Сикара и ее коллеги обнаружили, что, когда люди играли поодиночке, их mPFC был гораздо более активен. Когда они читали информацию о себе, то уровень также был выше, чем когда информация касалась других. Но когда люди непосредственно играли в команде, примерно половина участников показали гораздо меньшую разницу в активации той части мозга, которая была активнее, когда они читали о себе, чем когда читали о других. Эти выводы показывают, что некоторые люди думают о себе меньше, когда являются частью группы, чем когда мы говорим об отдельном человеке. Но ключевой вопрос для ученых был в том, каковы последствия уменьшения самоанализа. Ученые придумали еще один эксперимент, где участникам показывали 6 фотографий каждого члена их команды и команды соперников. Их просили выбрать фото каждого участника, которое должно быть напечатано в финальном отчете эксперимента. Эти фото оценивали по степени привлекательности участника: от самых невзрачных до самых лестных.
Участники, которые показали заниженное мнение о себе, являясь частью команды, как правило, предпочитали выбирать менее привлекательные фотографии участников противоположной команды, чем их собственной. Это отчетливо показал низкий уровень активности mPFC. Ученые пришли к заключению, что люди, которые думают о себе меньше, когда являются частью команды, более склонны проявлять насилие к другим людям. Возможно, это поведение имеет более выраженный характер, когда люди находятся в группах, которые непосредственно соревнуются друг с другом. Это и заметила Сикара, когда забрала у мужа кепку команды «Red Sox» на стадионе. «Хотя люди в большинстве отдают предпочтение равенству, справедливости и нравственным запретам в противовес насилию и вред», – как говорит Ребекка Сакс, одна из ученых этого эксперимента, – приоритеты людей меняются, когда они персонализируют себя как «мы» или «они»[11 - A. Trafton, “Group mentality,” MIT Technology Review website, posted August 5, 2014, https://www. technologyreview. com/s/529791/group – mentality/.].
Одни из самых ранних и знаменитых исследований проводились ученым Стэнли Милгрэмом в Йельском Университете. Они демонстрировали, что «хорошие люди» тоже могут участвовать в опасных действиях.
Он проводил исследования, чтобы понять психологические процессы на примере нацистского холокоста, когда миллионы невинных жертв были убиты людьми, которые утверждали, что просто выполняли приказы. «Повиновение, как определяющий фактор поведения, имеет особое значение для нашего времени, – пишет Милгрэм. – Были построены газовые камеры, строго охранялись лагеря смерти, выполнялась ежедневная норма по количеству трупов. Эта бесчеловечная политика, возможно, зародилась в сознании одного человека, но она могла осуществляться в массовом масштабе только в том случае, если очень большое количество людей выполняли приказы»[12 - S. Milgram, “Behavioral study of obedience,” Journal of Abnormal and Social Psychology 67, no. 4 (1963): 371–378.].
В серии исследований Милгрэм позвал мужчин в свою лабораторию в Йеле, чтобы они приняли участие в эксперименте по изучению памяти и обучаемости (его первоначальное исследование было проведено с 40 мужчинами; более поздние вариации включали женщин). По прибытии, каждого участника встречал человек, которого называли «экспериментатор». Позже участника представляли другому, который на самом деле был сообщником ученых. «Экспериментатор» объяснял, что это исследование призвано изучить важный научный вопрос о влиянии наказания на скорость обучения.
Участникам было сказано, что один человек будет выполнять роль «учителя», а другой – «ученика». Однако Милгрэм подстроил все так, что подопытный был всегда учителем, а соучастник – учеником. Ученику сначала давали серию парных слов, а позже показывали одно из них и просили найти пару из 4 вариантов в списке. Учителю, который мог общаться с учеником, но при этом не мог видеть его, приказывали использовать электрошок, если ученик давал неправильный ответ.
Предполагалось, что экспериментатор должен был определить, помог ли электрошок ученику или помешал ему (в действительности, никаких ударов током не было.) Учителя попросили начать, давая ученику по началу самый слабый уровень удара током (15 вольт), и увеличивать его уровень каждый раз, когда ученик совершал ошибку.
На каждом уровне подачи тока ученик реагировал стандартным образом. Достигнув уровня в 75 вольт, он начал кричать от боли и на 150 вольт попросил остановить эксперимент. Он также начинал жаловаться на то, что его беспокоит сердце. Если учитель колебался или обращался к экспериментатору в замешательстве, спрашивая, может ли он остановиться, он получал один из 4 вариантов ответов, которые заставляли его продолжать: «Пожалуйста, продолжайте», «Эксперимент требует, чтобы вы продолжили», «Крайне важно, чтобы вы не останавливались», или «У вас нет никакого другого выбора, кроме как продолжить». Экспериментатор использовал эти фразы до тех пор, пока учитель не отказывался продолжать или достигал максимального уровня в 450 вольт, который считается очень опасным.
