Вторая девушка была постарше, но не принципиально – лет ей было, может, двадцать с небольшим. А может, так просто показалось, потому что она была намного крупнее своей спутницы. Если рыжая пришла в лес в плотных брюках и куртке, то на этой девушке было тонкое платье, не спасавшее ее от ночной прохлады. Самой примечательной ее чертой, пожалуй, были очень длинные светлые волосы, заплетенные в толстую косу. Оружия у девушки не было, она обеими руками вцепилась в дорожную сумку, которую несла на плече, и старалась все время держаться за спиной своей спутницы.
Этих двоих я не знала. Я никогда раньше их не видела! Тогда какого черта они делают в моем сне?! Уже то, что туда каким-то образом в прошлый раз влетел Сергей Речин, было нелепо. Но это я хоть кое-как объяснила: видела, запомнила и все такое… Однако этих двоих я не видела никогда в жизни.
Почему мне снятся именно они? Почему не мои друзья, по которым я, откровенно говоря, скучаю? Или новые одноклассники, которых мне хочется поубивать? Зачем мне две какие-то девицы, которые мне – никто?
Я решила не высовываться, наблюдать, потому что мне все это жуть как не нравилось.
– Ты уверена, что нам стоило соваться сюда? – плаксиво поинтересовалась девушка с косой. – В таком огромном лесу и хищники, должно быть, гигантские!
– Далия, отстань, – поморщилась рыжая. – Плавучий лес – еще не худшее место в этом проклятом мире. Другие дороги были хуже!
– Ну, не знаю…
– Не сходи с дороги, и, если нам повезет, все будет хорошо.
Судя по раздражению рыжей, ее спутница ныла уже давно. Да и понятно, почему! Это для меня весь мир – сон, в котором мне ничего не угрожает. Для них все по-другому, я бы тут тоже ныла… Или нет. Не знаю.
Как ни странно, эти двое пугали меня больше, чем доисторические рыбы, плавающие внутри деревьев. Потому что рыбы были откровенной фантазией, которая успокаивала меня своей нереальностью. А эти девушки слишком… нормальные. Достаточно нормальные, чтобы убедить меня, что я нахожусь не дома и даже не сплю.
Поэтому я двигалась по веткам над землей, продолжая наблюдать. Я уже видела, что рыжей нужна тишина – она охотница, она сосредоточена. А девушке с косой, Далии, было так страшно, что молчать она не могла.
– Риза, ты уверена, что там будет поселок? Точно будет?
– Да.
– А вдруг он исчез, как и все остальное?
– Исчезают только люди, – терпеливо пояснила рыжая. – Ты тоже исчезнешь, это нормально. Но все остальное остается неизменным, поэтому запоминай эти долбанные ориентиры вместо того, чтобы пищать тут!
– Зачем мне ориентиры? Я одна в этот лес никогда не сунусь!
– Значит, умрешь, – отрезала рыжая.
– Зачем ты так?..
– Здесь нельзя иначе! Хочешь выжить – запоминай правила.
Еще и правила какие-то появились… Кто б мне их рассказал!
До этого момента рыжая Риза была более-менее спокойна. Да, спутница ее подбешивала, но не настолько, чтобы она потеряла контроль над собой и по-настоящему разозлилась. А тут она вдруг резко остановилась, да так, что Далия врезалась ей в спину.
– Ты чего это? – возмутилась Далия.
Но ответа она не получила – рыжей было не до нее. Риза опустилась на одно колено, подняла что-то с земли, однако я никак не могла рассмотреть, что именно.
Далия, стоящая рядом с ней, все рассмотрела, но все равно ничего не поняла.
– Что это такое?
– Шерсть черной гончей, – отозвалась Риза.
Она поднялась на ноги и обеими руками сжала копье. Она не паниковала, но была напугана так сильно, что даже я чувствовала это. Мне и самой стало не по себе! Риза эта казалась чуть ли не героиней из боевика, опытной и готовой ко всему. Мне вовсе не улыбалось встретиться с существом, которое напугало ее за секунду.
– Разве они здесь водятся? – пискнула Далия. Эта и так боялась, ее пугать было не нужно.
