, потом к ним подошли Лара с Дэном (у них имелось свое мнение по этому вопросу), затем подключилась еще одна пара, из соседнего дома. Потом еще кто-то подошел, со своим веским мнением. За количеством спорящих что-то никто не проследил…
Мы с Ниной, до того просто слушавшие этот спор, подошли ближе, и тоже втянулись в него (даже я что-то, помню, ляпнула; я, которая по возрасту понятия не имела о Хистори!), и – все. Истина немедленно напомнила нам, что надо разойтись. Спорщики посмотрели на свои ладони, где горели восклицательные знаки, и разошлись, а что еще оставалось делать…
«Правило семи» не действовало только в Клубах (о них позже), но это потому, что в Клубах собирались единомышленники, и они не спорили, а общались. Тут Истина давала послабление, хотя в Клубах Истина прослушивала все разговоры.
…Короче, мои папа с мамой не сделали Хистори. Не успели. А так, наверное, было бы здорово смотреть сейчас эту Хистори мне, их дочери. Я бы, наверное, больше бы понимала своих родителей, и мне как-то легче было бы, что ли. Вот вроде как они зафиксировали все самое важное о себе, специально для меня. Это был бы их привет из прошлого – мне; их любовь, пойманная и спрятанная в волшебную коробочку. Открой – и увидишь, и прикоснешься, и станет теплей.
А так… Конечно, в Мемори хранилась куча всяких записей о прошлом, полно видео с папой и мамой, вся их жизнь целиком и полностью там, в анналах вечности, но это же надо погрузиться во все это, разобраться, отсортировать. И главное, уже не поймешь, что мама с папой считали важным, а что нет.
…Короче, больше всего из просмотренного сейчас в Камере, мне понравилась Хистори одной женщины.
Дело в том, что каждый представляет свою жизнь в виде какой-либо метафоры. Тут кто во что горазд, как чувствуешь, так и делай. И вот эта женщина вообразила свою жизнь в виде горной реки. Героиня (и я, иногда, словно внутри нее оказывалась, на ее месте, поскольку изображение велось то со стороны, то ее глазами), двигалась против течения этой реки – мелкой, холодной, судя по всему, и довольно неприятной. Так вот, женщина все шла и шла вверх, по камням. Преодолевая напор воды. Там и ветер с ног ее сбивал, и всякие образы по берегам возникали перед ней (люди, события), женщина (и я вместе с ней) то останавливалась, то делала шаг назад, то опять двигалась вперед и вверх, а под конец ей стало совсем трудно…
И, наконец, финал этой Хистори. Женщина (и как будто я с ней) оказывалась на вершине горы, все-таки добиралась до истока реки. И обнаруживала, что вокруг панорама удивительной красоты: другие горы, низины, а там дома, они сверкают окнами, на горизонте же – молнии играют. Словом, все вокруг блестит, мерцает и переливается, и света все больше, и фигура женщины в нем словно растворяется, и сама превращается в свет, в искорку на боку капли воды – росинки, а росинка это висит на кончике травы, и вокруг смутными силуэтами какие – то тени, люди…
Женщина показала, что она часть этого прекрасного мира. Как и я, впрочем. И все это под лирическую музыку, текста за кадром вообще не прозвучало.
Ролик этот на данный момент являлся самым рейтинговым вообще, и наиболее подходящим – именно для меня.
Впечатление он на меня произвел сильное, единственный из прочих роликов, пожалуй. Я отчетливо поняла, что чувствовала та женщина, о чем она думала, что именно хотела сказать…
Я ознакомилась с еще весьма неплохими Хистори, то в виде полета, то подводного плавания, то передо мной расцветали дивные сады… Движение сменялось статикой. И я, вместе с создателями этих Хистори, тоже летала, плыла, замирала среди цветов… Красиво.
Я так увлеклась, что забыла об обеде. У меня защекотало ладонь – это пришло напоминание, наверное, но я не стала отвлекаться, и тогда Истина взялась за дело основательно, внизу передо мной, сбоку, вдруг всплыла картинка со зданием Столовой. Тут уже никуда не деться.