К большому удивлению Милгрэма, большинство участников этого опыта (65 %) были готовы дать человеку, которого считали невинным участником, максимальный уровень электрических разрядов. Многие люди были встревожены чрезвычайно высоким уровнем повиновения, включая и самих психиатров, с которыми консультировался Милгрэм до начала эксперимента. Эти специалисты предсказывали, что только 1 % участников дойдет до самого конца. Исследование Милгрэма проводилось более 50 лет назад, но похожие эксперименты недавно были проведены и в Польше, и в США. Они показали очень схожие результаты[13 - J. M. Burger, “Replicating Milgram: Would people still obey today?” American Psychologist 64 (2009): 1—11; D. Dolinski, T. Grzyb, M. Folwarczny, P. Grzybala, K. Krzyszycha, K. Martynowska, and J. Trojanowski, “Would you deliver an electric shock in 2015? Obedience in the experimental paradigm developed by Stanley Milgram in the 50 years following the original studies,” Social Psychological and Personality Science 8, no. 8 (2017): 927–933.].
Готовность причинять вред другим, следуя инструкциям авторитетного лица, показали исследования, которые точнее имитируют жизненные ситуации. Ученые просили участников задать разные тестовые вопросы предполагаемому кандидату на трудоустройство, который на самом деле был соучастником эксперимента[14 - W. H. Meeus and Q. A. Raaijmakers, “Administrative obedience: Carrying out orders to use psychological— administrative violence,” European Journal of Social Psychology 16 (1986): 311–324.]. Кандидата все время играл один человек – хорошо одетый мужчина около 30 лет. Ученые объяснили участникам, что они заинтересованы в том, чтобы проверить, как кандидаты будут вести себя под давлением. Поэтому исследователи хотели, чтобы участники изводили кандидатов, делая утверждения, которые оскорбляли их с каждым разом все сильнее и сильнее. «Если вы продолжите в таком духе, то вы провалитесь» или «Это работа слишком сложная для вас» – вот некоторые из них. Пока длилось «собеседование», кандидат настойчиво просил их прекратить, затем отказывался мириться с издевательствами и демонстрировал признаки сопротивления. В конечном счете, уже в отчаянии, прекращал отвечать на вопросы. В условиях, когда не было авторитетного лица, которое заставляло их продолжать, никто из участников не прошел все 15 заданий. Но когда экспериментатор настаивал, то 92 % прошли через все задания и вопросы из списка.
Чем объясняется эта тенденция подчиняться приказам «командира», даже когда это причиняет вред невинному человеку? Основополагающий фактор заключается в стремлении авторитетной личности взять на себя полную ответственность за любые негативные последствия. Это позволяет тому, кто подчиняется приказам, освободиться от чувства, что он совершает что-то плохое[15 - T. Blass, “Attribution of responsibility and trust in the Milgram obedience experiment,” Journal of Applied Social Psychology 26 (1996): 1529–1535.].
Тенденция искать прощения постоянно прослеживается в реальных ситуациях: от американских солдат, которые жестоко обращались с заключенными в тюрьме Абу-Грейб в Ираке, до руководителей предприятий, которые занимались корпоративным мошенничеством[16 - A. Bandura, “Moral disengagement in the perpetration of inhumanities,” Personality and Social Psychology Review 3, no. 3 (1999): 193–209.]. Эксперименты демонстрируют, что люди, которые чувствуют себя менее ответственными за совершение вредных действий, с большей готовностью их совершают.
В заимствованном у Милгрэма эксперименте, участников проинформировали, что они несут ответственность за благополучие «ученика». Люди, которые чувствовали ответственность за свои действия, останавливали эксперимент раньше[17 - H. A. Tilker, “Socially responsible behavior as a function of observer responsibility and victim feedback,” Journal of Personality and Social Psychology 14, no. 2 (1970): 95—100.]. Они показали, что могут сильнее противостоять четким инструкциям делать это. Подробный анализ заявлений участников в последнем отчете эксперимента показал, что те, кто говорил, что несет ответственность за свои действия, более склонны противостоять приказам и прекращали использовать электрошок[18 - J. M. Burger, Z. M. Girgis, and C. C. Manning, “In their own words: Explaining obedience to authority through an examination of participants’ comments,” Social Psychological and Personality Science 2 (2011): 460–466. Two-thirds of those whose comments during the study suggested that they felt personally responsible for harming the learner stopped before giving the maximum shock, while only 12 percent of those who kept giving shocks up to the highest level ever expressed any feelings of personal responsibility.].
