– Смотри, если то, что не увидел ты, завтра заметит Гартнер, плохо тебе придется.
Начальник лагеря насторожился:
– Завтра прибывает Черный Барон?
– Да, Анкель, собственной персоной.
– Цель визита обозначена?
Динер усмехнулся:
– Ты когда-нибудь слышал, чтобы заранее было слышно, куда и зачем собирается штандартенфюрер?
– Нет, не слышал. А знаете, меня тревожит его визит.
– Почему? – Динер уставился на начальника лагеря. – У тебя что-то не в порядке?
– Да нет. Утром заключенные все выметут, вымоют – остров будет блестеть. Но это все же Черный Барон…
– Ищи недочеты сейчас, чтобы завтра избежать неприятностей.
– Хорошо, я еще раз все обойду, но уже с утра. Но, герр штурмбаннфюрер, у нас взлетно-посадочная полоса в нескольких местах разбита.
Динер воскликнул:
– Черт возьми, я же обещал Гартнеру лично проследить за ее состоянием! Ты вот что, с утра выдели на полосу человек двадцать заключенных. Пусть они возьмут инструмент и тачки. Хотя бы щебнем закидаем повреждения.
– А когда обещал прилететь Барон?
– После 14.00.
– Тогда успеем даже забетонировать.
– Уверен, что бетон застынет?
– Не уверен, – проговорил Шрайдер, – придется утрамбовывать щебень.
– Вот и я об этом. Что у нас еще по полосе?
– Флюгер старый и рваный. Он не направление ветра показывает, а болтается тряпкой.
– Чем заменить есть?
– Есть!
– Передашь командиру взвода охраны: пусть повесят новый.
– Слушаюсь.
Штурмбанфюрер немного подумал и предложил:
– Выпьешь, Анкель?
– У вас виски?
– Да.
– Немного выпью.
– Тогда возьми в шкафу бутылку и бокал.
Начальник лагеря сделал глоток.
– Крепкий, но до русской водки не дотягивает. А запах? Как вы пьете это пойло наших врагов?
– По-твоему, шнапс лучше? Это же наша водка. Ее пьют только патриоты.
– Не лучше, хоть и наша. Пойду проверю караул.
– Проверь, Анкель, проверь, неприятности нам ни к чему. И предупреди начальника караула: если кто-то из заключенных решится на побег, не убивать а взять живым.
– Отсюда некуда бежать. Но я предупрежу командира роты.
Динер недовольно проговорил:
– Нет ничего хуже, чем перекладывать дело на других. Поручи работу одному, он ее сделает. Поручи троим – провалят, потому что начнут спорить, кто старший, а потом еще и понадеются друг на друга.
– Я понял.
– Спокойной ночи, Анкель.
– Спокойной ночи, герр Динер.
Шрайдер вызвал командира охранной роты оберштурмфюрера Риделя и с ним направился на обход.
Начали с бараков. Те – на запоре.
Ридель сказал:
– Плохо, что начальство не удосужилось полностью укомплектовать объект охраной.
– Что ты имеешь в виду?
– Вышки с прожекторами. Висят светильники, от которых никакого толку, да и висят они только на южной стороне.
– Что тут освещать?
– Море, пролив, территорию.
Шрайдер рассмеялся:
– Ты думаешь, на Ургедон высадится морской десант британцев? Он им не нужен. Главное, чтобы караул за заключенными смотрел, а для этого освещения достаточно. Кстати, Динер предупредил: если будет попытка побега, в беглеца не стрелять, брать живым.
– Кто из этой безвольной массы решится на побег? И куда бежать? В море? Так это равноценно самоубийству.
– Вот, – поднял вверх указательный палец Шрайдер. – Самоубийство. А ведь кто-то может пойти на это. Поэтому оповести часовых, которые будут нести службу у бараков, – периодически открывать ставни и смотреть внутрь.
– Это не спасет, герр гауптштурмфюрер. Если кто-то сойдет с ума и решит свести счеты с жизнью, то сделает это все равно.
– Мое дело предупредить.
– Я учел ваше предупреждение.
Бараки спали. Только Влах считал время – по сменам караула. Караул заступал в 19.00 и менялся через два часа. Прошли уже две смены, сейчас стоит часовой третьей смены, значит, время – около полуночи. Пора.
Для похода в сортир в бараках был сделан отдельный ход, ближе к восточному торцу здания.
Влах поднялся. Пехнер, оказывается, не спал:
– Пошел?
– Да.
– Ты извини меня, Эрик, я не могу. Если тебе удастся сбежать, передай Марте, что я жив.
– Передам.
– И, это… пожалуйста, Паулю – что я вне игры. Своих я не сдал, да уж, наверное, и не спросят. Объясни, я просто хочу выжить. Не могу сопротивляться, буду терпеть до освобождения.
– Терпи, Апсель. Не хотел я с тобой говорить, но все же столько вместе сделали… прощай.
– Удачи тебе.
Влах постучал в дверь. Педантичные немцы предусмотрели все. Часовой не имел права разговаривать на посту, но обязан был реагировать на естественные желания заключенных. Поэтому он подошел к столбу, на котором висел светильник, достал телефон, вставил вилку в розетку. Ему ответил помощник начальника караула:
– Слушаю тебя, Второй!
– Здесь заключенный в сортир просится.
– Что, потерпеть не может?
– Не знаю, стучит в специальную дверь.
– Один?
– Не могу знать!
– Ладно, я сейчас подойду.
Обершарфюрер пришел с солдатом отдыхающей смены. Открыл дверь.
– Я, господин офицер, в туалет хочу, сил нет, – захныкал Влах.
– А если не выпущу, обделаешься?
– Непременно и скоро, весь барак проснется… сами понимаете.
– Давай бегом туда-сюда.
– Да, герр офицер.
Обершарфюрер кивнул караульному:
– Смотри!
– Слушаюсь. – Солдат встал в торце, не подходя к сортирам.
Тем временем Эрик, издавая соответствующие звуки, украденными со стройки кусачками уже вытягивал гвозди из стенных досок. Готово! Он пролез в образовавшийся проем и откатился к столбу колючей проволоки.
Караульный услышал подозрительный шум. Подозвал помощника начальника караула:
– Герр обершарфюрер, в сортире непонятное происходит.
– Что, несет засранца?
– По-моему, скрипнули доски и потом был какой-то шелест, вроде как травы. А она – за сортирами.
Помощник начальника караула принял решение мгновенно:
– За мной, без приказа не стрелять. Часовому – закрыть дверь!
Недалеко ушел Влах. Эх, если бы не этот эсэсовец с острым слухом…
Его настигли еще в секторе бараков. Он бросился на обершарфюрера, но получил ногой в живот. От резкой боли согнулся пополам.
Помощник начальника караула обратился к караульному:
– Веревка с собой?
– Так точно.
– Вяжи его.
Солдат короткой веревкой связал Влаху руки, рывком поднял его на ноги.
Подошел обершарфюрер:
– Неужели решил бежать?