– Они везде водятся. Нет пути, на котором нельзя их встретить.
– Но если она на нас бросится… Ты же справишься с ней?
– Нет. С ней никто не справится. Это дикая, хищная тварь, которая от нас только пятно крови оставит.
Голос Ризы звучал холодно, спокойно даже, но от этого становилось только хуже. Если бы она кричала или плакала, можно было бы поверить, что она поддалась испугу и преувеличивает. Не зря ведь говорят, что у страха глаза велики! Но она не пыталась повлиять на свою спутницу, она говорила о том, что знала наверняка.
Мне невольно вспомнились те чудовищные следы, которые я обнаружила когда-то в подвале. Уж не такое ли существо бродило в темноте рядом со мной?!
А может… Может, это оно и есть? Это никакой не сон, я действительно вторглась в чужой мир, и черная гончая почувствовала меня. На кого спускают собак? Правильно, на нарушителей территории! И если даже Риза, такая сильная, уже знающая правила игры, боится, то что же говорить обо мне?
– Что нам делать? – пролепетала Далия.
– Бежать! – рявкнула Риза. – Бежать, пока она нас не обнаружила! Потому что, если она нас увидит, мы уже не сбежим!
И она тут же сорвалась с места. Далия, как и следовало ожидать, замешкалась, отстала, но не сильно. Жить захочешь – побежишь, и не важно, что у тебя там в школе было с физкультурой!
Возможно, мне не стоило поддаваться этому безумию. Все было нормально, пока я верила, что это мой сон, а значит, мой мир, и у меня все под контролем. Теперь эта вера пошатнулась, в памяти безжалостно всплывали следы когтей в пыли. Что если оно рядом?!
Сталкиваться с этой тварью мне не хотелось, и единственной, кто мог мне помочь, была Риза. Она ведь упоминала про какой-то поселок, она знала, где найти убежище! Да, изначально я не хотела ни с кем знакомиться. Но если альтернатива – встреча с черной гончей, то я уж лучше попытаю счастья с теми, кто хотя бы похож на людей!
Беда в том, что Риза и Далия, двигавшиеся по ровной дороге, успели меня серьезно опередить. Нужно было догонять их, а для этого – спуститься с дерева. Но я торопилась, в панике не рассчитала силы и… Ну, и получила за это. Я пыталась спрыгнуть на нижнюю ветку, а вместо этого угодила в ствол – и ствол меня поглотил.
Все произошло быстро, просто и глупо. Я ударилась о мягкую поверхность с такой силой, что прошла сквозь нее, как сквозь тот самый желатин, с которым сравнивала ее. Кора сомкнулась за моей спиной, и дерево устояло, сосуд остался целым. Но меня это сейчас волновало меньше всего, потому что я была в воде.
Это как оказаться на глубине моря, когда у тебя над головой смыкается толща воды, а поверхности – привет! – не существует. Вообще не существует, некуда плыть! Я даже дыхание задержать не успела, я такого не ожидала…
Моим первым порывом было выбраться обратно через кору. Это же очевидно! Как вошла, так и выходи. Но не тут-то было: с этой стороны поверхность дерева-сосуда оказалась издевательски скользкой. Плюс, упала-то я на нее сверху, а теперь пыталась кое-как выскрестись изнутри. Чуда не произошло: у меня не получилось даже зацепиться за нее, даже задержаться. Внутри дерева существовало собственное течение, и оно относило меня в сторону. Понятно, что само оно появиться не могло. Рядом со мной должно было двигаться нечто очень крупное, чтобы создать такой поток. Но сейчас, вот честно, я не могла даже бояться доисторических рыб. Я думала только о том, что легкие уже горят, я вот-вот задохнусь!
В любой ситуации должен быть выход. Но иногда его просто нет. Я хорошо плаваю – лучше, чем бегаю. Однако теперь даже это не могло меня спасти, я знала, что проиграю, я отчаялась и сделала вдох… Я знала, что это будет конец. И все же это было хоть какое-то действие, а не просто капитуляция с моей стороны!