Эти открытия говорят нам о том, что чувство меньшей ответственности усиливает тенденцию к участию в неподобающих действиях, но они не говорят нам, почему так происходит. Винят ли люди авторитетных лиц в действии по инструкции, чтобы избежать последствий своих злодеяний? Мы видим это на примере Нюрнбергского процесса, когда обвиняемые нацисты объясняли свои действия, как «мы просто следовали приказу». Или то, что мы следуем приказам, действительно меняет наше поведение на неврологическом уровне?
Патрик Хаггард, врач-невропатолог Университетского колледжа Лондона, придумал эксперимент, чтобы изучить этот вопрос[19 - E. A. Caspar, J. F. Christensen, A. Cleeremans, and P. Haggard, “Coercion changes the sense of agency in the human brain,” Current Biology 26, no. 5 (2016): 585–592.]. Ученые набрали студентов для эксперимента и объяснили им, что этот опыт направлен на изучение взаимодействия людей друг с другом, когда им говорят, что делать, и как они проходят это испытание. Участников разбили на пары и попросили ударить партнера электрошоком – «больно, но терпимо». В одном случае, участникам говорили, что у них был выбор ударить их партнера или нет, и если они это делали, они могли получить небольшое вознаграждение. А в другом случае, экспериментатор участникам приказал наносить удары током.
Ученые отслеживали активность головного мозга участников с помощью электроэнцефалографии (ЭЭГ). Это позволяло им определить то, что ученые называют «Потенциал, связанный с событием», или ПСС, – очень маленькое напряжение, которое генерируются в мозге в ответ на различные сенсорные, двигательные или когнитивные события: изображение лица или неожиданность, как при получении сюрприза. Люди, которые свободно выбирают участвовать в действии, обычно показывают большие амплитуды ППС – большие мозговые волны[20 - E. Filevich, S. K?hn, and P. Haggard, “There is no free won’t: antecedent brain activity predicts decisions to inhibit,” PloS One 8, no. 2 (2013): e53053.]. Ученые были заинтересованы в том, чтобы понять, будут ли люди, которые ударяли других током без приказа, демонстрировать большую амплитуду ППС, чем те, кто следовал приказам.
Сначала они подтвердили, что те, кто ударял током по собственной воле, чувствовали большую ответственность (87 %) чем те, кому приказывали так поступить (35 %). Когда ученые ознакомились с данными ППС, они обнаружили, что люди, которые добровольно ударяли током, в действительности показывали большую амплитуду ППС, чем те, которые работали под приказом. Что это нам говорит? Кажется, что люди, которых принуждали сделать что-то, что могло навредить другому, – те, кто «просто выполнял приказ», – ощущали свои действия не так активно, чем те, кто участвовал добровольно.
Более низкий уровень мозговой реакции свидетельствует о том, что если вы делаете то, что приказали, на неврологическом уровне это кажется менее значимым, чем если бы вы сами решили что-нибудь сделать. Это позволяет людям чувствовать себя менее ответственными за свои действия и таким образом с большей вероятностью участвовать в чем-то опасном и неправильном. Это также предполагает, что защита – «простое выполнение приказа» – может быть не просто стратегией, чтобы оправдать свое поведение. Когда человек причиняет вред кому-то согласно четким инструкциям авторитетного лица, их поведение в головном мозге представлено совсем по-другому.
Это абсолютно естественное поведение человека: искать виноватого, когда вы понимаете, что сделали что-то плохое. В конце концов, если это не ваша вина, вы можете убедить себя или, возможно, даже других, что в глубине души вы действительно хороший человек.
Мы только что увидели, что согласно некоторым данным нейронауки, люди, которые просто выполняют приказы, не оценивают свои действия так активно, как те, кто действует по своей воле. Психологи также обнаружили, что люди, которые начинают отождествлять себя с теми, кто отдает приказы, могут сознательно выбрать плохое поведение. Мы отчетливо видим это в случае харизматичных религиозных или политических лидеров.
