– Из какого канона? – Он удивлённо вскидывает голову.
– Ещё один непонимайка… – бормочет себе под нос Кейти.
– Ты работаешь в поместье Харперов? – спрашивает Элис.
– Да, я ночной деф.
Мы с Элис обмениваемся взглядами, как заговорщики.
– Это Эш из канона, – говорит Элис и заливается смехом.
Тот самый Эш… Он присматривал за Розой в поместье Харперов, помогал ей, не зная, что она выполняет задание повстанцев. Он показывал ей, что и как надо делать, и смотрел на неё грустными преданными глазами. Когда я читала книгу, мне было жаль Эша. Он был похож на Джейкоба из «Сумерек», того парня, что бродил за Беллой, как потерянный щенок. В фильме Эш действительно напоминал несчастного щенка – огромные голубые глаза, чёлка падает на глаза. Но Эш, спасший нас от виселицы, словно явился из моего воображения. Таким я представляла его, когда читала книгу, – гордым, уверенным в себе. Наверное, Рассел Джонс хотел, чтобы зрители смотрели только на него, и выбрал не самого привлекательного актёра на роль Эша. Представляю, как расстроился красавчик Роберт Паттинсон, когда на роль Джейкоба в «Сумерках» утвердили Тейлора Лотнера.
– Но ты совсем… не такой… – растерянно говорю я.
– Уж ты бы помолчала, Ви, – обрывает мои объяснения Кейти.
Эш или не слышит её совета, или решает не обращать внимания.
– Разве мы встречались? – спрашивает он меня.
Я так отчаянно мотаю головой, что боль возвращается с новой силой.
– Нет, не встречались, я всё перепутала.
– А как тебя зовут? – улыбается Эш.
– Виола[6 - Виола (от англ. viola) – фиалка.].
– Виола? Так ещё называют фиалки?
– Да.
Взглянув на мою шею, он спрашивает:
– Ничего, если я посмотрю твою рану?
– Смотри.
Он осторожно отодвигает мои спутанные волосы, задев пальцем ключицу. От этого неожиданного прикосновения у меня внутри разливается приятное тепло.
– Да, не повезло тебе, – говорит он, сочувственно улыбаясь. Наверное, он тоже смущён – и от близости, и от прикосновений, ведь ему всего восемнадцать лет, он старше меня всего на год. – Гады эти контроллеры! – с внезапной злобой говорит он. – Кто дал им право казнить и миловать?
Эш идёт к раковине в углу и мочит лоскут ткани под струёй воды. Трубы под раковиной нет, вода стекает прямо в дырку в полу. Даже издали в струе воды заметны коричневые вкрапления, по комнате разносится противный запах сточных вод.
Не сдержавшись, Элис с отвращением морщит нос, но Эш снова ничего не замечает.
– Они просто идиоты. Им нужна власть – всё равно над кем. Если на то пошло, контроллеры не лучше гемов. – Метнув взгляд на Элис, он коротко извиняется: – Прости.
– Я не гем.
Короткие волосы не скрывают шеи Элис, всё такой же белой и гладкой, словно и не затягивалась на ней совсем недавно верёвочная петля. Кейти права: мне петлю затянули туже, чем остальным. От этой мысли слегка подташнивает.
Эш вопросительно поднимает тёмную бровь (у этого Эша брови гораздо красивее, чем у актёра в фильме):
– Не гем? Правда? Ты просто на них очень похожа, да?
– Наверное, – пожимает плечами Элис.
– Ой, хватит, – бормочет Кейти. – Она скоро утонет в море комплиментов.
– Подожди-ка… Если ты думал, что она – гем, то почему решил спасти нас? – спрашиваю я Эша.
Он отжимает тряпку и отвечает:
– Все мы одинаковые.
– То есть ты гемов не презираешь?
– Конечно, любить их не за что, но убивать… – Он подходит ко мне, и я вижу, какая белая у него кожа и какие удивительно тёмные волосы. – Давай-ка промоем твою рану.
Я сижу неподвижно, позволяя ему вытереть кровь с моей шеи. Его призрачно-белая кожа сияет в сумерках бедной комнатушки, придавая ему беззащитный вид, который так не вяжется с широкими сильными плечами.
– Откуда вы взялись? – спрашивает он, щекоча мне ухо своим дыханием.
Вот тут я не знаю, что ответить, и неохотно говорю правду:
– Мы из другого мира, из параллельной реальности.
– Дай-ка угадаю: у вас там правят дефы? – усмехается он.
Теперь моя очередь смеяться.
– И что в этом удивительного? Я серьёзно. Пока не открыли способов генетической модификации, мы действительно правили миром.
Эш очень нежно наклоняет мою голову набок, и я пристально смотрю ему в глаза, иссиня-голубые глаза, при виде которых почему-то вспоминается зима. Он осторожно проводит влажной тканью по моей шее под волосами, и я чувствую его запах – запах мыла и пота.
– Может, мы из прошлого, – говорю я.
– Путешественники во времени, значит. Всё интереснее и интереснее, – отвечает Эш и улыбается мне доброй широкой улыбкой, которая освещает его серьёзное лицо.
– У меня такое ощущение, что про нас забыли, – недовольно произносит Кейти, повернувшись к Элис.
– Эй, вы, там! – машет нам Элис. – Мы здесь! А нам раны промывать будут?
Мы с Эшем тихо смеёмся, всё так же глядя друг другу в глаза.
– Вы, наверное, проголодались? – спрашивает он, слегка отстранившись.