Вот тут-то мне и полагалось упокоиться с миром, потому что люди, даже самые упрямые, под водой не дышат. И сначала мне действительно было фигово: я закашлялась, через легкие, и без того горевшие, словно электрическая вспышка прошла. А потом… Потом они заработали. Странно, непривычно, тяжело, но я дышала! Вода была вокруг меня – и вода была во мне. Но она меня не убивала! Она как будто приняла меня, позволив остаться внутри. Я плыла по дереву, как по реке, только не в сторону, а вверх. Я видела, что внутри у него листвы больше, чем снаружи, и она намного сложнее, и среди этой листвы плавают рыбы, и змеи, и медузы… Но никто из них не нападал на меня, и я больше не боялась их. Чего мне бояться, если я утонула и не утонула одновременно?
Некоторое время я ничего не делала, только оставалась на плаву и смотрела. Верить, что это всего лишь сон, было все сложнее. Я чувствовала каждую каплю воды в моих легких, я могла в любой момент прикоснуться к чешуйчатому боку рыбы, я двигалась – и все это было реально.
Однако я оставалась здесь гостьей. Даже если меня приняли, а не убили (это тот минимум, который я ожидаю от гостеприимства), я все равно не могла остаться здесь. Раз очевидной поверхности не было, я решила искать ее там, где она обычно бывает, когда ныряешь. Над головой.
Я посмотрела наверх и сквозь мутную воду увидела далекий диск Луны. Он звал меня, словно чертил мне белую дорожку, и я поплыла к нему. Я понятия не имела, смогу ли выбраться, приведет ли это к чему-то. Я даже не думала об этом. Меня как будто звали… домой. И я плыла, не глядя больше на водную зелень и на дивных обитателей этого мира, я видела только лунный свет, думала только о нем…
В нем я и проснулась. Но проснулась я в теплом желтом свете той самой Луны, на которую смотрела из своей кровати. Собственно, в кровати я и находилась, как и должна была, а за окном царила ночь, раз на меня все еще светила Луна.
Тут мне бы и поверить, что это просто сон, как я и предполагала. Мне все приснилось, а на самом деле такого не бывает! Так вот, фиг там. Проснувшись под крышей своей комнаты, в своей сухой кровати, я была мокрой с ног до головы.
6
Сходить с ума – так себе опыт. Если можно избежать, лучше и не начинать. Но мне никто выбора не давал.
Я вот даже с ума не могу сойти как нормальные люди! То, что происходило со мной, нельзя было назвать ни галлюцинациями, ни провалами в памяти… Потому что, вообще-то, вода на моей коже была реальна. И пепел. И исчезнувшие синяки. Это все по-настоящему! Но этого же не может быть ни при каких обстоятельствах. Вот такой вот тупичок.
Я уже пыталась игнорировать это и просто дождаться, пока все пройдет само собой, а что в итоге? Правильно, я поплавала в дереве. На этот раз обошлось, но я не представляю, к чему приведет меня следующий приступ. Нужно что-то делать.
Тут надо еще отметить, «что-то делать» – это вообще моя главная жизненная философия.
Когда происходит какая-нибудь фигня, всегда есть три возможных выхода.
Первый – не делать ничего. Сдаваться на милость судьбы и ждать, пока само как-нибудь рассосется. Иногда это прокатывает, и проблема действительно решается сама собой, но нужно большое везение. А я ж невезучая – это факт. Поэтому меня дорогое мироздание редко спасает, меня оно скорее накроет медным тазиком.
Второй выход – просить о помощи. Я бы не отказалась, но у меня с этим никогда особо не складывалось. У кого? Моя семья никогда не была по-настоящему дружной. Потом мама и папа решили маршировать своими путями, в которые я плохо вписывалась. Теперь отец вечно занят, а у матери – Шатун. Звучит как диагноз, и не зря. Не то чтобы я совсем им не доверяла, я ж вон пыталась недавно маме рассказать, что со мной творится нечто странное. А закончилось все как обычно: ты там, Яна, хоть умирай, но чтоб отчима не тревожила! Просьба о помощи, обращенная к психологу, чуть не умножила мои проблемы.
Так что третий путь мне милее – разбирайся сама. Я верю, что всегда можно что-то сделать.