Ученые Сент-Э?ндрюсского и Эксетерского Университетов провели исследования, чтобы оценить, как идентификация с человеком, отдающим приказы, повлияет на действия людей[21 - S. D. Reicher, S. A. Haslam, and J. R. Smith, “Working toward the experimenter: reconceptualizing obedience within the Milgram paradigm as identification-based followership,” Perspectives on Psychological Science 7, no. 4 (2012): 315–324.]. Они набрали людей, чтобы те ознакомились с учением Милгрэма и аналогичных экспериментов. Они должны были оценить, насколько участники тех исследований отождествляли себя с «экспериментатором» (человеком, который отдавал приказы) или с «учеником» (который получал удары). Они параллельно собрали группу экспертов (академиков психологии, которые уже были знакомы с учением Милгрэма) и новичков (студентов, у которых был только вводный курс по психологии, и они не знали ничего об этом опыте). Это было сделано специально на тот случай, если они вдруг разойдутся во мнениях (в итоге результаты были одинаковыми у обеих групп). Они просили людей в двух группах прочитать о первоначальных испытаниях и затем около 15 других вариантов, которые Милгрэм изучал на протяжении многих лет. Эти варианты усовершенствовали исследования важным образом.
В первом случае экспериментатор отдавал приказы ударять током по телефону, а не напрямую человеку. Во втором случае эксперимент проводился не в престижном Йельском Университете, а в обычном офисном здании.
Позже ученые определили, соотносятся ли эти оценки идентификации участников в различных вариантах с готовностью подчиняться приказам или же сопротивляться им. Влияет ли отождествление на повиновение? Одним словом, да.
Изменения, которые подтолкнули участников к тому, чтобы отождествлять себя с экспериментатором и рассматривать свои действия как ценный вклад в развитие научных знаний, привели их к тому, что они стали следовать приказам применять ток намного дольше. В одном из этих вариантов, ученик никогда не жаловался вслух, он только стучал кулаком по стене в знак протеста. Во втором случае экспериментатор вмешивался, чтобы отдать приказ и ускорить процесс.
Вариации, которые побуждали людей отождествлять себя с учеником, заставили участников сопротивляться гораздо раньше и более решительно. В одном из таких вариантов два других предполагаемых участника (по факту, соучастники) отказались продолжать применять ток. В другом случае два экспериментатора спорили о том, должен ли продолжать участник удары током. Эти открытия свидетельствуют о том, что люди могут вести себя плохо, когда они следуют приказам. И не только потому, что они чувствуют себя свободными от ответственности, но и потому, что готовы поверить в благую цель своих действий.
Это альтернативное объяснение позволяет получить представление о некоторых факторах, которые привели к разрушительной действенности политики нацистов. Люди не только смиренно выполняли приказы, но и в целом ряде случаев придерживались более широкого социального видения и миссии фашизма в целом. Они отождествляли себя с опасностью, о которой говорил Гитлер, разделяли его сильный патриотизм и ностальгию по простому прошлому, принимали его ненависть к чужакам и поддерживали его видение расово чистого общества.
Вопрос, почему некоторые люди ведут себя плохо, а другие нет, – это вообще не про хороших и плохих. Ситуативные факторы и вопросы самоидентификации гораздо важнее, чем мы могли себе представить[22 - L. Ross and R. E. Nisbett, The Person and the Situation: Perspectives of Social Psychology (London: Pinter and Martin, 2011).].
Муки нерешительности
Как мы уже увидели, большинство участников в первоначальном опыте Милгрэма согласились с тем, что усиливающиеся удары током были болезненными для невинных людей. Но что часто упускается из виду в этом эксперименте, так это то, что участникам было не просто подчиниться авторитету. Видеозаписи показывают, что многие участники сильно переживали о том, что делали, хоть и продолжали давать разряды. Милгрэм описал одного из этих обеспокоенных участников: «Я наблюдал зрелого и изначально уравновешенного бизнесмена, который входил в лабораторию улыбающимся и уверенным в себе. Через 20 минут он начал дергаться и заикаться. Было видно, что нервный срыв у него не за горами. Он постоянно трогал мочку уха и выкручивал себе руки. В какой-то момент он ударил кулаком по лбу и начал бормотать: «Боже, пусть все это закончится»[23 - Milgram, “Behavioral study of obedience.”]. Этот человек, как и большинство, дошел до разряда в 450 вольт. Но он все еще не был монстром, который слепо подчинялся».
Участники исследования Милгрэма лицом к лицу столкнулись со сложной и необычной дилеммой. Они согласились участвовать в эксперименте, который должен был служить достижению научных целей, и доверяли экспериментатору, который отдавал приказы. Затем, когда уровень удара током вновь увеличился, и стало ясно, что они больше не применяют «мягкое наказание», им стало трудно отстраниться от происходящего. Многие участники в какой-то момент даже пытались сдаться. Они поворачивались к экспериментатору и спрашивали, что им делать. Они подталкивали экспериментатора проверить участника. Многие рано или поздно говорили «Я ухожу». Но они не уходили. Большинство участников на самом деле испытывали трудности с тем, чтобы просто встать и уйти.