Мой желудок согласно бурчит. У меня с утра маковой росинки во рту не было.
Эш подходит к огню, над которым висит вместительный котёл, и подбрасывает в огонь полено.
– Посмотрим, что тут Ма поставила тушиться перед уходом.
– А кто такая Ма? – В памяти всплывают слова контроллера: «Это сынок Ма. Если он говорит, что девчонки – дефы, значит, так оно и есть». Ма здесь уважают.
Эш помешивает варево. Заглушая вонь канализации, комнату наполняет аромат тушёного мяса, и я сглатываю слюну.
– Она местная повитуха, – отвечает Эш. – Её все любят, она всем нужна.
– Больниц здесь нет, я полагаю! – хмыкает Кейти.
– Вы и вправду с другой планеты!.. – грустно усмехается Эш.
Невероятно, через какие мучения приходится проходить в этом мире женщинам при рождении ребёнка! В таких ужасных условиях… грязные помещения, грязная вода…
Эш помешивает содержимое котла, и я слушаю его голос, будто прекрасную колыбельную мелодию.
– Ма уважают все, даже контроллеры. Вас отпустили, потому что я её сын. Она каждый день спасает жизнь младенцев и их матерей. А если не получается и малыш погибает, Ма подолгу плачет во сне.
Эш умолкает и пристально смотрит в котёл, будто видит там что-то потерянное навсегда.
– Она удивительная, – говорю я.
Но ещё удивительнее то, сколько интересных подробностей не вошло в книгу и фильм. Эта вселенная выходит далеко за границы канона. Мне очень хочется обсудить новую мысль с Элис и Кейти, но, боюсь, Эш примет меня за сумасшедшую.
Оторвавшись от грустных мыслей, он разливает варево по плошкам и подаёт нам. В бесцветной жидкости плавают коричневые комочки.
– Да, Ма совершенно удивительная, – кивает Эш.
От еды поднимается восхитительный аромат.
– Виола, – шипит Элис, поставив миску рядом с чашкой, – ты помнишь, из чего здесь готовят?
В памяти всплывают кадры из фильма, где дефы ловят крыс, а гемы наслаждаются изысканными кушаньями.
– Эш, это тушёная крыса? – спрашиваю я.
– Крыса? – вскидывается Кейти. – Что, правда?
– А что же ещё? – удивлённо пожимает плечами Эш.
От мысли о тушёных крысах мой желудок нервно сжимается. Год назад в одном из западных районов Лондона разразился скандал: выяснилось, что в каком-то ресторане под видом тушёных цыплят подавали крыс. Целую неделю я не ела мяса, а когда наконец решила сделать себе сэндвич с индейкой, папа и Нейт подложили в него маленькую пластиковую мышку. Как я на них орала! Я серьёзно. Вопила как резаная. И потом ещё неделю не могла видеть мяса.
Эш смотрит на меня склонив голову набок, и я выдавливаю слабую улыбку.
– Да, конечно, это я так. Спасибо.
Ставлю миску на пол и под недоумёнными взглядами Элис и Кейти руками кладу в рот кусочки мяса. Подруги подозрительно изучают варево.
Когда моя миска пустеет, Элис и Кейти начинают хихикать.
– Ты только что съела крысу! – давится смехом Элис.
– Настоящую крысу, – вторит ей Кейти.
Глядя на них, я тоже не могу удержаться от смеха.
– Да, съела. И мне даже понравилось, – отвечаю я.
– Это лучшее крысиное рагу по эту сторону от разбитого моста! – торжественно объявляет Эш.
У меня в мозгу будто срабатывает переключатель.
– Нам надо к разбитому мосту, – сообщаю я.
– Ты серьёзно? – удивляется Эш. – В тех местах сплошные неприятности.
– Да, нам туда. Нейт там, – уверенно киваю я.
– Я могу проводить вас, но не до самого моста, – хмуро предлагает Эш. – Мне надо успеть на автобус, который отходит от городских ворот. Я сегодня еду в Поля.
Только теперь я замечаю, что Эш одет в серый комбинезон работника Полей.
– В Поля? – резко выпрямившись, переспрашивает Элис. Она выделяет голосом слово «Поля» точно так же, как выделяла «Гавайи» после поездки туда на каникулы с родителями. Тогда она вернулась даже красивее, чем обычно, – волосы выгорели на солнце, кожа покрылась золотистым загаром, а во взгляде появились надменные искорки.
Придвинувшись поближе, Элис продолжает расспросы:
– Ты работаешь в Полях?
– Да, я ночной деф. Мы об этом уже говорили.
– А какие они? – задумчиво спрашивает Элис всё тем же «гавайским» голосом. Мне кажется, я слышу пение укулеле и шелест юбок из длинной травы.
– Как это – какие? – хмуро переспрашивает Эш. – Бледные, потому что не видят солнца, – им не хватает витамина D. – В голосе Эша слышится грустный сарказм.
– Да я не о том! – усмехается Элис. – Как там, в Полях?
– Ах вот ты о чём! Ну, там всего в достатке: и вкусной еды, и чистой воды, и всяких разностей. – Вместо непременного восхищения, к которому так привыкла Элис, Эш с недоверием всматривается в её лицо и спрашивает: – А тебе зачем?
Элис грациозно прикрывает ладошкой розовые губы и весело смеётся:
– Так, поддерживаю беседу, как вежливая гостья.
– Вежливые гости от крыс носа не воротят, – взглянув на нетронутую миску с ужином, пеняет ей Эш.
Мне трудно удержаться от смеха. Эш поворачивается ко мне.