Я прикоснулась к Оку, и волшебные виды передо мной тотчас же исчезли. Я вновь оказалась в темном мешке Камеры. Система подвесов тоже замерла, я перестала крутиться вокруг своей оси. Топчась по мягкому полу, я стянула с себя костюм, выбралась наружу.
В спальне теперь все было озарено золотистыми сполохами, идущими от стен. Уютное такое освещение, успокаивающее.
Но опять же, почему именно это освещение, а не другое какое-то? Я раньше как-то особо не обращала внимания на подобные, ставшие давно привычными, мелочи, а с сегодняшнего утра вдруг задумалась.
Или вот как, например, Истина почувствовала, что я стала взрослой? Именно сегодня, а не в какой-то другой день, раньше или позже? И на чем она основывала свои решения? Что-то там в моем организме поменялось? Хотя да, она ж изучала всю меня, целиком, постоянно, с помощью этого крошечного компьютера, то есть, импланта, внедренного в меня.
Вот, кстати, не понимаю. Я – это я, Рита, или я – это «Рита + Истина»? А с учетом того, что все люди на Земле связаны с Истиной, то что тогда есть я? Может, и нет меня, как отдельной человеческой единицы?… Я – это «я + человечество»? Или я – это «я + Истина + человечество»?…
Я провела правой ладонью по мерцающей стене, огляделась, словно в первый раз увидев свою комнату.
Раньше, с древности, насколько я знала, люди очень зацикливались на интерьерах своих домов. Причудливая мебель, разные безделушки, бытовая техника… Вот чем были под завязку забиты квартиры. Куча ресурсов шла на создание подобной ерунды, а затем все эти вещи просто выкидывали в мусор: либо какая-то вещь ломалась, либо становилась немодной, и человеку хотелось чего-то новенького…
Люди буквально на помойке тогда жили. И приобретая новые вещи, человек, получатся, не богател, а становится бедным. Потому что терял свои главные сокровища – чистые воздух, землю и воду.
Теперь в комнате современного человека ничего лишнего. Кровать, и все. А, и люки эти в стенах, для одежды, для одеяла, мелкий лючок у изголовья кровати – оттуда можно взять жвачку, освежиться (чистка зубов теперь не требовала специальных приспособлений), и еще один люк – там запас пищи и воды в специальной упаковке. Просто так этот люк не открыть, это возможно только во время карантина, когда сидят все по домам.
И больше в комнате современного человека, в моей комнате, то есть, ничего не было. Потому что незачем, не для чего. Нет вещей, которые надо где-то хранить, расставлять по полочкам. Нет домашней техники, потому что она и так уже встроена в дом.
И да, на голые стены тоже неприятно смотреть, тоска начинается, пусть это и экономно, и полезно для природы, потому что сохраняет ее ресурсы… Но, оказывается, постоянно меняющееся освещение прекрасно решало эту проблему. Интерьер можно поменять, не забивая комнаты вещами.
Ладно, это понятно. Непонятно, повторю, теперь другое: вот откуда Истина знала, именно про меня, про мое настроение сейчас? Поскольку мне было хорошо и уютно сейчас, именно в этом освещении… Она мониторила уровень гормонов в моей крови? Но это же все настолько неуловимо, мимолетно… Наверное, и правда, искусственный интеллект невозможно постичь.
Так, обед. Пора на обед…
Я покинула свою комнату, спустилась вниз.
На первом этаже, у гардеробной, столкнулась с Дэном и Ларой, семейной парой, живущей напротив меня.
Они возились с накидками, служившими защитой от холода, темно-рыжего цвета, бесформенными и мягкими, напоминающими одеяла. Дэн и Лара трясли эти накидки, перебрасывали друг другу.
Я посмотрела на свое Око, на нем выскочило схематичное изображение этой самой накидки. И мне Истина тоже советовала одеться, прежде чем выйти на улицу.
– Что, похолодало? – с огорчением спросила я.
– То и дело погода меняется, – недовольно произнесла Лара. – У этой рукава длинные, возьми себе, Дэн.
– Это и есть моя, я ее уже растянул. А вот это твоя, – он заботливо положил накидку на плечи жены.
– Какая гадость. И воняет чем-то? – капризно произнесла она.