Иными словами, они хотели поступить правильно и неоднократно пытались сделать это. Но так не смогли.
Так кто же те люди, которые успешно противостояли приказу авторитета? Милгрэм разделяет людей на две группы: «послушные» и «непослушные», но недавний анализ аудиозаписей опыта показал значительно больше нюансов[24 - M. M. Hollander, “The repertoire of resistance: Non-compliance with directives in Milgram’s ‘obedience’ experiments,” British Journal of Social Psychology 54 (2015): 425–444.]. Много людей в обеих группах сопротивлялись приказам в той или иной форме. Некоторые мешкали с тем, чтобы ударить током, другие говорили о своем беспокойстве по поводу причинения вреда участникам, а третьи и вовсе пытались остановить эксперимент. Из «непослушных» участников, которые отказывались давать разряды, 98 % пытались остановиться еще на начальной стадии и говорили что-то вроде «Я больше не могу это делать» или «Я не буду это больше делать». Из группы «послушных», где люди использовали электрошок до самого конца, 19 % озвучивали нежелание продолжать.
Те, кто в конечном итоге ослушался экспериментатора, делали это по-разному. Участники, которые пытались обратиться к экспериментатору, дать отпор или даже бросить вызов, как правило, уходили. Это лишь говорит нам о том, что люди, которые хотели поступить правильно, часто не делают этого, так как им не хватает навыков и стратегий.
На протяжении всей книги я буду давать вам инструменты и стратегии правильного поведения. И когда придет время, и вы подумаете: «Я не могу больше этого делать» или «Я не буду больше этого делать», вы сможете следовать им до конца.
Постепенная эскалация
Еще одна причина, по которой нам часто приходится соглашаться, когда нас призывают сделать что-то неправильное, заключается в том, что ситуация постепенно становится все более экстремальной. Когда каждый маленький шаг – неправильный, он кажется незначительным. Поэтому совершить его легко. И потом, когда причиняемый вред становиться все больше, уже трудно изменить курс.
Это явление, известное как «постепенная эскалация», или постепенный рост событий, мешает распознать проблему и выпутаться из нее в начале процесса. Хорошим примером является Берни Мэдофф, финансист, который обманул людей на миллионы долларов через огромную схему Понци. Он рассказал, как начинал: «Это все начинается с того, что вы берете немного, может быть, несколько сотен или несколько тысяч. Вы привыкаете к этому и не успеваете оглянуться, как проблема нарастает, как снежный ком»[25 - F. Gino, L. D. Ordо?ez, and D. Welsh, “How unethical behavior becomes habit,” Harvard Business Review blogpost, September 4, 2014, https://hbr. org/2014/09/how-unethical-behavior-becomes-habit.]. Другие виды неприемлемого поведения – от академического обмана до дедовщины и сексуальных домогательств в братствах – часто разыгрываются точно таким же образом.
Эмпирические исследования показывают, что мелкие проступки могут привести к тому, что люди окажутся на скользком пути; если им сойдет с рук что-то незначительное, то у них будет больше шансов совершить проступки серьезнее. Как только вы совершаете маленький, но неправильный поступок, вы должны оправдать его, сохранить позитивный взгляд на себя. Вы можете объяснить этот проступок тем, что не считаете его чем-то важным, но это отступление помогает вам оправдать более серьезные действия в будущем.
Чтобы проверить вероятность того, что совершение мелких нарушений ведет людей к более серьезным проступкам, ученые провели исследование. Они попросили студентов колледжа выполнять ряд математических задач в трех отдельных испытаниях[26 - D. T. Welsh, L. D. Ordо?ez, D. G. Snyder, and M. S. Christian, “The slippery slope: How small ethical transgressions pave the way for larger future transgressions,” Journal of Applied Psychology 100, no. 1 (2015): 114–127.]. Они произвольно распредели студентов в одну из групп:
Группа 1: студенты получали по 2,5 доллара за каждый правильный ответ в каждом из трех испытаний.
Группа 2: студенты не получали деньги за первые 2 испытания, но получали по 2,5 доллара за каждый правильный ответ в третьем испытании.
Группа З: студентам сказали, что они будут зарабатывать 25 центов за каждый правильный ответ в первом испытании, 1 доллар во втором испытании, и 2 доллара за каждый правильный ответ в третьем.
После каждого испытания участникам давали ответы на вопросы, и просили проверить свою работу, а затем взять из конверта сумму, которая им причиталась. Не информируя участников, исследователи позже проверили, правильно ли студенты рассчитали сумму своих вознаграждений.