Собственно, поэтому я не склонна к самоубийствам и прочей чухне, что бы мне там ни приписали. В любой ситуации можно спросить себя: что теперь делать? Если ответа нет, это еще не значит, что капец. Это значит, что нужно дать себе паузу, выспаться, поесть и задать вопрос снова. Сработает.
Вот и этой ночью, когда я спешно устраняла последствия «заплыва», чтобы никто ни о чем не узнал, мне казалось, что дело – труба. Меня не поймут, сама я не справлюсь, и осталось только плакать над своей судьбой… Я и поплакала чуток, не вижу причин отказывать себе в этом. А потом снова начала думать.
Понять меня не сможет никто, это очевидно. Я бы и сама себя не поняла, если бы не столкнулась с этим лично. У меня не так уж много исходных данных: я то и дело оказываюсь там, где не могу быть. Условно назовем это другим миром, хотя я сомневаюсь, что все так пафосно. Но некое особое пространство существует, и это больше, чем сон, раз я возвращаюсь оттуда с «сувенирами».
Дальше. В период бодрствования я от этого тоже не сильно застрахована. После того случая с часами, изменившими ход, ничего странного со мной больше не происходило, но теперь уже и не расслабишься. Я прекрасно знаю, что это может случиться в любой момент. Не знаю только, что – «это».
Но есть и зацепка: в странном мире была не только я. Это больше, чем фантазия, там есть некие правила! Если бы я только смогла узнать их… Может, тогда и все остальное станет ясно?
Например, почему меня туда периодически утягивает! Я сильно сомневаюсь, что это типичная побочка падения с лестницы.
Сама я не разберусь, надо спрашивать у тех, кто в теме. Я пока видела там трех людей, двое из которых для меня полнейшая загадка. Остается только Сергей Речин. Он там был, я знаю! Но теперь он здесь: я уже погуглила, никуда он без вести не пропадал, жив-здоров, снимается дальше. С ним мне и нужно поговорить.
Вопрос в том, как это сделать. Он ведь звезда, а я, с точки зрения таких, как он, – никто. Не богатая, не знаменитая, да и не супер красивая. Я ведь помню, как меня назвал Шатун! Короче, если бы моя мотивация была чуть послабее, я бы сразу отказалась от этой затеи. Однако на кону была моя жизнь, как бы драматично это ни звучало. Поэтому я должна была поговорить с Сергеем и узнать, как он контролирует свои походы в тот мир – и что это вообще за место.
Узнать, где он сейчас находится, было несложно: он во всех соцсетях об этом трубил. Работа такая. Сергей был занят в съемках фильма, он целыми днями торчал на стадионе, я знала, где это. Не знала только, кто меня туда пустит. В итоге решила поступить так, как велит нам Голливуд: превратить свои недостатки в преимущества… Или что-то типа того.
Фанаток, желавших повидаться с «Тем Самым», у съемочной площадки всегда собиралось немало. Их встречала охрана, безразличная и к девичьим слезам, и к угрозам. Прокрасться мимо них было невозможно, поэтому я с серьезной физиономией направилась прямиком к главному входу.
Не без подготовки, конечно. Это был тот редкий случай, когда я надела короткую юбку, открывая миру мои искалеченные ноги. Ужасное слово – искалеченные! Но зачем искать другое, красивое, если это подходит? Утка останется уткой, как ты ее ни назови. О том, что ноги мои выглядят пугающе, знают многие, но все реагируют по-разному. Короткая юбка появилась у меня стараниями матушки, которая решила, что мне нужно преодолевать свои страхи, чтобы стать «полноценным человеком». Да уж, гулять, замечая, как в тебя тыкают пальцем, – это обалденно вдохновляет. Так что юбку я запихала в дальний угол шкафа, уверенная, что она мне не пригодится. А вот поди ж ты – как сложилось!
Но одной юбки было бы недостаточно, поэтому я прихватила с собой костыли. Не мои, кстати. Они появились в доме еще до моего переезда – когда Тимур сломал ногу. Нога с тех пор успешно срослась, костыли стали не нужны, но Шатун на редкость жадный, поэтому подвал его дома забит всякой фигней под соусом «а вдруг когда-нибудь пригодится».