– Ничем не пахнет, не придумывай.
Я подошла к гардеробной, провела рукой перед считывающим устройством, где-то в глубине загудело, заворчало, распахнулась дверца, а за ней – очередная накидка.
Я сняла ее с вешалки, влезла в накидку, натянула глубокий капюшон на голову.
– Ничего не понятно, – сказала Лара, видимо, продолжая давно начатый разговор с мужем. – Как жить вообще…
– Я помогу тебе, – ласково произнес Дэн, и потрепал ее по волосам.
– А что не так? – не выдержала, спросила я.
– Я хочу знать, что ждет меня в ближайшем времени, я хочу планировать свое будущее…
– Зачем, дорогая? Будущего нет. И это хорошо.
– Нет, Дэн, это плохо, – огрызнулась Лара. – Вот что сейчас за сезон, Рита, ты в курсе? – обратилась она ко мне.
– Не знаю, – честно ответила я. – Ты про календарь, что ли? Какая разница, все равно погода перестала отражать сезоны, и давно… Никто уже не следит за этим.
– Ни сезонов, ни месяцев, ни лет… Ни дней недели, ни праздников.
– А зачем? Если холодно, то Истина напомнит тебе надеть накидку, если какой-нибудь шторм разразится, тоже предупредит. Хотя я не помню, чтобы в наших краях случались штормы, – заметила я.
– Что ты можешь помнить, ты же ребенок еще… Колючая, – пожаловалась Лара на накидку. – Я так не могу. Выкину ее где-нибудь там, на улице.
– Ты что?! – испугалась я. – Помнишь, когда-то, кто-то – потерял накидку, и сигнал гудел… Везде, у всех, долго. Всем районом тогда накидку искали! А потом нашли, вроде, да?… И вообще, я уже считаюсь взрослой, – добавила я многозначительно.
– Я думаю, тогда произошла какая-то ошибка. Сбой! – с сомнением покачал головой Дэн. – Ну не может она потеряться, эта дурацкая колючая тряпка. Такая большая и такого заметного цвета. К тому же, у нас все всегда под контролем – кто взял, кто вернул…
– Да, загадка, – согласилась я. – Кхе-кхе… И я уже взрослая, говорю.
– Если Истина ошиблась в этом вопросе, если она не в силах проследить за какой-то тряпкой, то программа – может ошибаться во всем, – усмехнулась Лара, и прошла мимо меня.
Да! От нее чем-то пахло, именно от Лары, а не от той накидки, что на ней. Запах накидки я знаю – такой горьковатый, дымный немного, наверное, это запах дезинфицирующего средства… Так что пахло сейчас именно от Лары. Чем-то таким… тошнотворным?
Но я не решилась об этом сказать, тем более Лара и Дэн – меня словно не замечали. Они под ручку покинули помещение, и сквозь прозрачную дверь я увидела, как супруги надели сабо на крыльце, каждый – свои, а затем направились по крытой галерее к Столовой. Ветер трепал полы их накидок, и со спины, в капюшонах, Лара и Дэн ничем не отличались друг от друга.
Я уже тоже хотела выйти, как у меня защекотало левую ладонь. Я взглянула на Око – изображение Нины, Нина на картинке махала рукой, словно подзывая. Я немедленно бросилась к двери напротив.
Провела ладонью перед считывающим устройством на ней – дверь открылась.
Я вошла в квартиру. Нина сидела на кровати, беспомощно упираясь в нее обеими руками, и пыталась встать. Но у нее не очень-то получалось.
Око опять дало о себе знать. Я взглянула на свою ладонь, на ней появился значок кресла-каталки.
– Не вставай! Я сейчас, – сказала я Нине.
Метнулась обратно в гардеробную, провела ладонью перед очередным считывающим устройством… Распахнулась одна из дверок – за ней стояло кресло, в сложенном виде. Сразу перед глазами замельтешили нарисованные стрелочки – это Истина подсказывала, как правильно разложить кресло.
Я привела кресло в «боевую готовность», и с ним вернулась к Нине.
– Я помогу тебе… Теперь сюда пересаживайся… Я держу, держу!
Я помогла Нине сесть в кресло.