Вы можете предсказать, что произошло? Люди из третьей группы, с постепенным увеличением вознаграждения, обманывали больше всего – в два раза больше, чем в первой и второй группах. Для людей из третьей группы изначальная ложь была очень незначительной – они получили только четвертак, так что это не казалось чем-то серьезным. И как только они солгали в первом испытании, было легко делать это и в последующих, в которых вознаграждение было больше.
Случаи корпоративного мошенничества зачастую начинаются аналогичным образом, когда мелкие акты неэтичного поведения приводят к более существенным и преступным деяниям.
Руководители, признанные виновными в бухгалтерских махинациях, часто описывают схему действий, но не могут точно вспомнить, когда это началось[27 - I. Suh, J. T. Sweeney, K. Linke, and J. M. Wall, “Boiling the frog slowly: The immersion of C-suite financial executives into fraud,” Journal of Business Ethics (July 2018): 1—29.]. Алгоритм дедовщины в сообществах также часто следует схеме постепенного возрастания: небольшие требования, такие как уборка автомобиля, приводят к серьезным действиям, как принудительное употребление алкоголя или даже избиения.
Итак, мы видим, что совершение мелких проступков может облегчить людям участие в крупных нарушениях, потому что они пытаются оправдать свое поведение. Но другое объяснение заключается в том, что люди изначально испытывают неприятное физиологическое возбуждение, когда участвуют в чем-то плохом. Они признают, что это неправильно, но со временем адаптируются и больше не испытывают такой реакции. В поддержку этой теории было продемонстрировано, что люди показывают более низкий уровень активации миндалевидного тела – части мозга, которая вырабатывает эмоции, – после многократного просмотра негативных образов (насилия, смерти, гнева и так далее)[28 - B. T. Denny, J. Fan, X. Liu, S. Guerreri, S. J. Mayson, L. Rimsky, et al., “Insula-amygdala functional connectivity is correlated with habituation to repeated negative images,” Social Cognitive and Affective Neuroscience 9 no. 11 (2014): 1660–1667.].
Исследователи в Университетском колледже Лондона и Университете Дьюка хотели проверить, приведет ли участие в мелких проступках к уменьшению активности мозга[29 - N. Garrett, S. C. Lazzaro, D. Ariely, and T. Sharot, “The brain adapts to dishonesty,” Nature Neuroscience 19 (2016): 1727–1732.]. Исследователи использовали МРТ-сканеры для мониторинга человеческого мозга, пока испытуемые выполняли ряд оценочных заданий с партнером (фактически сообщником), где нужно было угадать, сколько монет в банке. В одном случае им сказали, что они с партнером получат самое большое вознаграждение, если угадают наиболее точное число. В другом случае, что они получат самую большую награду, если сознательно солгут или недооценят количество монет, но их партнер получит меньше денег. Этот эксперимент позволяет исследователям измерить, как будет реагировать мозг, когда люди дают намеренно неточные подсчеты.
В первоначальных испытаниях, в которых люди намеренно сообщали неверные данные, миндалевидное тело дало сильный ответ, указывающий на то, что человек знал, что говорит неправду, и чувствовал себя виноватым. Но с течением времени, при повторных испытаниях, уровень активности миндалины существенно снизился, что говорит об ослаблении нервной реакции. Таким образом, когда мы начинаем понемногу врать, наш мозг становится менее восприимчивым к негативным эмоциям. Это эмоции обычно возникают, когда мы делаем что-то неправильное, что, в свою очередь, позволяет все легче совершать плохие действия в будущем.
Эти исследования также показали, что чем ниже активность миндалевидного тела в одном испытании, тем больше вероятность того, что человек будет лгать, и возможно, даже сильнее, в последующих испытаниях. Опыт показал, что нейронные реакции уменьшаются в ответ на повторяющуюся ложь. Миндалевидное тело изначально сильно реагирует на действия, которые, как нам кажется, неправильные, но эта реакция ослабевает после плохого поведения, которое повторяется. «Когда мы лжем ради личной выгоды, – объяснил один из авторов исследования, – наше миндалевидное тело вызывает негативное чувство, которое ограничивает степень нашей лжи. Однако, по мере того как мы продолжаем лгать, эта реакция ослабевает, и чем она слабее, тем больше становится наша ложь. Это может привести к «скользкому пути», где мелкая ложь перерастает в более значительную»[30 - B. Gholipour, “How telling small lies can make you stop caring about big ones,” HuffPost, October 24, 2016, https://www. huffpost. com/entry/brain-dishonesty_n_580e4b26e4b0a03911edfff9.].