Мне-то костыли не нужны. Ноги у меня страшненькие, походка тоже внушает опасения, но хожу я уверенно и не нуждаюсь даже в тросточке… если, конечно, не нужно давить на жалость.
Так что теперь я подковыляла к охране на костылях и жалостным голосом пролепетала:
– Здравствуйте… Я на встречу с Сергеем Речиным…
– На какую еще встречу? – нахмурился охранник.
Прием не самый дружелюбный, но это уже много, если учитывать, что предыдущих искательниц внимания Того Самого без слов вышвыривали вон.
– Встречу, которую я выиграла… В соцсетях был конкурс для инвалидов, чтобы встретиться с Сережей… Победила я…
Тоже вранье, да. Я ни разу не инвалид. Но правильное впечатление – это уже половина дела. Охранники косились на меня с сомнением. Пускать не хотели, потому что ни о каких победительницах конкурсов их не предупреждали. Но и прогнать не могли: это ж какой скандал будет, если они калеку обидят! За такое и премии лишают, а премия подороже совести будет.
Наконец они рассудили (вполне здраво, кстати), что вреда от меня не будет. Меня пропустили на огороженную территорию, к немалой зависти толпы фанаток. Мимо охраны я проковыляла демонстративно медленно, потом ускорилась, но костыли на всякий случай не выпускала.
Изнутри стадион неожиданно напоминал лабиринт, и я понятия не имела, куда идти. Всюду сновали какие-то люди, не обращавшие на меня внимания. Их логика была проста: раз впустили, значит, надо. Может, я – ценная декорация!
Я уже была готова бродить тут, пока не найду Того Самого, когда ко мне поспешила молоденькая, лет восемнадцати, девушка с бейджиком. Она выглядела такой усталой, будто только что пережила скачки – и она была не жокеем.
– Ты победительница? – спросила она.
Ага. По жизни.
– Я…
– Пошли. У Сергея как раз перерыв, он тебя в гримерке ждет.
А вот это уже офигеть, ребята. Такого поворота я не ожидала. Похоже, Речину сообщили о том, кто к нему пришел. Но почему он принял меня? Почему не велел выпроводить куда подальше? Должен был!
Неужели он знает, кто я такая на самом деле?..
Гримерки для артистов обустроили в комнатах, где обычно переодеваются спортсмены. Там сейчас было сразу несколько столиков для грима, но ждал меня только Сергей Речин. Он сидел на лавке и читал сценарий, но, когда меня привели, прервался, кивнул ассистентке. Она ушла, оставив нас наедине.
Пока я соображала, как начать разговор, заговорил Речин.
– Хвалю, – бросил он.
Сергей рассматривал меня без симпатии, но и без неприязни. Так обычно смотрят на неведомую зверюшку, какую-нибудь обезьянку, привезенную с Мадагаскара. Это лучше, чем та стыдливая жалость, с которой на меня пялятся обычно, но тоже так себе.
– За что? – машинально спросила я.
– За твой план. Ловко ты все провернула. Ко мне многие пытаются пробраться, креатив только так прет! Но ты реально обвела их вокруг пальца, поздравляю. За это тебе приз – поговорим пару минут. Ну и ты попросишь автограф – вы все его просите.
Он был другим. Выражение лица, взгляд, этот скучающий голос коронованного принца… Совсем не то, что я видела в том мире! Ну и конечно, теперь он смотрел на меня без узнавания, как и положено смотреть на незнакомку (да еще и хитрющую). Там же он говорил о том, что я его спасла. Почему он не узнает меня сейчас, хотя должен бы? Или там был не он?
Нет, все-таки он. Внешность уж больно специфическая. Тогда к чему этот цирк? Он артист, он наверняка может изобразить, что мы впервые встретились. Вопрос в том, ради чего. Мы ведь наедине, от кого он прячется?
Как бы то ни было, я не собиралась принимать его снисходительный тон и смотреть на него влюбленными глазами. Я ему не фанатка, я даже имя его узнала только потому, что он каким-то образом обосновался у меня в голове!
– Сказала бы я тебе, куда засунуть твой автограф, да не до того сейчас!
– Ого, ничего себе наезды! – поразился он.