Мы уже знаем, что хорошие люди обычно не стремятся ввязываться во что-то плохое и подозрительное. Но это исследование показывает, что если по каким-то причинам люди начинают совершать первые безнравственные шаги, с каждым разом им все легче следовать этому пути.
Этот вывод помогает объяснить очень высокие показатели повиновения в исследовании Милгрэма, которое началось с очень небольших ударов током. Большинство людей сначала чувствовали себя в порядке, выполняя просьбу экспериментатора. Они продолжали делать это много раз, пока требования авторитета не стали резко расти[31 - S. J. Gilbert, “Another look at the Milgram obedience studies: The role of the gradated series of shocks,” Personality and Social Psychology Bulletin 7, no. 4 (1981): 690–695.]. Сначала они давали ток объемом 15 вольт, потом 30, а потом 45, и все это казалось несущественным. Люди думали, что делают это в интересах науки и что они помогают уважаемым профессорам определять взаимосвязь между наказанием и обучением. Но эта постепенная эскалация интенсивности означала, что им было непросто оправдать свое решение прекратить воздействие током на подопытного в дальнейшем. И по мере того, как они продолжали использовать электрошок, их физиологические и неврологические реакции ослабевали. Большинство людей не хотели бы давать 450-вольтовый шок, отмеченный как ХХХ (очень опасный), даже если это будет им приказано. Но если это нормально – дать удар в 100 вольт, что делает ненормальным давать удар в 115 вольт? Как решить, когда остановиться?
Но есть и хорошие новости: некоторые люди решили остановиться. И понимание того, что позволило им сопротивляться, может помочь людям противостоять любому социальному давлению. Изучение аудиозаписей эксперимента выявило определенные факторы, которые позволили некоторым участникам не подчиниться приказам. Оказывается, чем скорее человек начинал обсуждать приказы вслух, тем больше была вероятность того, что он в конечном итоге ослушается[32 - A. Modigliani and F. Rochat, “The role of interaction sequences and the timing of resistance in shaping obedience and defiance to authority,” Journal of Social Issues 51, no. 3 (1995): 107–123.]. Тем, кто ставил под сомнение приказы, было труднее обосновать себе то, что они делали.
Во всех вариантах исследований Милгрэма, участники переставали подчиняться приказам при достижении отметки в 150 вольт[33 - D. J. Packer, “Identifying systematic disobedience in Milgram’s obedience experiments: A meta-analytic review,” Perspectives on Psychological Science 3, no. 4 (2008): 301–304.]. Что уникального в этом уровне напряжения? Это был первый раз, когда жертва сама попросила об освобождении. Эта просьба изменила динамику взаимодействия. Те, кто ослушался приказа, по-видимому, отдавали предпочтение нежеланию жертвы продолжать эксперимент, а не инструкциям экспериментатора.
Участники, которые бросили вызов авторитету исследований Милгрэма, были обычными людьми, которые решили обдумать то, что им было предложено сделать. Так чем же именно они отличались от других участников? И можем ли мы чему-то у них научиться?
Осознание молчания и бездействия
До сих пор я фокусировалась на примерах хороших людей, которые совершают плохие поступки, и на некоторых ситуативных факторах, которые способствуют этому. Эти факторы могут оказывать влияние на нас, а значит, важно разработать стратегии сопротивления.
К примеру, исследователи обнаружили, что люди, понимающие как важно оспаривать приказы авторитетных лиц или сопротивляться их давлению, с наименьшей вероятностью могут стать жертвами этих сил.
Я начала эту главу, описывая сексуальное насилие двух старшеклассников над девочкой-подростком. Вот более полная картина инцидента. Двое студентов, которых признали виновными, были далеко не единственными, кто фигурировал в этом деле. Схватив за запястья и лодыжки, два других студента несли девушку, которая была без сознания. Также еще несколько человек сфотографировали ее голой и без сознания; они делились этими изображениями с другими и даже выложили их в Twitter, Facebook и Youtube. Ни один студент не попытался помочь ей: вмешаться, чтобы остановить нападение или хотя бы позвонить в 911.
Очевидно, что два студента, которые изнасиловали девушку, совершили нечто ужасное. Но также очевидно, что у других было право вмешаться любым образом, но они просто решили этого не делать. В какой-то степени их бездействие позволило произойти изнасилованию.
К сожалению, как и исторические, так и современные примеры показывают, что очень мало людей готовы препятствовать активным действиям, даже в ситуациях, когда происходит что-то явно плохое.
Шеррилин Ифилл, автор книги о последствиях линчевания, напоминает нам о том, что самосуды над афроамериканцами в Соединенных Штатах Америки часто проводились на публичной площади[34 - S. A. Ifill, On the Court house Lawn: Confronting the Legacy of Lynching in the Twenty-First Century (Boston: Beacon Press, 2007).]. Конечно, не все за этим наблюдали. А те, кто смотрел, вероятно, были в ужасе, но очень немногие пытались вмешаться.
Примеры недостойного поведения тех, кто игнорирует происходящее, сегодня столь же распространены, как и тогда. Почему люди не позвонили в 911, когда девятнадцатилетний студент упал с лестницы после издевательств в Университете штата Пенсильвании? Почему так много лидеров республиканской партии игнорируют оскорбительные замечания президента Трампа, когда он называет мексиканцев насильниками и убийцами? Почему католическая церковь решила защищать священников, которые приставали к детям? Почему так много людей – от тренеров и администраторов Университета штата Мичиган до официальных лиц Американской спортивной федерации гимнастики – не реагируют на информацию о том, что Ларри Нассар годами домогался молодых гимнасток? Во всех этих примерах только единицы по-настоящему виновны, но другие не сделали ничего, чтобы остановить их.
Самый большой фактор, который поощряет плохое поведение, это не столько отдельные «паршивые овцы», сколько неспособность хороших людей противостоять и поступать правильно. Мартин Лютер Кинг Младший в своей речи в 1959 году отметил это следующим образом: «В конце всего мы будем помнить не оскорбления наших врагов, а молчание друзей»[35 - M. L. King, “Address at the Fourth Annual Institute on Nonviolence and Social Change at Bethel Baptist Church,” Montgomery, AL, December 3, 1959, https://kinginstitute. stanford. edu/king-papers/documents/address-fourth-annual-institute-nonviolence-and-social-change-bethel-baptist-0.].
Но вот некоторые обнадеживающие новости: понимание факторов, которые часто заставляют хороших людей хранить молчание и ничего не делать, может предоставить нам инструменты, чтобы побудить нас к действиям. В следующей главе мы увидим, что можем признать плохое поведение, но не чувствовать за него ответственности и надеяться, что другие помогут ее избежать. Или мы можем ошибочно оценивать двусмысленное поведение как плохое, как мы увидим в главе З.
Мы можем подумать, что наше вмешательство слишком дорого нам обойдется, как описано в главе 4. Но возможно, самым важным является то, что мы можем бояться личных, профессиональных или социальных последствий, когда противостоим членам нашей собственной социальной группы, о чем говорится в главе 5. Но мы сможем изменить это, если будем знать, как поступать.
Глава 2
Кто несет ответственность?
9 апреля 2017 года Дэвида Дао, 69-летнего врача, принудительно сняли с рейса авиакомпании United Airlines после того, как он отказался уступить свое место на переполненном рейсе. Три сотрудника службы безопасности оттащили его вниз по проходу самолета и заодно ударили головой о подлокотник так сильно, что он потерял сознание. Дао получил сотрясение мозга, сломал нос и потерял два зуба.
Этот инцидент вызвал большой резонанс, поскольку многие пассажиры засняли этот инцидент и разместили видео в социальных сетях. Многие люди, которые слышали историю и видели видео, обратили внимание на плохое обращение с Дао. Но зрители проигнорировали то, что сразу же поразило меня: самолет, полный безмолвных пассажиров. Эти пассажиры ясно понимали, что происходит: многие из них вытащили свои смартфоны и снимали происходящее, а после громко выразили свое возмущение в социальных сетях. Тогда только одна женщина кричала: «Что вы делаете»? Никто не обратился к сотрудникам полиции и не вмешался, чтобы остановить явно недопустимое поведение.
В какой-то степени это вряд ли удивительно. Как показали многочисленные исследования, мы менее склонны вмешиваться, когда вокруг другие люди. Мы предполагаем, что они сделают что-то, а нам не придется. Парадоксально, что эта тенденция, которую психологи называют «размытие ответственности», означает, что вероятность того, что жертва получит помощь, зависит от числа присутствующих. Психологи называют это явление «эффектом свидетеля». Однако, как мы увидим в конце этой главы, это не строгое правило; иногда люди в группах могут вырваться из роли наблюдателя. Какие факторы влияют на «эффект свидетеля»? Как присутствие других людей влияет на нашу реакцию в чрезвычайной ситуации? И что объясняет способность некоторых людей, по крайней мере, в некоторых ситуациях, вести себя по-другому? Противостоять всем, даже в присутствии остальных?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=64208572&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
S. L. Plous and P. G. Zimbardo, “How social science can reduce terrorism,” Chronicle of Higher Education, September 10, 2004.
